Янмэйская охота - Роман Суржиков

В праздник Сошествия шута попросили рассказать историю о Праматерях. Пьяный, как сапожник, он начал: «Однажды потаскуха, клуша-наседка и сука-волчица…» Из дальнейшего рассказа стало ясно, что речь идет о Мириам, Софье и Агате.

Здесь даже Эрвин, прежде сочувствовавший Менсону, ощутил желание оторвать ему язык. Об остальной Палате и говорить нечего: вместо недовольного ропота раздавались громкие крики, лорды требовали жестокого приговора. А основное слушание еще даже не началось!

Франциск-Илиан бился изо всех сил. Говорил о безумии Менсона — суд вычеркивал это из протокола, поскольку безумие не доказано. Объяснял его проступки эхиотой — тщетно, многие проделки случились уже в годы без снадобья. Просил сострадания к больному и раздавленному человеку — суд и лорды выказывали лишь омерзение. Наконец, пророк говорил, что нравственность не так важна, и скверный человек все равно способен на добрые поступки. Скажем, король Ольгард, основавший Династию Янмэй, был интриганом и картежником, а лорд Лаймон, открывший Шиммери, — несусветным развратником. Лорды просто отказались слушать — никто не желал развенчания славных имен.

Тогда пророк сделал нечто неожиданное. Задумчиво огладил бороду, слегка кивнул самому себе, будто приняв решение, и изрек:

— Что ж, милорды, я вижу лишь один разумный выход: предлагаю немедленно признать ответчика виновным.

Все шепотки мигом угасли, в зале повисла тишина.

— Ваше величество, — отметил судья Кантор, — слушание еще не состоялось.

— Но главное-то уже ясно. Лорд Менсон — ужасный человек, законченный негодяй. Очевидно, что именно он совершил все преступления. Учитывая его злодейскую природу, он просто не мог воздержаться от убийства. Ваше величество Минерва, господа судьи, прошу вас: сберегите силы и время, признайте лорда Менсона виновным!

Кантор нахмурился:

— Господин советник, боюсь, вы не вполне осознали свою задачу. Вы должны давать советы, которые помогут ответчику.

— Я так и поступаю, — Пророк хлопнул Менсона по плечу. — Друг мой, я советую тебе немедленно сознаться во всем и просить владычицу о помиловании. Нет смысла в пустых спорах. Все уже знают, что ты злодей, так стоит ли упорствовать? Сдайся и получи милость от ее величества.

— Процедура не предполагает… — начал Кантор, но тут же был прерван пророком:

— Какая процедура может помешать человеку сознаться и облегчить душу? Какой суд может запретить императрице проявить милосердие? Поверь, друг Менсон: это единственный выход для тебя!

Прежде, чем шут сказал что-либо, Минерва подняла руку:

— Господа, я прошу слова… Можно сейчас, да?.. Благодарю вас. Мне не по душе происходящее. Возможно, я ошибаюсь, но мне думалось, суд не должен ставить цели ни казнить, ни помиловать ответчика. Главная задача суда — мне кажется — выяснить правду и добиться справедливости. Мы собрались, чтобы узнать, убил ли лорд Менсон владыку, а не затем, чтобы услышать деланное признание и напыщенное помилование. Более того, помиловав Менсона сейчас, пока его вина не доказана, я унижу его — не так ли?.. — Вдохнув поглубже, она посмотрела прямо в глаза пророку: — Ваше величество, при всем уважении к вам, я прошу вас избегать провокаций.

Она села, и Эрвин испытал сильное желание погладить ее по плечу. Пророк поклонился Минерве:

— Я признаю правоту вашего величества. Приношу извинения.

Он также сел, довольный собою. Несмотря на кажущийся провал, он добился своего: показал абсурдность обвинений на основе «морального облика» и положил конец судейскому издевательству. Судье Кантору не оставалось ничего иного, как перейти к слушанию по существу. Однако он припас для Менсона еще один удар.

— Ваше величество абсолютно правы, говоря о необходимости постичь истину и получить ясную картину. Именно потому суд позволит себе занять еще десять минут вопросом морального облика и дополнить картину весьма важным штрихом. С позволения вашего величества, я проведу опрос еще одного свидетеля.

Минерва не нашла причин для отказа, и председатель объявил:

— На место свидетелей вызываются капитан гвардии Шаттэрхенд и бывший лакей Вимас.

Капитан вышел на сцену весьма озадаченный — было ясно, что причина вызова ему неясна. Вимаса вывел на место судебный пристав; Вимас явно знал причину и идти не хотел. Эрвин удивился: лакей?.. Верховный суд порою выказывает недоверие к свидетелям лишь потому, что те — мужицкого сословия. Все прошлые свидетели были отобраны из высшего слоя дворянства, откуда теперь взялся простолюдин?

Суд задал Вимасу несколько обычных вопросов: как зовут, какого сословия, какую службу выполнял. Лакей отвечал очень тихо, робея и краснея пред лицами лордов. Судья Кантор требовал: «Говорите громче». Добившись от свидетеля хоть сколько-то внятной речи, судья задал вопрос:

— Прислуживали ли вы во дворце Пера и Меча в прошлом году, в день летнего бала?

— Да, ваша честь.

— Видели ли вы тем днем Менсона Луизу, придворного шута, ныне обвиняемого?

Судья указал на ответчика, но лакей не посмотрел туда, а покраснел.

— Да, ваша честь.

— При каких обстоятельствах?

— Я в-видел его много раз… — промямлил лакей, пытаясь отвертеться. Тщетно, разумеется.

— Я говорю о том случае, когда вы не только видели его, но и имели близкое касательство. Имел место такой случай?

— Д-да, ваша честь…

— Расскажите о нем суду.

Лакей повертелся, ища спасения. Капитан Шаттэрхенд подбодрил его, хлопнув по плечу. Вимас тихо заговорил:

— Я шел, значит, по коридору, а шут сидел на подоконнике и читал что-то. Сильно щурился — не мог разобрать. Я ему сказал: «Если желаете, принесу свечу». Тогда он схватил меня, значит, за камзол, втащил за портьеру, и поцелв…

— Громче, будьте добры!

— Ну, поцеловал.

— В губы?

— Да, ваша честь.

— Что произошло потом?

— В-ваша честь… я не могу… при владычице и лордах…

— Ее величество и высокие лорды прежде всего заинтересованы в истине! Говорите немедленно, не боясь смущения.

— Ну, шут… он… развязал мне штаны и засунул руку…

— В штаны?

— Да, ваша честь.

— И что же?

— Он схватил меня за… понимаете… за него. И стал…

Лакей покрылся пунцовыми пятнами и умолк. Капитан Шаттэрхенд вмешался:

— Да ничего он не стал, ваша честь, ибо не успел. Тут как раз я проходил мимо, услышал возню за шторой, решил проверить. Заглянул — увидел непотребство и пресек все это. Шут сильно злился и кричал: «Я еще не кончил». Но я его оттащил силою.

— Вы подтверждаете, капитан, что непотребство имело место?