Королева войны - Феликс В. Крес

Под палящими лучами солнца над лугами, полями и лесами поднимался пар. И в самом деле, уже на следующий день отряды оказались на вполне сухой дороге, которую никто не разрыл. Но по ней вели только обоз, опасаясь, что походный строй растянется чересчур далеко. По обеим сторонам дороги зеленели посевы. Отряды тащились через поля, давя мерзкую траву, из которой должен был когда-то получиться хлеб, но пока что получалась лишь ловушка для любой конницы, собиравшейся ринуться в атаку напролом через свежие нивы. Дальше дорога шла уже не между полей, но по просеке шириной в четверть мили между лесами. Предусмотрительный Эневен послал туда разведку, и тогда стало ясно, что леса состоят поровну из деревьев и солдат. Пехотные отряды, первыми пошедшие в бой, нанесли удар в пустоту — в лесу уже никого не было. Снова сформировали походный строй — и тут же расформировали, поскольку три отряда пехотинцев, вошедшие в лес с левого фланга, тут же вылетели из него сломя голову, буквально выметенные ударом втрое более многочисленной стрелковой армии, которая вернулась из глубины леса и пошла в бой словно по грибы. Эневен потерял триста пехотинцев, захватив пустой лес, который у него тут же отобрали, чтобы опять отдать, но снова пустой. Спешившиеся конники заняли его окраины в таком количестве, что предотвратили следующую атаку, но этих спешившихся конников затем пришлось снова собрать, сформировать в походные колонны и… расформировать, так было самое время разбивать лагерь на ночь. Войско снова преодолело четыре мили. Отстоявшая на полтора десятка миль Акалия казалась городом где-то на краю света.

К. Б. И. Эневен и в самом деле был неплохим командиром, но все же командиром дартанским, которого целая пропасть отделяла от армектанской женщины-воина, жившей своей профессией. Тереза всю жизнь занималась исключительно военным делом, а армектанское военное искусство стояло несравнимо выше того, что мог продемонстрировать Дартан. Блестящий командир рыцарской армии, способный на столь смелые решения, как объединение всей пехоты в самостоятельные отряды и ограничение размеров обоза, умевший преодолевать реки перед лицом неприятеля, никак не мог во главе своей конной армии захватить врасплох и вынудить к сражению пешие имперские отряды. Он мог лишь тащиться одной или несколькими колоннами к обозначенной цели. Он еще мог бы опустошить захваченный край, но пока, увы, находился в своем собственном.

Однако он продемонстрировал Терезе хотя бы то, что ведущаяся ею «малая война» в течение четырех, пусть даже пяти дней не сможет полностью лишить боевого духа его войска. Надтысячница стояла перед новым выбором: запереться со своими солдатами в Акалии и наблюдать оттуда, как отряды Эневена опустошают армектанское пограничье, или дать еще один бой. Тот самый, который она не дала у реки, когда войска Овенетта были готовы переправиться обратно при одном лишь виде ее легионеров, а Эневен находился слишком далеко, чтобы поспешить на помощь.

Йокес собрал свои отряды и обозы и отправился по главной дороге из Роллайны в Армект — по той самой дороге, которая пересекала окраину Буковой пущи и реку Лиду возле Нетена. Княгиня-регент осталась в столице под опекой малого отряда Дома Эневена.

Посланник видел, с каким выражением лица командир войск Сей Айе шел на войну, в необходимости которой сомневался и не ожидал чересчур многого после странного похода на поиски хоть какого-то врага. И в самом деле, через три дня путешествия по тракту уже стало ясно, что Йокес идет на Нетен, желая, вероятно, вновь обрести то, что потерял. Во время похода его безжалостно терзали полулегионы легкой конницы Каронена.

