Наследство Пенмаров - Сьюзан Ховач

— Я рад, что хотя бы ты будешь туда ездить, чтобы содержать дом в порядке, — быстро проговорил я. — У меня нет уверенности в том, что Саймон-Питер Рослин сумеет поддерживать имение в порядке.

— Саймон-Питер Рослин! — воскликнула мать и презрительно скривила губу. — Не знаю, чем руководствовался Майкл, нанимая в помощники сына фермера, но война так многое изменила, от старых времен ничего не осталось. Джаред, конечно, рад, что его сын так хорошо продвинулся, работает на должности, приличествующей джентльмену…

— …которая позволяет ему раз в месяц посещать Пенмаррик в качестве почетного гостя, — ввернул я. — Да, кстати, мама, а как часто ты сама собираешься ездить туда?

— Ну раз в две недели, вероятно.

— Я бы, конечно, предложил подвезти тебя, — с деланным сожалением произнес я, — но я уверен, что Филип этого не позволит. Мне строго-настрого запрещено посещать Пенмаррик, пока его не будет там.

— Ерунда! — сразу сказала мать. — Мне будет гораздо удобнее, если ты будешь возить меня в Пенмаррик на машине, и я уверена, что Филип не станет возражать, если ты будешь время от времени провожать меня туда! Я ему все объясню, и он, конечно, поймет… Еще чаю, дорогой?

Я не отказался. Я почувствовал себя лучше; тепло удовлетворения, которое появляется после того, как выполнено сложное задание, разлилось по телу.

Одной ногой я уже стоял в преддверии своей грезы.

3

Через неделю я сжал зубы, собрал весь свой запас ханжества и заехал к Ребекке, чтобы поздравить с удачей, выпавшей ее сыну. Она сердилась на меня, потому что после злосчастного визита в Пенмаррик я у нее не был, но я привык к тому, что она сердится, и сумел быстро поправить ее плохое настроение, так что она заулыбалась. Она даже пригласила меня остаться на обед, но я уже договорился с Уильямом и Чарити пообедать в Сент-Джасте, поэтому пообещал пообедать у нее в другой раз.

Уильям хотел переехать из Сент-Джаста. Он удивительно по-философски отнесся к увольнению из Пенмаррика, и я понял, что ему не нравилось работать на Филипа и он с радостью ухватился за должность управляющего в Карнфорте. Политика Филипа по выдавливанию всех возможных денег для поддержания жизни Сеннен-Гарт не совпадала с традиционной политикой Уильяма, который стремился поддерживать хорошие отношения с арендаторами и заботился об их финансовом положении в тех случаях, когда у них возникали трудности. Филип обвинил Уильяма в непрофессионализме, а я был слишком хорошо знаком с состоянием дел, которые находились под началом Уильяма, чтобы защищать его перед Филипом, но непрофессионализм — не самый страшный грех, и я без колебаний порекомендовал Уильяма тестю, как только узнал, что он вот-вот потеряет работу в Пенмаррике.

Когда я в тот день приехал в его дом, Чарити сказала мне, что Адриан уже прибыл из Оксфорда и в следующее воскресенье будет служить свою первую литургию в Зиллане. Сообщив эту новость, она вернулась на кухню, чтобы позаботиться об обеде, и я оказался в обществе своих сводных братьев.

Когда я вошел в комнату, они стояли у камина: Адриан — высокий и худой, Уильям — на дюйм-другой ниже и на несколько дюймов шире в талии. Они не были похожи, и все же между ними имелось какое-то странное сходство. У них были одинаковые жесты, одинаковые ужимки, одинаковые выражения лиц, и это неуловимое подобие было особенно заметно, когда они стояли рядом.

— Джан-Ив! — тепло сказал Адриан и протянул руку, чтобы меня поприветствовать.

Он сделал шаг вперед, его худая фигура излучала энергию, рукопожатие было замечательно крепким. У него был очень подходящий для священника характер. Никто бы не усомнился в его цельности, в нем была мужественность, которая вызывала уважение у прихожан обоих полов, а не только женской части его паствы. У него был сильный рот, редеющие каштановые волосы и голубые поблескивающие глаза.

Я часто задумывался, почему он так и не женился.

— С приездом, — ответил я, пожимая ему руку. — Как ты себя чувствуешь по возвращении в эту часть Корнуолла? Жду не дождусь твоей первой службы.

— Мне понадобится твоя моральная поддержка! Я рад, что ты придешь.

— Ничто не удержит меня, — сказал я с улыбкой, — и, как ты, должно быть, удивишься, мою мать тоже ничто не удержит. Она сказала мне недавно наедине, что зилланская церковь — ее любимая и что она не собирается молиться где-нибудь в другом месте. Она, конечно, не сообщит об этом Филипу, но, мне кажется, с нетерпением ждет твоего появления за кафедрой.

Наступило молчание. У Уильяма на лице было неопределенное выражение, то самое, какое всегда появлялось, когда речь заходила о моей матери, но я увидел, что его глаза расширились от удивления. Я посмотрел на Адриана. На его лице не было ни неопределенности, ни недоверия. На один краткий миг он обомлел и смутился, но это выражение тут же исчезло, сменившись проявлением вежливого интереса.

— Это прекрасно с ее стороны, и я с нетерпением жду ее появления. Но все же я не навещу ее, пока она сама меня не пригласит. Одно дело — видеть меня в церкви, где я под сутаной теряю личные качества, и совсем другое — оказывать мне гостеприимство за чашкой чая в гостиной.

Я понял, что ему не хочется идти к ней, и я не винил его. На его месте я и сам вряд ли пошел бы к ней.

— Ты, наверное, слышал, что Филип назначил Джонаса наследником, — сказал я, пытаясь переменить тему. — А знаешь, как теперь процветает Саймон-Питер Рослин? Непонятно, почему Филип ему так симпатизирует.

— А я думаю, это понятно, — возразил Уильям прежде, чем Адриан смог вставить слово. Уильям был намного проницательней, чем многие думали. — Филип симпатизирует Саймону-Питеру не вопреки его происхождению, а как раз благодаря ему. Если бы Саймон-Питер был джентльменом, я очень сомневаюсь, что Филип заметил бы его; мы ведь знаем, что Филип страдает от извращенного снобизма, и это только еще один пример предпочтения, какое он выказывает выходцам из рабочего класса.

Пока Уильям смешивал напитки и подавал нам бокалы, мы еще поговорили о Саймоне-Питере. Адриан считал, что очень похвально со стороны Саймона-Питера столь преуспеть, несмотря на свое низкое происхождение, но я указал ему, что каким бы это происхождение ни было, у Саймона-Питера все же имелись деньги; несколько лет назад отец Ребекки оставил своему единственному племяннику приличное наследство.

— …А мы все знаем, что Джосс Рослин прикарманил деньги жены и очень мало из них потратил, — заключил я. — Саймон-Питер вполне обеспечен. Это действительно так, — сказал я, заживо задетый несправедливостью ситуации, — у него, уж точно, куда больше денег, чем у меня.

Когда я ехал домой в особняк Карнфорт, то думал об этом неприятном факте, но в конце концов отбросил эту мысль и решил больше о Саймоне-Питере не думать. Я все еще полагал, что думать о нем было ниже моего достоинства, хотя инстинктивно чувствовал, что мне, хотя и против воли, следует принять его незваное присутствие в моей жизни, гордость же продолжала говорить мне, что такую мелкую сошку лучше просто игнорировать.