Наполеон: биография - Эндрю Робертс

Ней, Евгений Богарне и Даву пересекли Бобр и вышли к Студенке{2406}. Об отчаянном положении свидетельствует тот факт, что 24 ноября армия жгла своих «орлов» в лесу у Бобра, чтобы не достались неприятелю{2407}. «Очень холодно, – написал в тот день Наполеон Марии-Луизе. – Я совершенно здоров. Поцелуй вместо меня маленького короля и никогда не сомневайся в чувствах своего верного мужа»{2408}.

Голландские инженеры приступили к постройке мостов в 17 часов следующего дня. Они разобрали деревенские избы и стали заколачивать сваи в дно реки глубиной 2,1–2,4 метра. «Чудесный переход через Березину» (как точно выразился в мемуарах Сен-Сир) начался при температуре до –33 ℃{2409}. Франсуа Пильс, денщик Удино, вспоминал, что, поскольку операцию следовало сохранить в тайне от разъездов Чичагова, занимавшего противоположный берег, «строителей мостов предостерегли от разговоров, а войскам всех родов приказали укрыться. Поскольку все приготовления и сооружение опор велись за пригорком, составлявшим часть речного берега, неприятельские дозоры не могли видеть, чем заняты… рабочие»{2410}.

Наполеон приехал в 3 часа 26 ноября, в четверг. На нем была шуба и подбитый мехом зеленый бархатный колпак, надвинутый до бровей. К тому времени понтонеры соорудили «хрупкий настил»{2411}. Наполеон провел день на берегу, ободряя понтонеров, угощая их вином и следя, чтобы они сменялись каждые пятнадцать минут и согревались у костров. Кроме того, он организовал еще одну отвлекающую операцию вверх по реке. По воспоминанию Фэна, солдаты, «не сводя глаз с императора», говорили: «Он вытащит нас отсюда»{2412}. Когда вскоре после 7 часов прибыл Удино, Наполеон отправился с ним и Бертье к реке. «Что же, – сказал он Удино, – вы станете моим слесарем, который откроет этот ход»{2413}. Теперь противоположный берег защищали незначительные силы, беспрепятственно пересекшие реку на плотах, а к 8 часам понтонеры приготовились установить в ледяной воде на равном расстоянии 23 опоры высотой до 2,7 метра. «Люди вошли в воду по плечи, – вспоминал очевидец, – выказывая чрезвычайную смелость. Некоторые падали замертво и исчезали в потоке»{2414}.

Около 9:30 император вернулся в ставку к Бертье. Ему подали отбивную котлету, которую он съел стоя. Когда дворецкий предложил ему солонку – сверток бумаги со старой, посеревшей солью, Наполеон пошутил: «Вы прекрасно подготовились; не хватает только белой соли»{2415}. Способность шутить в подобный момент указывает на железную выдержку – или, по выражению Нея, на «подвешенные на проволоке яйца». Но хаос, что не удивительно, сказался и на нем. Капитан Луи Бего, швейцарец из корпуса Удино, увидел Наполеона «уставшим и обеспокоенным», а другого, капитана Рея, «поразило тревожное выражение» лица императора{2416}. Наполеон сказал Эбле: «Это занимает много времени, генерал. Очень много времени». – «Ваше величество, – ответил Эбле, – вы видите, что мои люди по горло в воде и лед мешает им работать. У меня нет ни пищи, ни коньяка, чтобы их согреть». – «Хорошо», – ответил император, глядя в землю{2417}. Через несколько секунд он снова начал жаловаться, будто позабыв слова Эбле.

Перед 11 часами был переброшен первый мост, и Наполеон приказал первому батальону первого полка 6-й дивизии генерала Жозефа Альбера перейти реку. «Моя звезда восходит снова!» – вскричал Наполеон, когда они успешно перешли реку{2418}. Он ликовал оттого, что «одурачил адмирала» Чичагова, и это в самом деле было так{2419}. Остаток корпуса Удино переправился в полдень. У мостов не было перил, они едва выступали над водой, провисали, и замерзшим понтонерам часто приходилось их чинить. Кавалерия быстро покрыла мост навозом. Лошадиные трупы и мусор сбрасывали в реку, чтобы избежать заторов. Отставших от своих частей солдат и гражданских оттесняли, пока не переправится армия{2420}. Под тяжестью рухнули три опоры, и в ту ночь Ней со своими солдатами перейти реку не сумел. Опоры пришлось чинить дважды, прежде чем он наконец переправился{2421}.

