Янмэйская охота - Роман Суржиков

— Ваша честь, суд готов доверится мнению владычицы?

Председатель коллегии развел руками и поклонился императрице. Марк поднес ей листы. Привстав за ее плечом, Эрвин разглядел рисунки. В колпаке стал бы умнее владыка Телуриан. Змеею вползла в постель императрица Ингрид. Сала убавилось у кабана Мориса Лабелина (здесь Эрвин не сдержал смеха). Коротколапой кицкой оказалась Мими, а монахом в поисках приключений — Франциск-Илиан.

Мими сказала с кисловатой усмешкой:

— Как бы ни хотелось мне иметь лапы подлиннее, но прозвища действительно забавны.

Пророк отметил:

— Вот об этом я и вел речь. Шутовство не оставляет ответчика даже в серьезнейший момент. Его поведение не сообразно реальности.

— Напротив, ваше величество, в высшей степени сообразно! Мы видим улыбки на лицах судей и лорда-канцлера, и самой императрицы! Юмор ответчика ясен столь умным персонам — стало быть, он адекватен. Шутка смешна лишь тогда, когда отражает долю правды. Не подметив подлинных черточек, нельзя смешно пошутить над человеком.

Минерва и судьи, и Эрвин выразили согласие. Однако Франциск-Илиан не собирался сдаваться.

— Ваша честь, давеча я видел у лорда Менсона одну вещицу — он носил ее при себе. Где она может быть теперь?

— Личные вещи ответчика, кроме одежды, изъяты при аресте.

— Если вас не затруднит — прошу, принесите их.

По приказу судьи Кантора пристав внес и поставил перед пророком шкатулку. Франциск-Илиан взял из нее стеклянный пузырек.

— Лорд Менсон, вы подтверждаете, что пили из этого пузырька в течение девятнадцати лет?

— Гм… да.

— Думаю, и многие придворные в зале смогут это подтвердить. А теперь, сударь Марк, я очень прошу вас: выпейте жидкость из пузырька и сообщите нам, как себя чувствуете.

— Гм, — сказал Менсон.

Южный король протянул руку, и Марку ничего не осталось, как взять пузырек. Он выдернул пробочку, понюхал, попробовал каплю языком. Сделал один осторожный глоток.

— Гм-гм, — сказал Менсон.

— Зелье возымеет действие примерно через пять минут, — объявил пророк. — Мы увидим, какие метаморфозы произойдут с уважаемым обвинителем и задумаемся, может ли сохранить ясный рассудок человек, потреблявший это зелье не раз, и не два, а много лет подряд, ежедневно.

— Гм-мммм! — замычал Менсон и яростно щипнул пророка за ягодицу.

Марк допил жидкость, развел руками и с картинным поклоном сообщил:

— Милорды и миледи, кристально чистая вода!

— Что?.. — выронил пророк.

Менсон закатил глаза, будто дивясь его глупости.

— Если я говорю тебе «гм», то это ж не просто так. Будто мне делать нечего, кроме гмыкать. Как прихожу в суд, так и гмыкаю без конца!.. Ну да, там вода. Ты б знал, если б меня спросил.

Зал огласился смехом. Южному королю стоило труда сохранить самообладание.

— Лорд Менсон, вы утверждаете, что не пьете эхиоту?

Судья Кантор строго вмешался:

— Процедура не предусматривает допроса обвиняемого своим же собственным советником. Однако вопрос представляется суду важным, потому суд задаст его от своего имени. Лорд Менсон Луиза, вы утверждаете, что не принимаете эхиоту?

— Неа. Надоела она мне.

— Как давно вы перестали принимать?

— Кто ж его знает… — Менсон потер затылок. — А, нет, вспомнил! Когда Телуриан помер — вот когда! Ульяна забрала этого надутого зануду, и я подумал: надо как-то отметить. Хороший же день, отпраздновать бы! Вылил к чертям всю эхиоту, а вместо нее налил в пузырьки воды. Никто и не заметил — как зануда помер, всем стало плевать.

— После этого вы не испытывали пагубной тяги к эхиоте?

— Испытывал, было дело. Первое время сильно елозило… Но ничего, я себе нашел средство. Как припечет — так вспомню брата-покойника. Если не хватает воспоминания — иду в галерею, смотрю его портрет при коронации: он там чуть не лопается от важности, забавный такой. А потом в другую галерею, гляжу другой портрет — посмеррртный. Лежит мой братик чин по чину, пуговки застегнуты, глазки закрыты… Тут-то меня смех разбирает. Говорю ему: «Видал: ты уже там, и жена-гадюка твоя там же, а я еще тут! Живу себе, здравствую, жру в три горла». Посмеюсь — и эхиоты больше не хочется. Со временем вовсе отвык.

— Стало быть, со дня смерти владыки Телуриана вы не принимали эхиоту?

— Неа, ни разу. Имел только одну задумку — хотите, скажу?

— Если это относится к делу.

— Ну уж не знаю, как относится, но приятно. Хотел однажды в день поминовения поехать в Прощание, спуститься в фамильный склеп, хлебнуть хорошенько эхиоты — и помочиться на братову могилку. Пускай своего зелья попррробует! Жаль, так и не удосужился — каждый год что-то отвлекало…

Возмущенный гул прошелся по Палате. Эрвин улыбнулся шутке Менсона, но подумал: зря он унижает Телуриана, ох зря. В этом суде такое не простится.

Председатель сурово изрек:

— Ваши намерения кощунственны и преступны, лорд Менсон. Впрочем, суд одобряет вашу честность: теперь отпали сомнения в вашей вменяемости, и вы ответите за злодеяния по всей строгости закона.

Пророк обратился скорее к залу, чем к суду:

— Господа, большинство из вас вхожи ко двору уже не один год. Неужели вы не помните, сколь жалок и болен был шут владыки? Неужели отрицаете, что все, как один, звали его безумцем? Можно ли утверждать, что настолько безумный человек полностью вернул рассудок? Мне неведомы случаи подобного исцеления.

Судья Кантор возразил:

— Ни суд, ни тем более лорды Палаты не обязаны доказывать факт исцеления ответчика. Это вы, советник, должны доказать факт его невменяемости, если намерены ссылаться на нее. В данный момент суд не видит ни одного доказательства безумия лорда Менсона. Процесс продолжится без поправки на невменяемость. Считаю данный вопрос закрытым.

Судейская коллегия посовещалась несколько минут, и председатель объявил:

— После перерыва мы приступим к вопросу о моральном облике обвиняемого.

Ворон Короны встревожился:

— Ваша честь, как представитель истца, я прошу начать процесс с обвинения в убийстве. Оно является ключевым для всего дела.

— Суд согласен с вашей оценкой, — кивнул председатель, — однако считает нужным начать с морального облика.

— Ваша честь, всем в этом зале и без того известен моральный облик обвиняемого. Так стоит ли тратить время ее величества и высоких лордов на рассмотрение ясного вопроса?

— Именно потому, что в зале присутствует императрица, мы не имеем права ни на какие вольности. Ответчиком является дворянин. Моральный облик должен быть рассмотрен.