Малахитовый лес - Никита Олегович Горшкалев

что это был второй раз, когда генерал пошутил в его присутствии, и, говоря откровенно, шутка вышла неплохой – полуартифекс даже тихонько усмехнулся, в отличие от подхалимского гогота отряда.

– О, о! – потянул руку, как на уроке, отрядовец. – Я слышал, что в Зелёном коридоре бенгардийцы хранят свои диковинки, – сказал он и как-то испугался, понял, что ляпнул невзначай при его превосходительстве о бенгардийском племени. Но генерал, кажется, пропустил это мимо ушей, взволнованно изучая предметы в углублениях.

– Кай, помолчал бы ты! Мы и без тебя наслышаны о диковинках, – рявкнул на него другой отрядовец.

В углублении напротив доктор наткнулся на золотой диск, чем-то напоминающий колёсный диск.

Даже сам доктор Цингулон не догадывался о предназначении золотого диска, а датировка показала, что возраст неуместного артефакта солидный – около одиннадцати миллионов лет. Кое-кто из отряда предположил, вспомнив бабушкину сказку про то, что такой диск из, само собой, чистого золота использовался во время церемонии интронизации у бенгардийских тигров многие тысячи лет назад, будто бы он символизирует солнце и его на церемонии держат двое бенгардийцев за головой будущего монарха, и монаршью голову окружает ореол. Так король ещё при жизни становится приближённым к артифексу. И действительно, на золотом диске, на символе власти – ведь у бенгардийцев короли не носили корон, – Репрев разобрал бенгардийскую вязь: «артифекс» и «восходящий на престол», но о своей находке, конечно, умолчал.

Третьей диковинкой, с которой сдули пыль, оказалась сфера, выполненная словно из меди, с орнаментом из полос и с восьмью лунками, в семи из которых, подвязанных пояском на экваторе, намертво застыла краска. Восьмая лунка, расположенная сверху, над пояском, осталась либо нетронутой, либо со временем краска попросту выцвела и высохла. А времени с существования этой вещицы прошло изрядно – почти два миллиарда лет! Доктор Цингулон сказал, что это, скорее всего, погрешность прибора, а ещё сказал, что вот её бы, то бишь эту вещицу, следовало внимательнее изучить в лабораторных условиях.

Но после четвёртого неуместного артефакта все остальные артефакты и правда стали ни к месту:

– Ребятки, сюда, скорее! – взволнованно позвал, резво подгребая рукой и приманивая к себе, присев напротив высокого, во всю стену, и довольно широкого углубления возбуждённый отрядовец. – Вы такого точно нигде не увидите!

– Чего там? Ну, что? Что? – затарахтел отряд.

А посмотреть, без шуток, было на что: в углублении стоял скелет высоченного существа, похожего на кинокефала. Но существо это не было кинокефалом, и отряд с какой-то лёгкостью узнал в нём…

– Да это же скелет тигра… прямоходящего тигра! На двух лапах! Ну дела!

– Быть того не может! Среди феликефалов нет тигров: пантеры есть, львы есть, даже дымчатые леопарды есть, но чтобы тигр… Первый раз такое вижу!

– Не обманывает ли нас зрение? Может, ему кто нацепил тигриный череп, чтобы за феликефала выдать?

– Череп тигра от черепа льва-феликефала довольно сложно отличить: если положить их черепа на ровную поверхность, то череп первого покачается мгновение-другое да перестанет, в отличие от черепа второго, который, как положишь его, так он и будет лежать, – с важным видом пояснил Цингулон. – Это связано с некоторыми анатомическими особенностями строения нижней челюсти бенгардийских тигров. Скелет тигра-феликефала я бы с удовольствием заимел в свою коллекцию. Главное, чтобы он не рассыпался, как мираж, как только окажется у меня за стеклом. А это вполне может произойти. Потому что я никогда не поверю, что костям, которым около двух миллиардов лет, – Цингулон едко усмехнулся, – удалось так хорошо сохраниться, как будто их отпрепарировали только вчера.

– Малахитовая трава! Трава! – с бравадой вскричал отрядовец-коротыш, к его кличу присоединились остальные возбуждённые голоса. Репрев никакой малахитовой травы не видел, а видел лишь, как в конце Зелёного коридора возник свет.

Позабыв о всяком порядке, отряд ринулся к выходу, задевая плечи стоявшего полуартифекса; за отрядом – генерал, за генералом – капитан. Но в конце их поджидало большое разочарование: выход вдруг оказался входом, конец – началом, а долгожданная радость – внезапным разочарованием: всё тот же павший под сапогом генерала маковый цветок с расколотой скорлупкой и путаница пунктирных линий подошв на снегу.

Его превосходительство рвал и метал.

– Мы пришли туда, откуда пришли? Как такое вообще возможно?!

– В Зелёном коридоре всё возможно, – ехидно сказал Репрев, сложив на груди руки.

– Меня не интересует, что возможно, а что невозможно, меня интересует, что нам теперь делать? – прогудел генерал Цингулон. – Не стойте столбом, Репрев, давайте, делайте уже что-нибудь, вы же полуартифекс!

– В том-то и беда, – пожал плечами полуартифекс, подтягивая в улыбке края прелестных губ, – что я не всемогущий артифекс, а простой полуартифекс.

– Ну, если мы прекращаем поиски малахитовой травы, значит, и черновые нам больше не нужны. Полуартифекс уже стал для нас мёртвым грузом – поставленные перед ним задачи он выполнить не может. Отряд! – быстро скомандовал басом генерал. – Перебить их всех!

– Нет, постойте, ваше превосходительство! – Репрев кинулся к жавшимся друг к другу черновым, закрыв их собой. – Вы обещали сохранить им жизни!

Генерал уже открыл рот, чтобы сказать одно, но передумал, улыбаясь улыбкой рыбака с удачным уловом, и сказал совсем другое, нестерпимо приторным голосом:

– Откуда вы знаете, что я им это обещал?

Но генерал Цингулон ни за что не должен был прознать, что его полуартифекс мысленно общался с черновыми. Репрев не растерялся и выговорил:

– Вчера я слышал, когда мы все сидели у костра, кто-то обмолвился о помиловании.

– А кто обмолвился, вы, конечно, не вспомните?

– Ваше превосходительство, вчера я пил пентагонирисовый нектар – осушил целую бутылку, а то и две, не закусывая апельсинами. Отдыхал и веселился. Как умею. Нет, я не запомнил, кто это сказал, ваше превосходительство, – сохраняя спокойствие, уверенно ответил Репрев.

– Кто бы это ни сказал, он не соврал. Правдивые сведения отряд обязан передавать только мне, а в остальное время мой отряд может врать, сколько ему вздумается, и не только может, но и при определённых обстоятельствах вынужден, так как дал клятву никому и никогда не выдавать секрета отряда генерала Цингулона. Вам тоже придётся принести эту клятву, но немного позже. Потому что вам раскрыты ещё не все секреты. Но, обладая малейшими зачатками интеллекта, уже можно было начать строить догадки.

– Да я уже… начал строить, – произнёс Репрев, почти не разжимая губ и качая головой.

– Так что вы правы, – продолжил Цингулон, – жизням черновых ничего не угрожает, но лишь в том случае, если мы получим малахитовую траву, но раз…

– Хорошо, – Репрев вогнал себе когти под мякиши ладони, – будет вам малахитовая трава.

«Дальше что?» – подумал про себя