Война Цветов - Тэд Уильямс

Пора умирать, подумал он, но это уже не казалось ему таким страшным, как прежде. Было почти удобно лежать на земле, сознавая, что ты сделал все возможное и больше от тебя нечего ждать, даже при конце света — особенно при конце света. Другие, стоящие вокруг ямы, еще оставались пленниками жизни и смотрели во все глаза, как Ужасный Ребенок переходит к заключительной стадии своего действа. Все они, освещенные снизу лиловым светом, застыли, словно пуще всего боялись привлечь к себе внимание. Двигался один только свет.

Впрочем, нет, не совсем так. Неподалеку, в воде у побережья острова, двигалось что-то еще. Сначала Тео принял это за фокусы тумана и лучащегося наверху света, но нет: что-то выбиралось из воды на берег. Из озера вынырнула голова, за ней шея и плечи, и до Тео стало доходить, что неизвестное существо не плывет, а идет по дну. Это оно вошло в воду на том берегу и проделало весь путь до острова.

Еще не успев свести воедино пустые глазницы и гнилые лохмотья, бывшие когда-то формой констебля, Тео уже понял, что это. В то время как малая и наиболее темная часть его «я» утешалась тем, что вселенная — по-настоящему дерьмовое место, где за самым плохим всегда приходит что-нибудь еще хуже, Тео отчаянно дергался. Его иллюзорное спокойствие как рукой сняло, но заклятие Чемерицы и изнурительная борьба с Ужасным Ребенком не позволяли ему шевельнуться.

Ребенок, Чемерица и все остальные смотрели на яму, не замечая пришельца. Иррха, посланец Устранителя, неуклюже вылез на берег и, несмотря на отсутствие глаз, направился по склону прямо туда, где лежал Тео. Стиснутые зубы в осклизлых деснах выражали решимость, как в страшном мультике.

— Тео! — Это Кочерыжка взывала к нему с расстояния нескольких ярдов сквозь бешеное жужжание крылышек, точно преодолевая встречный ураган. — Вставай! Колдовство Чемерицы не подпускает меня к тебе. Тот мертвец пришел за тобой. Беги, ради вечных Дерев! Беги!

— Чемерица... слишком... силен, — выдавил он сквозь слезы. «Почему, почему ты не улетела, когда у тебя был такой шанс, глупая, храбрая женщина?»

Летуница, не колеблясь, понеслась над самой травой к Чемерице. Тот с прямо-таки отеческой гордостью, на которую Тео не считал его способным, следил, как Ужасный Ребенок лепит из света причудливые фигуры. Тео чувствовал ушами и кожей, как сгустился воздух вокруг острова — казалось, что реальность вот-вот лопнет, как воздушный шарик.

Чемерица, вскрикнув от неожиданности, поднес руку к лицу. Между его пальцами, как медленно проявляющаяся краска, показалась кровь. Размытое пятно сделало оборот вокруг его головы и кольнуло лорда в глаз. Он отшатнулся, отмахиваясь от невидимого врага. Кочерыжка притормозила, и Тео разглядел у нее в руках осколок Соборного стекла, подобранный ею с земли. Вспомнив, очевидно, что здесь есть кое-кто поопаснее, она развернулась и кинулась на Ужасного Ребенка, но отскочила от окружавшего его лилового света, как капля воды от горячей решетки. Не сдаваясь, она стрельнула назад к Чемерице. Лорд выбросил руку, но Кочерыжка увернулась, успев кольнуть его в палец своим оружием. Он затряс рукой, но тут же простер ее снова, и летуница в воздухе вспыхнула ярким огнем.

— Нет! — заорал Тео и в приливе сил, которых даже не подозревал в себе, поднялся на ноги. Оплакивать Кочерыжку не было времени: иррха уже преодолел больше половины склона и шел прямо к нему. Даже Чемерица теперь заметил его. Один из констеблей поднял свой осевик и выстрелил. Очередь прошила руку мертвеца, но он продолжал свое восхождение.

