Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе - Александр Стыкалин

И в «Книге памяти», и в исследовании «Россия (СССР) в войнах второй половины XX века» авторы, назвавшие один из разделов «Роль СССР и его Вооруженных Сил в сохранении единства стран-участниц Варшавского Договора», куда включены и «Венгерские события (1956 г.)», уже только этим фактически признают, что в данном случае с Венгрией упомянутое «сохранение единства» осуществлялось путем использования Советской армии[1022].

Приведем следующую цитату: «Широкое и многогранное взаимное сотрудничество, как тогда писали, основанное на уважении равноправия, независимости и национального суверенитета, на невмешательстве во внутренние дела, товарищеской взаимопомощи и интернациональной солидарности, крепло и развивалось. Неуклонно укреплялось единство социалистического союза, росли его сила и мощь, совершенствовался оправдавший себя механизм взаимодействия. Варшавский Договор обеспечивал надежную защиту безопасности и социалистических завоеваний братских стран.

Однако не все обстояло безоблачно и гладко. Произошедшие через полтора года после его подписания события в Венгрии, а также события в Чехословакии, имевшие место по прошествии тринадцати с лишним лет, носили ярко выраженный политический характер, свидетельствовавший о наличии в этих странах определенных сил, находящихся в поисках собственных путей национального развития. События 1956 года в Венгрии и 1968 года в Чехословакии показали также, что советское руководство стремилось во что бы то ни стало сохранить единство образовавшегося военно-политического блока. Следствием этого и стало применение в этих странах вооруженной силы со стороны СССР»[1023].

С одной стороны, авторы явно положительно относятся к системе ОВД, оценивая ее как «надежную защиту безопасности и социалистических завоеваний братских стран», указывая, что «советское руководство стремилось во что бы то ни стало сохранить единство образовавшегося военно-политического блока», поэтому оно и прибегало к использованию вооруженной силы в 1956 и 1968 годах.

Оптимистические формулировки, ярко подчеркивающие преимущество «товарищеской взаимопомощи и интернациональной солидарности» и «надежную защиту безопасности и социалистических завоеваний», переходят к упоминанию о наличии в Венгрии и Чехословакии неких весьма блеклых и безликих «определенных сил», находящихся в непонятном поиске путей «национального развития» своих стран.

Приходится признать, что, несмотря на употребляющиеся обтекаемые фразы, представленный текст в целом носит вполне определенный характер. Несмотря на то, что авторы всячески старались избегать жестких формулировок относительно характеристик неких «сил, находящихся в поисках», они точно так же отказываются дать им в принципе какую-либо четкую оценку. Но их позиция в отношении происходящих событий вполне очевидна: только барьеры вынужденной политкорректности мешают присутствовать в этих абстрактных рассуждениях терминам, подобным «венгерским фашистам» или «ползучей контрреволюции», чтобы сразу же ожили хорошо знакомые по советским временам логичные выводы о необходимости и правильности пресечении злостных покушений на социалистические завоевания братских стран.

Авторов отличает некорректная работа с источниками, которая выражается в отсутствии подробных ссылок на предшествующие публикации таковых. Так, приводимые ими документы под заголовком «Документы из архива Президента Российской Федерации», снабжены весьма странной отсылкой на журнал «Исторический архив» с указанием года и номера издания, но без указания страниц. К тому же все эти документы годом ранее уже повторно публиковались (как и полагалось, со ссылками на соответствующие страницы «Исторического архива») в сборнике «Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы», причем без каких-либо пропусков, но об этом у авторов нет ни слова[1024].

Авторы исследования «Россия (СССР) в локальных войнах и военных конфликтах второй половины XX века» в разделе о Венгерском кризисе указывают: «Советские потери составили: 720 человек убитыми, 1540 ранеными, 51 человек пропал без вести»[1025]. При этом сноска № 233 дает отсылку на С. 516, где сообщается о работе «Гриф секретности снят: Потери Вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и боевых конфликтах». Но проблема заключается в том, что в этой самой работе, подготовленной в 1993 году под руководством Г. Ф. Кривошеева таких цифр просто нет! В разделе «События в Венгрии 1956 г.» сообщается, что «в ходе подавления вооруженного выступления в Венгрии» (без указания какого-либо четкого хронологического ряда) советские войска понесли следующие безвозвратные потери: убито, умерло от ран – 669 человек; пропало без вести – 51 человек; всего же – 720 человек[1026].

Как видим, к цифре 720, объединяющей убитых, умерших от ран и пропавших без вести, было повторно прибавлено число пропавших без вести! Весьма трудно объяснить эту ошибку не чем иным, как откровенно халтурным отношением авторов к выполняемой им работе. Заметим, что в данном случае речь идет не о каких-то второстепенных деталях, а о важнейших фактах, подытоживающих степень напряжения боевых действий для советских войск во время венгерских событий. Но уровень профессионализма авторского коллектива из Института военной истории оказался таковым, что не помог даже правильно воспроизвести уже написанные и опубликованные до них цифры советских потерь.

Интересно отметить, что в статье, приуроченной к 50-летию венгерских событий, А. А. Широкорад привел абсолютно такие же данные! Неизвестно, вычислил он их сам, опять повторно приплюсовав число пропавших без вести к общему числу безвозвратных потерь советских войск в Венгрии, или просто переписал из труда Института военной истории, но в итоге получилось следующее: «В ходе боевых действий потери Советской армии составили 720 человек убитыми, 1540 ранеными, 51 человек пропал без вести»[1027].

В уже упоминавшемся статистическом исследовании «Россия и СССР в войнах XX века» присутствует странная раздвоенность: там наличествует и «вооруженное выступление антисоциалистических сил», и «ликвидация вооруженного выступления антиправительственных сил»[1028]. Читатель может задаться логичными вопросами: может быть присутствовало два вида сил – антисоциалистические и антиправительственные – или это одно и то же; было ли, например, правительство И. Надя антисоциалистическим, а если да, то против кого выступали антиправительственные силы и были ли они в таком случае социалистическими, а если правительство И. Надя было социалистическим, то почему тогда появилось правительство Я. Кадара? Подобная терминология, совершенно не учитывающая не только современные знания, но и законы логики, является закономерным итогом отношения авторов к истории событий на уровне, не выходящим за рамки штампов советского образца.