Искушение временем. Книга 1. Не ангел - Пенни Винченци

Барти отчаянно хотелось, чтобы на концерт пришла тетя Селия. Она много помогала ей в игре на фортепьяно. Ну, в последнее время, может быть, и не так много, но она всегда подбадривала ее и очень радовалась, когда Барти сдала экзамен на «отлично». Поэтому девочке казалось несправедливым, если тети Селии не будет. Она так сильно переживала из-за того, что забыла о концерте, — Барти и самой стало неловко, и она умоляла ее прийти. Но та объяснила, что Уол против. Он хочет, чтобы они были на концерте только вдвоем. Барти это было непонятно, она чувствовала, что Уол просто сердится на тетю Селию, и вовсе не из-за того, что та забыла про концерт, а по какой-то другой причине.

Вчера за завтраком, когда они виделись в последний раз, Уол сказал ей:

— Завтра наш день, Барти. Как же мне хочется, чтобы он поскорее настал!

А тетя Селия тут же взяла газету и сделала вид, будто внимательно ее читает.

Барти приняла ванну, надела старую шерстяную юбку, поскольку намеревалась еще раз сыграть этюд, а потом немного пройтись, и посмотрела на часы. Было почти девять. Уол и тетя Селия, наверное, уже ушли. В доме царила тишина. Завтракать Барти не хотелось. Хотя чашечку чая она бы выпила… Девочка побежала вниз. Пришла почта. Там оказалась открытка от Джайлза. Он написал ей: «Удачи! Ты будешь восхитительна. Жаль, я не смогу там присутствовать».

Вот это да! Он о ней не забыл. Джайлз стал таким внимательным. Барти сразу почувствовала себя гораздо спокойнее. Скорее бы увидеть его. Близнецы говорили, что он пришел в бешенство, узнав, что его отправляют в Эшингем сразу же после окончания учебы и он не может приехать к Барти на концерт, — Адель и Венеция тайком прочли его письмо к матери, которое та по забывчивости оставила на обеденном столе. До чего же бесцеремонны эти близнецы, суют свой нос, куда им вздумается, даже в чужие письма.

Барти очень хотелось, чтобы на концерт пришла мама. Они с тетей Селией уговаривали ее, но Сильвия отказалась. Заявила, что ей будет неловко сидеть с другими родителями, беспокоиться о том… ну, о том, что она не из их среды. Позорить Барти. Дочка уверяла ее, что никакого позора нет, все это чепуха, но Сильвия настояла на своем. Девочке было очень обидно. К тому же Сильвии все еще нездоровилось, болел живот. Она обещала дочери сходить к врачу, но Барти знала, что мать у врача так и не была. Если бы дома все было благополучно, Барти попросила бы тетю Селию устроить матери визит к врачу. Но теперь…

Барти не терпелось поехать в Эшингем, повидать Билли и Джайлза, ММ и Джея, лорда и леди Бекенхем. Там было так чудесно, можно было делать все что угодно: устраивать пикники на целый день, кататься верхом на пони, помогать на ферме — именно помогать, а не болтаться без дела, — арендаторы, как говорила леди Бекенхем, должны работать, а не отгонять от себя кучу надоедливых детей. Приходилось, конечно, следовать некоторым ритуалам, например иногда обедать с Бекенхемами в столовой и выслушивать наставления леди Бекенхем по части ведения беседы.

— Не говори мне, что ты стесняешься, — как-то раз прорычала она, когда Джайлз сидел пунцовый и молчал. — Придумай, что сказать, и скажи. Нельзя быть таким тупым. Это твой долг перед хозяйкой, не говоря уже о твоих друзьях, — быть интересным за обеденным столом. И твой тоже, Барти. Ну-ка, давайте придумайте тему, и мы ее обсудим.