— Ему нужен только тот, кто ему заказан, — крикнул Чемерица, размазывая кровь по бледной щеке. Убедившись, к своему удовлетворению, что ребенок в сиреневых световых завитках по-прежнему поет и смеется, приближаясь к финалу, он сказал охране: — Пусть забирает его. Это проще, чем убить такое создание.

«Ох и туп же ты, Вильмос, — подумал Тео, охваченный отчаянием и стыдом. — В точности как она всегда говорила». Кочерыжка жизнью пожертвовала ради его свободы, а он этот шанс профукал. Борясь с собственным телом, напрягая все жилы, он опять попытался сойти с места, к которому был прикован. Чемерица все еще промокал щеку и смотрел на идущего вверх мертвеца, но больше его ничего не отвлекало, и Тео чувствовал, что не сможет преодолеть его волю.

Иррха, растопырив руки — одну зеленую, другую измочаленную автоматной очередью, — приготовился заключить в объятия вожделенную добычу. Тео отвернулся, не желая видеть его жуткую харю. Его рука нашарила на груди подаренную Поппи цепочку и сжала ее. Ему делали так много подарков и так многим рисковали ради него, но в конечном счете этого оказалось недостаточно. Он смотрел на озеро, воды которого теперь лишь слегка серебрились от идущего с холма света. Ну, теперь уж точно конец.

Озеро. Вода...

У него осталось всего несколько секунд. С усилием, чуть не выдернувшим с корнем все его нервы, Тео еще раз попытался уйти в сторону от иррхи. Жгучая боль исторгла у него крик, и ему показалось, что легкие сейчас выскочат изо рта, однако ноги так и не сдвинулись с места.

Рывка хватило только на то, чтобы потерять равновесие и упасть.

Еще один миг Тео чувствовал, как мышцы, вопреки его воле, пытаются удержать падающее тело в вертикальном положении. Потом он брякнулся на бок и покатился со склона к озеру. Долю мгновения он побалансировал на бугорке у самого края, но потом ноги перевесили и утащили его в холодную серую воду.

Он выскочил на поверхность, вновь обретя контроль над своим обессиленным телом. Вода, хотя он стоял на коленях, покрывала его только до пояса.

— Ха! — сказал лорд Чемерица. — А ты сильнее, чем я полагал. Но ведь это все равно бесполезно. Лучше уж сдайся красиво — я не думаю, что пара локтей воды остановит твою немезиду.

На миг все как будто остановилось — Ужасный Ребенок, почти не видный за ярким светом, и все остальные, следящие за поединком Тео с иррхой. Даже сам иррха стоял, точно не зная, что делать дальше. Потом он, словно включившись заново, качнулся и заковылял вниз по склону.

Тео почувствовал прикосновение чего-то мокрого. Две руки, бледные почти до прозрачности, обхватили его железным обручем и прижали к твердой, плоской, холодной как лед груди.

— Никто его не получит. Он мой, — прозвучал у него в ухе новый медленный голос. — Он носит на руке нашу метку. Его отпустили, чтобы он мог заплатить выкуп, но золотом от него не пахнет. Ни золота, ни ярких каменьев для моих волос, и я забираю его себе.

Липкий, холодный захват удерживал Тео в воде, мокрые русалочьи волосы легли на плечи, как водоросли. Он не оборачивался, зная: если он взглянет в ее глаза, больше он уже ничего не увидит.

— Не сейчас, — сказал он. — Пожалуйста. Еще немного.

— Ты не имеешь права молить о милосердии, — ответила русалка, но не слишком сурово.

— Знаю. Я только хочу посмотреть, прав ли я был.

Холод, идущий от нее, наполнял его, ее сердце билось медленно-медленно.

— Хорошо. Еще немного, — сказала она. Иррха остановился на склоне. Тео, находящийся всего в нескольких ярдах, вдруг перестал его интересовать, словно вовсе исчез со света. Упырь повертел разложившейся головой, навел глазницы туда, где стоял Чемерица со своим приемышем, и сделал шаг, а потом и другой.