Родная кровь - Anne Dar

–Ну что, уже спит?– сев в позе лотоса, воззрилась на меня она, я же обратил внимание на занавешенные шторами панорамные окна: хотя здесь должно было быть безопасно, Тесса опасалась проникновения папарацци на территорию отеля и в своей спальне постоянно держала окна занавешенными. Сначала меня напрягало её напряжение, но сейчас я был удовлетворён этими занавешенными окнами.

–Пять минут назад уснул. Перед сном сказал мне “по секрету”, что заподозрил, будто я его отец, в момент, когда получил от меня на день рождения дрон, потому как, по его понятиям, только отцы дарят своим детям такие крутые подарки,– поджав губы, я ненавязчиво сел на край кровати, прямо напротив Тессы, и хотя выглядел весьма уверенно, внутренне я всё же боялся того, что она меня прогонит. Но она спокойно восприняла нарушенные мной границы её личного пространства, что меня немного воодушевило.

–Да, он может поражать своими высказываниями,– невозмутимо усмехнулась она.

–Это правда, что задувая свечи он загадал себе папу и сказал тебе об этом на ухо, из-за чего ты и уронила тот торт?

–Хах! Он тебе и это рассказал! Да, правда, я ведь тебе уже рассказывала об этом в больнице,– Тесса так лучезарно улыбнулась, что я едва не смутился из-за красоты её голоса, едва заметных ямочек на щеках, распущенных по плечам волн волос, ложбинке на оголённой ключице… – Он теперь всё тебе рассказывать будет: не остановится, пока не выболтает всё, что у него накопилось за пять лет жизни,– добавила она, и эти слова вдруг показались мне тёплым пледом, накрывшим меня с головой.– А он уже рассказывал тебе, что после дня рождения стал регулярно смотреться в зеркало и всякий раз находил себя очень-очень похожим на тебя?

–И ты это терпела?– грустно улыбнулся я.– Ты ведь тогда считала меня мерзавцем и не хотела, чтобы Берек контактировал со мной.

–Ну, он рассказал мне об этом только вчера… – она опустила глаза и на секунду прикусила нижнюю губу.– Так что я особенно не переживала, в те дни наблюдая его крутящимся перед зеркалом.

Я всё же немного смутился. Этот ребёнок и вправду бесстыдно скопировал мою внешность.

–Сегодня вечером он сказал мне, что в восторге от “такого” папы, только от какого “такого” – мне не понятно,– я слегка запрокинул голову и искоса посмотрел на свою собеседницу, стараясь как можно более незаметно оценивать красивый вырез на её кофточке.

–Наверное, он имел в виду, что ты ему нравишься,– смущённо произнесла она, по-видимому заметив направление скольжения моего взгляда, отчего когда я в следующую секунду встретился с ней взглядом, она словно по щелчку начала розоветь. Она была не против. Я же сейчас желал этого больше всего на свете.

Подсев к ней ближе, я пригнулся к её лицу и поцеловал её в пунцовые губы. Она не шелохнулась, что могло бы произойти и в случае, в котором она не хотела бы мне мешать, и в случае, в котором она испытала бы испуг или замешательство. Однако она хотела, чтобы я целовал её. Я это чувствовал. Но даже если бы я не был уверен в её желании, после этого первого поцелуя мне было бы сложно остановиться.

Прежде чем раздеть друг друга, мы вспомнили о незапертой двери в спальню. Пока я ходил запирать её, Тереза сняла с кровати покрывало и начала раздеваться, я же, достав из кармана презерватив, тоже начал раздеваться на ходу, мысленно ухмыляясь тому, что, кажется, сейчас узнаю, каким бывает секс в браке и что означает трахаться тихо, боясь разбудить спящего в соседней комнате ребёнка. Однако я этого так и не узнал. Мы занимались сексом так страстно и местами так неприкрыто громко, что после я удивился тому, как мы не разбудили не только Берека, но и весь лес. Тереза так и осталась лучшей женщиной из всех, что я знал. Возможно, секрет её исключительности заключался в моём желании иметь именно её, а возможно в том, что мы просто были созданы друг для друга. В моменты, когда я заставлял её терять разум от слияния наших тел, когда заставлял её тело выгибаться в неприкрытом желании, а её голос срываться на неконтролируемые стоны, я жалел о том, что взял с собой презерватив. Я осознавал, что хочу, чтобы она зачала от меня снова, чтобы на сей раз я видел, как округляется её живот от оплодотворившего её клетку моего семени, но я не хотел этого делать без её согласия… И потому, уже входя в неё в последний раз, вжимая её дрожащие бёдра в продавливающийся матрас, я твёрдо решил заполучить её согласие в самое ближайшее время.