Барти пошла в гостиную, где стояло фортепьяно, поиграла гаммы и дважды прошла этюд: получалось довольно хорошо, несмотря на дрожь в руках. Может быть, все будет нормально. Потом она почувствовала голод и решила съесть парочку тостов. В столовую она пришла как раз вовремя: Мэри, горничная, убирала со стола.

— Поешьте-ка, мисс Барти, — сказала она, — вам сегодня очень нужны силы. Как вы себя чувствуете?

— Да вроде нормально, — ответила Барти, — спасибо.

Намазывая джемом тосты, Барти вновь почувствовала одиночество. Хорошо было бы сейчас что-нибудь почитать. Ей нравилось читать газеты, но на буфете их не было. Наверное, убрали в кабинет Уола. Он любит читать их вечерами. Может быть, зайти и взять какую-нибудь. А потом положить на место.

Она встала, прошла через холл и открыла дверь в кабинет. Там царил строгий порядок. «У папы в комнате даже страшно дышать, вдруг что-то нарушишь», — однажды сказала Венеция и была права. Газеты лежали на письменном столе, разложенные четкими параллельными рядами. Барти подошла и выбрала «Дейли мейл», свою любимую. И вдруг заметила, что к большим серебряным настольным часам прислонено письмо, адресованное Уолу. Почерком тети Селии на конверте было написано: «Оливеру, лично и срочно». Наверное, она оставила письмо перед уходом, решив, что Уол еще дома. Барти тревожно взглянула на конверт, отметив про себя слово «срочно». Как хорошо, что она едет к нему на работу, можно взять письмо с собой и передать ему.

Утром Селия ушла из дома как обычно. Она решила поехать к леди Аннабелле, а потом планировала вернуться домой, чтобы собрать кое-что из одежды и личных вещей, фотографии детей, несколько любимых книг и немного украшений — только тех, что ей передала мама из наследства бабушки. Конечно, она не может взять ничего из того, что дарил ей Оливер, даже обручальное кольцо, которое вместе с другими драгоценностями хранилось в маленьком сейфе в гардеробной Оливера. У Селии было какое-то особенное настроение: печаль прошлой ночи улетучилась, и осталось смешанное чувство ужаса и страшного волнения. Она обещала Себастьяну приехать к обеду.

— У меня, наверное, будет странное ощущение, словно я невеста, которая покидает прежний дом и переселяется в другой. Только невеста довольно старая, — со вздохом прибавила она.

Себастьян ответил, что все это чепуха — многие женщины теперь выходят замуж на четвертом десятке, это одно из последствий войны, и в любом случае даже самая юная невеста не может сравниться с ней.

Селия отчаянно тревожилась за Оливера: не за то, как тяжело он воспримет новость, а за то, как он может повести себя. Ведь он почувствует себя униженным, — кто же поможет ему справиться с этим, кто поговорит с ним, успокоит и захочет ли он вообще с кем-то говорить? Или просто запрется у себя в кабинете, в молчаливом горе и ярости, стараясь показать остальным, будто ничего не случилось? Муж стал для Селии эмоционально чужим, а не тем предсказуемым существом, каким был раньше. А ведь когда-то она знала каждое движение его души, знала, что он скажет и как поведет себя в той или иной ситуации, знала все, вплоть до последнего кивка головы. Возможно, та пропасть, которая пролегла между ними, во многом объясняется тем, что она больше не в состоянии была предсказывать его чувства и эмоции, Селия не знала даже, как Оливер отреагирует на ее сообщение об уходе. И это лишний раз убедило ее в том, что она поступает правильно. И для себя, и для него.

Элегантная леди Аннабелла пришла в восторг от редактуры, от суперобложки и даже от предложенного Селией названия книги: «Королева скорбей».

— Я понимаю, это немного сгущает краски, — несколько неуверенно пояснила Селия, — но ведь ее личная жизнь действительно такова. Да и правление ее едва ли назовешь счастливым. Мне кажется, что именно такое сильное название нам и нужно.