Удивленные исчезновением нежелательных войск, знатные Дома притихли, но ненадолго. Когда выяснилось, что Йокес не таится нигде поблизости, чтобы неожиданно выскочить и разогнать зачатки формирующихся отрядов, рыцари и их свиты уже открыто начали собираться под новые знамена. Поход, к которому Эзена вынудила коменданта своей армии, не имел никакого смысла. Да, отбив Нетен, Йокес мог предпринять марш на Лида Айе, угрожая армектанскому пограничью, но эту кампанию следовало начинать еще до дождей… То есть тогда, когда комендант Сей Айе не захватывал Нетен, но оборонял его, теряя всю свою пехоту и пугая врага грозным видом своих всадников, вместо того чтобы выйти с ними в тыл Западной армии, чего так опасался надтысячник Каронен.

Еще до этого пришли дурные новости из Сей Айе. Кеса сообщала, что Каронен движется в сторону пущи, в связи с чем она распорядилась вывести из леса все население поляны. К письму Жемчужины прилагался короткий доклад Охегенеда. Комендант гвардии княгини, а с недавнего времени также командующий всеми силами, обороняющими Сей Айе, заверял, что будет вести войну в лесу против армектанских легионов, и не падал духом, что, однако, никак не отменяло того факта, что он бежал из владений своей госпожи, отдавая ее земли на разграбление захватчикам. Короче говоря, госпожа Доброго Знака в любой момент могла стать госпожой пожарища. Только такие известия и требовались группировке Справедливых — ибо как создание этого братства, так и его название уже не являлись ни для кого тайной. Хотя, конечно, постоянно повторялось — правда, с все большей насмешкой, если не вообще издевкой, — что это войска, которые готовят для княгини-регента.

Посланник не сомневался, что для нее. Никто не сомневался. Для нее, но в качестве «почетного эскорта» по пути в Лида Айе или вообще в сам Кирлан — ибо временную столицу представителя мог в ближайшее время захватить идущий во главе своих отрядов Йокес, предварительно справившись с защитниками Нетена.

Наконец пришли вести от Эневена, чуть более приятные. Ахе Ванадейоне форсировали Ранелу и двумя походными колоннами двигались к Тройному пограничью. Эневен заверял, что он в состоянии как захватить сам город, так и разорить все пограничные армектанские и даже громбелардские земли. Он не мог только сказать когда. А это был самый важный вопрос, ответ на который должен был звучать: «вчера». Падение княгини-регента было вопросом нескольких дней — двух, может быть, трех или четырех… Готах догадывался, чего ждут вожди группировки Справедливых — известий из Буковой пущи. Он готов был побиться об заклад, что они знали о начале лесной кампании Каронена, и притом из надежного источника — непосредственно от князя — представителя императора. Армектанским командирам было известно, какие силы обороняют Сей Айе. С самого начала было ясно: Каронен добьется успеха. Большее, что можно было спросить: какой ценой?

Идя в комнату Анессы, Готах размышлял, как обратиться к первой Жемчужине. Он хотел задать вопрос, который следовало задать уже давно: каким образом спасти Эзену? И речь шла не о троне, но о свободе или вообще о самой жизни. Он уже десять раз открывал рот, чтобы поговорить об этом с княгиней, и каждый раз умолкал под ее внимательным взглядом, в котором можно было прочитать: «Я знаю, с чем ты пришел, и… даже не пытайся». В конце концов он решил поговорить с первой Жемчужиной, хотя, возможно, следовало начать с Хайны.

После того как служанка прекрасной Анессы доложила о его приходе, он немного подождал у дверей — ровно столько, сколько требовалось, чтобы И. Н. Эйенес, знаменитый рыцарь, стоявший во главе охранявшего дворец Малого отряда Дома, привел себя в порядок и вышел, вежливо поздоровавшись с ним в дверях. Жемчужина не стала прихорашиваться столь тщательно, ее волосы лежали слегка неровно. Правда, не в такой степени, чтобы блондинку можно было счесть растрепанной, — но все же это явно уже не была та прическа, которую невольница сделала утром. Готах почувствовал тщетность всех своих усилий. Он пришел к той, что посреди бела дня думала о… более близком знакомстве с рыцарем его благородия Эневена. Теперь он размышлял, стоит ли что-либо говорить на эту и на какую-либо иную тему.