Осень в Шотландии - Карен Рэнни

– У меня могли быть свои причины.

– Какие тут могут быть причины? Ты хочешь сказать, что я заставила тебя сбежать из Лондона? Из Англии? – Она отмахнулась: – Прости, но сейчас не время обсуждать историю твоего бегства. Мы выберем для этого другое место.

– Выберем?

– Да, – решительно отвечала Шарлотта. – Но только не думай, Джордж, что у нас есть шанс воссоединиться. Я не собираюсь пускать тебя в свою жизнь. Одного раза вполне достаточно, благодарю.

К тому же она уже решила, что предпочтет Спенсера, а не Джорджа.

Остановившись возле столовой, она обернулась к нему и сказала:

– Знаешь, лучше бы ты не возвращался. Люди уже привыкли к твоему отсутствию.

– Разумеется, ты имеешь в виду себя?

– В числе всех прочих.

– Значит, ты полагаешь, что одной жить легче, Шарлотта?

– Лучше одной, чем с человеком, которого я не могу уважать.

– Разумеется, ты имеешь в виду меня, – с насмешкой в голосе проговорил он.

– Пора завтракать.

– Ответ я бы предпочел еде.

– Я не собираюсь отвечать тебе, Джордж. Может быть, позже. А может быть, я просто исчезну, как это сделал ты.

– О, я бы тогда приветствовал твое возвращение с распростертыми объятиями. Я мог бы даже держать на окне зажженную свечу до самого твоего возвращения. Прошлой ночью горело так много свечей, что некоторые наверняка были предназначены для меня. Неужели ты не верила, что я вернусь?

– Нет, – коротко ответила Шарлотта.

– Никогда? Почему же мне было не вернуться? Все, что я оставил, по-прежнему здесь – мой дом, моя жена.

– Джордж, все эти пять лет тебе не было дела ни до Балфурина, ни до меня. Предполагается, что я должна поверить, будто теперь все иначе? – Она заставила себя улыбнуться, в основном для наблюдающих за ними воспитанниц, а вовсе не для него.

– Возможно, я изменился, – с иронией в голосе сказал он.

– Возможно, тебе нужны деньги. Лишних у меня нет.

– А у меня есть.

Она бросила на него изумленный взгляд и не нашла, что сказать. В прошлом он никогда не отличался щедростью. Шарлотта не желала в нем никаких перемен, не хотела, чтобы он становился каким-то другим, которого снова пришлось бы узнавать. Она раздраженно нахмурилась, а он продолжал:

– Меня считают довольно богатым, настоящим пашой, если верить Мэтью.

– Тебе повезло, – с усилием проговорила Шарлотта.

– Тебе что-нибудь нужно, Шарлотта? Ты только скажи, я все сделаю. Я готов удовлетворить любое твое желание. Что тебе нужно?

– Твое отсутствие, Джордж. Будь так любезен, исчезни.

– Боюсь, что я не могу уехать, – ответил он. – Мне надо кое-что сделать.

– Что? – Она взялась руками за талию и заставила себя расправить плечи. Вздернула подбородок, улыбнулась, надеясь, что улыбка ее выглядит естественной хотя бы для него. Более осведомленные люди тотчас узнали бы эту мину, которая появлялась на лице директрисы при разговорах с самыми несносными родителями или с родителями самых несносных учениц.

Однако Джордж далеко обогнал их всех – он был самым несносным типом из всех, с кем ей довелось беседовать за эти пять лет.

– Балфурин принадлежит мне.

У Шарлотты побелело лицо. Она закусила губу, но тотчас же разжала зубы. Нельзя, чтобы он видел, насколько она расстроена.

– Когда я сюда приехала, Балфурин лежал в развалинах. В большом зале бродили куры. Не было ни одной комнаты, чтобы переночевать. Я истратила все дедушкино наследство на перестройку Балфурина. А теперь ты заявляешь, что Балфурин твой? – Она рассмеялась безжизненным смехом. – Я его у тебя выкуплю, – вдруг добавила Шарлотта.

– Как велико было наследство?

– Наследство? Почему ты не подумал об этом пять лет назад? Видимо, Восток привлекал тебя больше, чем твое сомнительное наследство.

– Прости, но ты же знаешь, я не могу продать Балфурин. Это майорат. Он предназначен нашему наследнику. Ведь у нас с тобой будет наследник.

Шарлотта никогда не была вспыльчивой женщиной. Никогда в жизни ей не хотелось никого ударить. До появления Джорджа. А теперь она ощутила мощный позыв ударить прямо по этому улыбающемуся лицу, увидеть отпечаток своей ладони на его щеке. Хотелось, чтобы он возмутился, перестал опутывать ее своим обаянием, обнаружил бы свое истинное лицо под маской этой внезапной любезности.

Казалось, он это чувствует – улыбка стала еще шире, вокруг глаз собрались веселые морщинки. Должно быть, последние годы он часто улыбался. Странно, она не помнит, что у него такие синие глаза.

Джордж – это Джордж, и все же он совсем иной. Он как будто во всем превзошел самого себя: стал выше ростом, шире в плечах. Глаза обрели более яркий синий оттенок. И улыбался он как-то иначе – приятнее, что ли? За пять лет он возмужал. Из мужчины, который был способен бросить молодую жену, он превратился… В кого? В мужчину, который предлагает ей помощь и деньги.

– Почему ты вернулся?

Он пожал плечами таким легкомысленным жестом, что она опять рассердилась.

– Может быть, я скучал по тебе, жена. У нас же не было времени, чтобы познакомиться. Ты сказала – неделя? Интересно, о чем я думал?

– Наверное, о том, что горничная с нижнего этажа очень аппетитная бабенка?

Судя по выражению его лица, Шарлотте наконец удалось его шокировать.

– Я не мог оказаться настолько глуп…

– Однажды ночью я застала тебя с одной из горничных, – перебила его Шарлотта, – ты даже не потрудился подняться в ее каморку. Решил, что и в углу сойдет. Ты бессовестно флиртовал с моими сестрами, гостьями, с любой попавшейся по дороге женщиной. Удивительно, что не лез к сукам на псарне.

Он улыбнулся, как будто слова Шарлотты его позабавили.

– Шарлотта, неужели я был таким идиотом, что смотрел на кого-то еще, когда рядом была ты?

– Неужели ты считаешь меня такой дурой? Надеешься, что я стану слушать эту глупую лесть? Я ведь сказала тебе правду: я действительно пыталась с тобой развестись, Джордж. В Шотландии такое возможно.

– Развестись по какой причине?

Шарлотту ужасно раздражала его улыбка, лучше бы он состроил другую мину.

– Уход из семьи.

– О, ну так я вернулся! И не собираюсь уезжать.

Несколько мгновений Шарлотта смотрела на него молча. Желание ударить его было настолько сильным, что она едва не поддалась искушению. Но что за удар ладонью? Вот если бы у нее был кирпич, или булыжник, или хотя бы палка!

Из столовой, хихикая, выскочили две девчушки. Увидев директрису, они моментально притихли и прошли мимо нее с пристойной неспешностью, но, вырвавшись в коридор, тут же принялись носиться и хохотать. Звук этого юного смеха послужил странным фоном для напряженной сцены, разыгравшейся между двумя взрослыми.