Согласно дневнику Якоба Вальтера, переходившие реку солдаты громко ругали Наполеона. Подразделение Вальтера приблизилось к месту,

где Наполеон приказал разгрузить своих вьючных лошадей и где он ел. Он наблюдал, как армия проходит в самом плачевном состоянии. Невозможно представить, что он чувствовал в глубине души. Внешне он выглядел безразличным, равнодушным к ничтожному состоянию своих солдат… и, хотя французы и союзники бросали ему в лицо многочисленные проклятия и ругательства, он был способен безучастно их выслушивать{2422}.

Наполеону это было в новинку: прежде он слышал восторженное «Да здравствует император!», в худшем случае – добродушное подтрунивание. Значительную часть армии составляли нефранцузы, не имевшие столь же сильных мотивов для подчинения, и потому ропот превратился в открытое недовольство. У Березины, однако, отличились швейцарцы, вестфальцы, баденцы и гессенцы, не горевшие желанием принимать участие во «французской» войне: большую долю орденов Почетного легиона за бои по обе стороны реки получили швейцарцы и вестфальцы. (Солдаты четырех швейцарских полков получили 34 ордена{2423}.)

Наполеон, проведя ночь в деревенской избе на хуторе Занивки, преодолел шаткий мост в полдень 27 ноября. «Я только что перешел Березину, – написал он Маре в Вильну, – но плавающий на реке лед делает мосты очень ненадежными… Очень холодно. Армия очень устала. Я не буду терять ни минуты и отправляюсь в Вильну, чтобы немного восстановить силы»{2424}. В целом, как считается, Березину по неустойчивым, но в конечном счете пригодным мостам Эбле перешло более 50 000 солдат, в том числе отставшие от своих частей. 28 ноября, когда стал приближаться Витгенштейн, Виктор разрушил мосты, и около 15 000 отставших солдат и 8000 сопровождавших армию гражданских, не успевших переправиться накануне ночью, были оставлены на милость русских. «На мосту я видел несчастную женщину, – вспоминал граф де Рошешуар, французский эмигрант. – Она сидела, свесив ноги с моста, они вмерзли в лед. Она сутки прижимала к груди замерзшего младенца. Она умоляла меня спасти дитя, не ведая, что протягивает мне бездыханное тело!»{2425} В конце концов казак, выстрелив ей в голову, «положил конец ужасной агонии». На восточном берегу осталось более 10 000 экипажей (берлины, коляски, фаэтоны и так далее), уцелевшие вопреки настойчивым предписаниям Наполеона сжечь их. Там были, как писал Ланжерон, «священные сосуды московских церквей, одежды священников, вышитые драгоценными камнями ризы, золоченые кресты с церкви Святого Ивана Великого, коллекции гравюр, камеи, антики, масса книг из чудных библиотек Бутурлина и Разумовского, серебряная посуда, фарфор»[292]{2426}. Прусский офицер, через десять лет посетивший эти места, увидел, что «печальные сувениры лежат… грудами, перемешанные с костями людей и животных, черепами, оловянными бляхами, патронными сумками, уздечками, обрывками гвардейских шапок»{2427}.

Генерал Милорадович достиг Борисова 29 ноября, Кутузов – 30 ноября. На мемориальном камне, поставленном в Студенке, сказано, что именно здесь русская армия под командованием Кутузова «завершила разгром наполеоновских войск». Это совершенно неверно, и адмирал Чичагов, упустивший шанс сделать это, не пережил своего позора. Наполеон принял совет Удино и изменил план, продемонстрировав, как обычно, оперативную гибкость. Он действовал быстро, блестящим маневром увлек русских на юг и всего за два дня целиком переправил армию по двум импровизированным мостам. Это несомненное чудо избавления, однако, обошлось настолько дорого, что одним из обозначающих катастрофу выражений во французском языке стало une bérézina. «Пища, пища, пища! – утром 29 ноября написал Наполеон Маре с западного берега. – Невозможно представить себе все ужасы, которые эта непослушная масса совершит в Вильне, если не предоставить ей пищу. Возможно, армия не придет в себя вплоть до Немана. В Вильне не должно быть иностранных агентов. Теперь армия выглядит не слишком хорошо»{2428}.

3 декабря, достигнув Молодечно (72 километра к северо-западу от Минска), Наполеон издал самый известный из своих бюллетеней – 29-й. Он целиком возложил вину на погоду («столь суровое время года») и писал, что «с наступившими вдруг морозами» (до –27 ℃)