Прошло три недели. Бежавшего Ричарда Маккормака всё ещё не нашли, зато дело Стэнли Ламберта уверенно стремилось в сторону логической развязки – уже завтра должно состояться первое и, как все надеются, единственное слушание его дела. В связи с этим громким событием Роар заполонили репортёры. Эти бесцеремонные профессионалы своего дела донимали меня и мою семью, словно назойливые слепни, но большее количество их укусов доставалось несчастной Рене Ламберт, самой пострадавшей в этой истории женщине, по совместительству являющейся старшей сестрой Пенелопы. Бедняжка Пенелопа, узнав о том, что её осложнения после рождения Питера, в результате приведшие её к невозможности повторной беременности, возникли по вине Ламберта, принимавшего у неё роды, наверняка впала бы в депрессию, если бы с головой не ушла в поддержку Рене. Так как Оливия с Брэдом, на фоне страшных событий, связанных со мной, вновь сошлись, я вместе с ними, но без Джея, отстранившегося от нашей компании из-за моих отношений с Байроном, пыталась поддерживать Пенелопу звонками или совместными вечерними посиделками. Астрид даже один раз закрыла свой бар посреди недели, чтобы мы могли провести в нём вечер, однако это едва ли помогало развеивать общее депрессивное настроение, крутящееся над нашими головами в виде грозовых туч. Близился суд над Ламбертом. Со слов Пенелопы, Рене подала одностороннее заявление с требованием о разводе и в это время ждала результата, параллельно решая, желает ли она общения с биологическими отцами трёх из четырёх своих дочерей. Оливия никак не могла поверить в то, что в младенчестве её поменяли с Джованной, женой брата Рины Шейн, и сильно беспокоилась из-за знакомства со своими биологическими родителями, и знакомства Джованны с её родителями. Все переживали о том, что опасный убийца, отец Стэнли Ламберта, сын Эйча Маккормака, любовник Лурдес всё ещё бродит на свободе, возможно где-то совсем рядом. Все боялись выходить на улицу после наступления сумерек, все вздрагивали от внезапных фотовспышек, все находились в напряжённом режиме ожидании того, каким образом будут разворачиваться дальнейшие события.

На душе скребли кошки. Как будто самое страшное всё ещё не было пережито…

Сегодня Хэллоуин. Я никогда особенно не любила этот праздник – всегда была ценителем Рождества – однако за настроениями остальных людей в этот день мне всегда было весело наблюдать. В этом году Грир с Грацией примерили на себя образы Джокера и Харли Квинн, четырехлетнюю Кэмерон и двухмесячную Томми они нарядили в костюмы Красных Шапочек, а двухлетнего Доминика переодели в Серого Волка. Мама, как и я особенно не ценящая этот праздник, оделась в одинаковый со мной классический костюм ведьмы с конусной шляпкой, отец переоделся в Мерлина, Маршалл с Астрид обещали явиться в вампирских нарядах, их старший сын Гарет со своей девушкой Шаной уже пришли в костюмах зомби, а младший, Риан, решил в этом году пропустить празднование, чтобы поддержать в столь непростое время свою девушку Руби Фокскасл, с которой у парня, похоже, намечались весьма серьёзные отношения. Вечеринка планировалась скромная, мы, как и большинство жителей Роара в этом году, не собирались впускать в свой дом переодетых незнакомцев, так что весь наш круг должен был состоять из родственников и нескольких соседей Грира с Грацией, и их детей, которые должны были прийти уже через два часа.