Инквизитор. Утверждение правды - Надежда Попова

– Войдите, – вздохнул он, раскрыв дверь шире, и майстер инквизитор шагнул внутрь, ощущая на себе пристальный взгляд, подозревающий во всех грехах человечества разом.

Сделав два шага, он остановился, глядя на старика, замершего на пороге комнаты чуть в отдалении.

– Вы – раввин Бен-Ами Леви-Кагнер? – спросил Курт, и тот кивнул, приближаясь:

– Он самый, майстер инквизитор. Чем я навлек ваше внимание на свою персону, семью или общину?

– Я только что сказал вашему… сыну?.. это ведь ваш сын?.. что у меня нет намерения причинять вам вред – только временное неудобство в виде своего присутствия. Мне нужна помощь, совет… – он запнулся, пытаясь подобрать нужные слова, и, помявшись, выговорил: – Меня зовут Курт Гессе. Когда-то я служил в Кёльне.

Раввин переменился в лице, утратив прежнее опасливо-настороженное выражение, и Курт продолжил чуть более уверенно:

– Не знаю, насколько все это имеет отношение к реальному положению дел, но когда-то некий кёльнский ювелир Элеазар Леви-Афферман сказал мне, что я могу ожидать помощи от любой еврейской общины в Германии. Это было семь лет назад, да и тут не Германия…

– Но вы можете найти здесь помощь, майстер Гессе, – оборвал его раввин, подойдя ближе. – Не имеет значения, когда вы сделали добро, семь или семьдесят лет назад. Если бы не ваши старания и не ваш талант – то, что могло случиться с кёльнской общиной, помнили бы куда дольше, чем семьдесят лет. Если это в моих силах и не противоречит моей вере, я посодействую вам в разрешении вашей беды. Ведь у вас беда, я вижу по вашему лицу.

– Да, – согласился Курт, с облегчением переведя дух. – Беда. Еще не случилась, но вполне может. Ведь вы, надо думать, видели эти потусторонние скачки минувшей ночью, господин Кагнер? Моя проблема и грядущая беда связаны с этим.

– Я… – с заметной растерянностью проронил раввин, – даже не знаю, что вам сказать, майстер Гессе. Я, знаете ли, плохо смыслю в вере язычников Эрец Ашкеназ.

– Это я понимаю, – невольно улыбнулся Курт, тут же посерьезнев, – однако здесь, похоже, замешано совсем не наше колдовство.

Леви-Кагнер запнулся, нахмурившись и смолкнув, и кивнул, указав на приоткрытую дверь по правую руку от себя:

– Прошу вас, майстер Гессе. Идите за мною… Вы хотите сказать, что под подозрением кто-то из общины? – уточнил раввин, закрыв за ними дверь небольшой, невероятно чисто убранной комнаты, и Курт качнул головой:

– Нет. Приезжий. Возможно, из Кастилии, но с точностью сказать не могу и понятия не имею, кто он и что он. Его самого мы застать не сумели, но, по словам его сообщника, именно он как-то управляет Дикой Охотой, которая унесла столько жизней в ночь после турнира. Если наша информация верна, сегодня этот человек намерен дать ей волю, и ее жертвами станет, возможно, не одна сотня горожан. К слову, не думаю, что Дикий Король будет привередничать, разбирая вероисповедание своей добычи.

– Не надо меня пугать, майстер Гессе, – вздохнул раввин, – я и без того сделаю все, что могу. Но что я могу?

– Скажите, что вы думаете об этом, – попросил Курт и, развязав принесенный мешок, вытряхнул на стол все, что в нем было.

Раввин на несколько мгновений застыл неподвижно, разглядывая груду коробочек, фигурок и бумаг перед собой; наконец, вздохнув, он приблизился к столу и осторожно, будто боясь обжечься или испачкаться, кончиками пальцев разровнял ворох вещей перед собою.

– Вот это хамза, – полувопросительно сказал Курт, указав на изображение ладони, покрытое синей краской. – Но что за знак в центре? Ведь обыкновенно он не такой.

– Знаки на яд ха-Хамеш бывают разными, – отозвался раввин, мизинцем вытолкнув фигурку в сторону от остальных вещей. – Но… Да, здесь он совсем не полагающийся, ни по каким допущениям.

– Это какая-то еврейская магия?

– У евреев нет магии, – поджал губы Леви-Кагнер. – Не в вашем понимании. Мы не можем управлять никакими силами; не можем мы, и запрещает Всемогущий.

– У христиан обращение к темным силам тоже вроде как запрещено и колдовство тоже вроде как почитается грехом. Однако ж без работы я не остаюсь.

– Я понимаю вас, майстер Гессе, – оборвал раввин и болезненно поморщился, тяжело вздохнув: – Как же вам объяснить…

– Просто скажите, на основе вашей веры можно создать некую ересь и магическую практику? Работающую магическую практику?

Леви-Кагнер пробормотал себе под нос нечто неразборчивое, снова оглядев сваленные в кучу предметы на столе, и отмахнулся:

– Пусть будет так, майстер Гессе. Мне, видимо, придется принять вашу… paradeigma (так это зовется?) – удобства ради, иначе мы никуда не сдвинемся. А на долгие объяснения, как я понимаю, у вас нет времени.

– Сейчас, если верно всё узнанное мною, владелец всех этих безделушек находится на местном еврейском кладбище и готовится выпустить Дикого Короля на Охоту. Посему – да, времени у меня крайне мало. Попытайтесь объяснить мне так, как сумеете, господин Кагнер, – в общих чертах и самое главное. А именно – практическую часть: кто он, что может быть в его арсенале, чего мне ждать и к чему готовиться. Хотя бы намекните, с чем я встречусь.

– Вы, видимо, полагаете, что я сам волшебник, майстер Гессе? – невесело хмыкнул раввин, за уголок приподняв со стола один из листов бумаги и, близоруко сощурившись, всмотрелся. – Эти записи… что-то вроде рабочих записок… Зашифрованные. Но шифр простой, можно сказать – обыденный.

– Известный каждому из вас и никому извне? – уточнил Курт тихо, и раввин медленно перевел взгляд на него, несколько мгновений смотря в лицо позднему гостю молча и пристально.

– Да, – ответил он, наконец. – И я полагаю, что вам могу об этом сказать. Шифр прост: вместо каждой буквы пишется следующая за нею.

– Такое доверие? – усомнился Курт, и раввин пожал плечами, вновь обратившись к бумажному листу:

– Просто этот шифр давно устарел и сохраняется скорее как традиция; им сейчас пользуются в основном для обрядовых целей или вот таких записей.

– Все ритуальные надписи делаются таким шифром?

– Нет, что вы, майстер Гессе. Где-то он необязателен, а где-то – впрямую не предписан, как, например, при составлении надписей для мезузы.

– Для кого?

– Для чего, – поправил раввин и кивнул на кожаную коробочку, снятую с дверного косяка в доме Каспара. – Вот это – мезуза. В нарочитой выемке в косяке двери, через которую вы сюда прошли, имеется точно такая же: в этом чехле лежит свиток из кожи чистого животного, на котором начертаны буквы шин, далет, йуд. Это… как бы одно из имен Всемогущего, в данном случае – Охраняющий Двери Израиля.

– На свитке, который нашел я, четыре буквы. Или одна из них пишется двумя значками?

– Нет, – настороженно отозвался раввин и, отложив бумажный лист, замялся, глядя на кожаный чехольчик перед собою.