Три Царя - Игорь Маревский

— Кто тобой владеет?

Коклоток резко открыл глаза полные ужаса и закрыл себе рот, отрицательно качая головой в стороны. Балдур понял в тот момент, что даже страх перед смертью не заставит его сказать, опасаясь того, что они смогут с ним сделать. Тогда стервятник решил попробовать по-другому.

— Что это за место?

— Внутри Бурого Камня мы, — залепетал тот, перейдя на шепот и разжимая замок пальцев на губах. — Шестого сына Сварога рожденного в жерле Вулкана Пурпурных Огней.

— У Сварога был всего один сын, — грозно ответил Балдур.

— Прошу не гневаться мой господин, ничтожный раб лишь знает то, чему обучили, — Коклоток поднял руки в просьбе не гневаться и выждав паузу так не дождавшись побоев, продолжил. — Три сына там, три сына сям, всем раздал и вам и нам.

Где-то вдалеке, совсем глубоко в затылке что-то зачесалось. Старое воспоминание, которое он и не помнил вовсе, да и не настолько и важное было. Оно, как нарывающий пчелиный укус, изнывало и ужасно зудело. Балдур каким-то образом знал или слышал эту поговорку, только вот не мог вспомнить от кого.

— Бурый Камень, так по легендам нарек его отец, люди со временем стали его называть Сибром.

В тот момент человек понял, что безобидный с виду Коклоток попросту пытается заговорить ему уши в надежде на спасение, да и откуда раб, что подъедал за уличными псами и крысами мог владеть такими знаниями. Балдур резко схватил его за шею и поднял на уровне глаз одной рукой. При всех свои пухлых ручонках и огромной голове, существо оказалось чуть тяжелее Сырника.

— Сибром звали великое Лико, что погибло еще до зарождения полисов и царства! Глупо лгать тому, кто одним движением свернет тебе шею! Говори, что это за место! Что здесь происходит и откуда раб такие легенды знает? Говори честно, или клянусь всеми богами, я буду ломать тебе кость за костью пока не узнаю правду.

Коклоток задергал конечностями, пытаясь отбиться от наступающего холодного прикосновения смерти, и насколько хватило воздуха, затараторил.

— Долго живу здесь. Давно стал ненужным. Бегаю туда-сюда. Слышу, что говорят, что делают. Господин и госпо… редко вспоминают. Научился не мешаться под ногами. Когда идут в стену сливаюсь. Не уби… господин, молю… не убивай ничтожного раба.

Шишковатая голова Коклотока начала заметно синеть, и Балдур напоследок крепко сжав отбросил его к той самой стене. Существо жадно глотало воздух и держалось длинными костлявыми пальцами за шею. Он не мог поверить, что остался жив.

— Благодарю… милосердный господин… благодарю… если господин позволит, покорный раб продолжит.

Балдур молча кивнул.

Коклоток привел дыхание в норму, и опустив глаза пуговками заговорил:

— Не гневайся, милосердный, я лишь говорю то, что сам знаю. Слышал, как говорили о пробуждении Бурого Камня, слышал, как Сибром звали великана каменного. Не имеет место имени, это воистину ужасно, а что творится здесь, невозможно описать и всеми словами, которыми владеет ничтожный раб. Милосердный господин сохранил жизнь рабу, не стал пороть, ногти рвать, кишки крутить, пальцы резать, в печь бросать, кости молоть и душу рубить. Коклоток-раб скажет всё, что Благородный пожелает.

— Везде ходишь? Все знаешь?

— Хожу, но знаю, что знаю, не гневайся, господин.

— Тогда скажи мне, Коклоток. Не слышал ли ты о других провалах? Не было ли гостей с поверхности, таких как я, что не принадлежат месту этому безымянному?

Низкорослый почесал две волосинки на макушке и быстро застучал зубами, прежде чем неуверенно ответил:

— Дрался кто-то у Пальцев, но там постоянно режут и скребут, Коклоток-раб туда не ходит, я там засыпаю сразу, а как проснусь желчью рыгаю до новых ветров.

Мира с Яриком бы без боя не сдались, и уж тем более Дэйна, что сама готова погибнуть, и не позволит себе перед Всеотцом появиться с такой ношей на сердце. Быть может и Сырник вместе с ними. Балдур на это очень сильно надеялся. Тряхнуло еще раз, в этот раз намного сильнее. Пыль посыпалась со стен и потолка, а несколько свитков и книг обрушились на пол. Время играло не на стороне Стервятника, и чем дольше он ничего не делал, тем всё дальше отдалялся шанс спастись. Он протянул руку Коклотоку, и тот поднявшись на ноги, сразу почувствовал холодное лезвие у своего горла.

— Отведи меня к Пальцам, туда, где ты слышал драку.

— Милосердный господин, — писклявым голосом проскрипел раб. — Я рассказал всё что знаю, молю тебя, отпусти меня. Господин с Госпожой если узнают, что ничтожный раб потерялся и не выполнил указа, меня снова в яму бросят, а Бурый Камень похоронит. Не гневайся, Милосердный, молю тебя.

— Нет, Коклоток, — отрезал Балдур как с плеча. — Ты уже нарушил клятву своим владельцам. Ты чужаку раскрыл секреты об их доме. Как ты думаешь, что они с тобой сделают, если узнают? Или, когда узнают. Проведи меня, и помоги найти своих, и видят боги, я выведу тебя из этого места.

— На свет? — с надеждой в голосе пробормотал раб.

— Именно, на свет, — кивнул Балдур.

Коклоток слегка улыбнулся, но лишь на мгновение. Надежда в его глазах потухла моментально, под незримой плетью верности и страха боли перед хозяином. Он сделал два шага назад, засунув палец в рот, откусил себе ноготь вместе с фалангой. Такого Балдур явно не ожидал, но решил посмотреть, что тот будет делать дальше. Коклоток сплюнул остатки на ладошку, и припрятал в кармашек прогнивших штанов.

— Плохой раб. Нельзя рабу думать о побеге, нельзя рабу мечтать о жизни во свету. Плату за мысль раб должен отдать, — он посмотрел на Балдура, и с кровавыми дрожащими губами продолжил. — Господин был милосерден к Коклотоку, и раб проведет его к Пальцам, но потом если Господин не пожелает его убить, раб вернется к своим владельцам, и будет бить челом в пол, до прощения.

Нельзя было сказать, что Балдур не чувствовал ничего к бедолаге, но в глубине души ему было абсолютно плевать что с ним станет. Стервятник зашел в эту комнату в поисках ответов и пути, и он их нашел. Коклоток послужит, как и любой свиток с картой, а за ненадобностью сгинет. Именно так размышлял Балдур в тот момент, и не было никого рядом, чтобы упрекнуть его за это. Он