Мастер войны : Маэстро Карл. Мастер войны. Хозяйка Судьба - Макс Мах

Его упорное стремление в Цейр, весь этот заполошный бег по кое-где раскисшим от дождей, а где-то уже припорошенным первым снегом дорогам, были иррациональны, потому что не определялись ровным счетом никакой необходимостью. Но Карл спешил, и гонка эта каким-то образом была связана с тем, что довелось ему испытать там, у Сухой пустоши, в ночь Нового Серебра, через четыре дня после битвы у Герлицких Бродов. Справедливости ради следует отметить, что даже эта невнятная мысль была в конце концов стерта неимоверной усталостью, которая овладела Карлом в пути. Но цель была уже определена, задача поставлена, и Карл рвался в Цейр так, как будто от этого зависели его жизнь и посмертная судьба, то есть так, как никогда никуда не спешил. Однако сутки назад он сделал все-таки единственную – дневную – остановку. Он задержался на три часа в Ливо, от которого до Цейра оставался всего лишь один дневной переход. Карл мог, разумеется, миновать, не останавливаясь, и этот чудный – едва ли не игрушечный – городок, примостившийся на Беличьем холме, слева от старого тракта. Мог и, вероятно, должен был так поступить, раз уж нетерпение сердца гнало вперед, как безумца, стремящегося догнать ускользающий горизонт. Но по стечению обстоятельств именно в Ливо жили два симпатичных ему лично человека, которых Карл не видел уже очень много времени. И он решил, три часа это такая малость, которую можно себе позволить, тем более что ее легко компенсировать, украв время у сна. Да и в любом случае, он просто изнемогал уже от усталости. Проделав столь изнурительный путь так быстро, что в это невозможно было поверить, Карл нуждался в отдыхе, пусть даже и кратковременном.

– У меня всего три часа, – сказал он прямо с порога, заставив онемевшие мускулы, растянуть губы в улыбке. Извещенные посланным вперед гвардейцем, Кумар и Зима уже сидели за столом в малом зале корчмы с простым и незатейливым названием «Жареное и вареное». – Но эти три часа я хочу провести с вами, друзья, ведь ко мне, в Цейр, вас не дождешься, не так ли?

– Ага, – с ухмылкой ответил Яков Кумар, вставая навстречу Карлу. Он был худ и сутул, седые длинные волосы обрамляли узкое темное лицо.

– А что мне делать в том Цейре? – пожал широкими плечами Верен Зима и, демонстрируя озабоченность, почесал плешивую голову.

Оба они, и Яков, и Верен, были уже сильно немолоды, и оба – в свое время, разумеется – считались едва ли не лучшими живописцами Южного края. Однако времена, когда они яростно конкурировали, расписывая на заказ храмы и дворцы в разных концах империи или исполняя портреты знати в Цейре и Цуре, давно миновали. Скопив достаточно денег и обзаведясь многолюдными семействами, оба они осели в Ливо и тихо доживали свой век, окруженные преданными учениками и подмастерьями и, естественно, любовью и заботой домочадцев.

– У меня всего три часа, – сказал им Карл и не обманул.

Три часа. Всего только три часа. Он вошел в корчму, улыбнулся друзьям, обнял, не чинясь – да ему и в голову такое прийти не могло – и вот уже выходит, пожав им обоим, Якову и Верену, на прощание руки. Три часа… Великие боги, куда девается время? За разговором секунды не в счет, и минуты летят, стремительные, как стрелы убрских лучников, и длинный разговор – как чаша густого и терпкого войярского вина. Вот оно, вино! Плещется в чаше, и от его аромата поет сердце. И вот его уже нет, и только послевкусие свидетельствует вечности, что вино выпито. Высокое небо и все его обитатели! Почему счастье не длится столько, сколько способна вместить человеческая душа? Но сердце уже зовет в дорогу, и нетерпение, поселившееся в душе, сжигает кровь. А почему и зачем? Кто знает? Как будто бы имелась причина, потому что случилось нечто на Сухой пустоши, и в сердце Карла закрался непокой, и ворохнулось тревожно художественное чувство…

«Император? Возможно…»

Да, все было возможно, и, значит, Карлу следовало поспешить.

«А почему, собственно, „значит”?»

Карлу показалось, что он понимает, в чем тут дело, хотя тогда, в Ливо, он еще слишком мало знал, чтобы осмыслить происходящее с ним и вокруг него. В сущности, он ничего не знал, и если бы не его великолепная интуиция, ничего бы и не заметил. Но ощущение было такое – теперь Карл вспомнил его во всех подробностях – что разгадка уже маячит вдали. Надо только сделать еще одно, возможно, последнее, усилие, и…

Занятый переживанием послевкусия чудной беседы «ни о чем» и мыслями об императоре, Карл пропустил шаги собственной смерти, но все-таки узнал ее, Хозяйку пределов, когда, казалось, уже поздно было что-либо менять. Его рука почти неосознанно ушла назад, и сильные пальцы охватили чужое запястье как раз тогда, когда трехгранное жало стилета проткнуло уже тонкую кожу камзола. В течение одного мгновения, длинного, как многодневное сражение, сила чужой руки и крепость его собственной решали, что случится теперь с маршалом Ругером, и случится ли с ним вообще что-нибудь еще, потому что развитие сюжета, как утверждают драматурги, предполагает наличие подходящего для этого пространства. А какое, спрашивается, пространство может быть у мертвеца? Саван да гроб, вот и все его пространство.

Однако клинок дальше не пошел, остановленный Карлом в самое последнее мгновение. А еще через секунду раздался сухой хруст, и длинный стилет с витой серебряной рукояткой выпал из теперь уже беспомощной руки убийцы. Крик боли разорвал тишину, внезапно упавшую на харчевню, а потом все разом загомонили и закричали, но Карл на это даже не обратил внимания. Он смотрел в выпученные от страха и страдания глаза мелкого неприметного человечка, пришедшего, как оказалось, за его жизнью.

«Кто?» – хотел было спросить Карл, но снова не успел. Тьма на мгновение застлала ему глаза, и он увидел…

* * *

…Ваше величество, – Карл сделал еще один шаг вперед и опустился перед императором на левое колено. – Я…

– Вы герой, Карл, – с улыбкой остановил его Яр. – Вы победитель гароссцев, и сегодня мы празднуем одержанную вами победу. Встаньте, маршал, и подойдите ближе.

– Вы его убьете, Карл? – тихо, почти не разжимая губ, спросила императрица, когда поднявшийся с колен Карл приблизился к трону.

– Непременно, – так же тихо ответил Карл, купаясь в золотом сиянии ее глаз. – Когда-нибудь я его непременно убью, ваше величество, но не сегодня и не завтра. Обещаю вам.

– Наемный убийца? – С видимым интересом спросил Евгений, который на побережье бывал и тамошние обычаи знал неплохо. Впрочем, интерес звучал лишь в его приглушенном голосе, лицо императора оставалось совершенно спокойным. Можно было только гадать, о чем думали сейчас все остальные приглашенные, наблюдая, как шепчется маршал Ругер с венценосной четой. А Дороган и вовсе уже, наверное, прощался с жизнью. Вот только чувства этого идиота Карла ничуть не интересовали, как, впрочем, и чувства всех остальных гостей императора.

– Да, – подтвердил догадку Яра Карл. – Это был наемный убийца.

– Наемник мог и солгать, – нехотя предположил император.

– Он вам так нужен? – Карл не считал свой вопрос неделикатным. Это был простой вопрос о достаточно простых обстоятельствах, и Евгений его понял.