Эльфийская сага. Изгнанник - Юлия Марлин

Провожатый подвел к огромному круглому столу, в сердцевине которого пыхтел разожженный очаг. На нем кипели колбы из хрусталя, бурлили чайники из фарфора, грохотали сосуды из металлов — все они дымились желтыми и красными испарениями и окружали соседние предметы ожившими кошмарами буйного, нездорового рассудка. Возле них вертелся старый мостовой тролль в пропитанной парами и жидкостями мантии, и на его спине вспыхивал знак Ордена Воды — водопад, текущий в звездную чашу.

— Принесли? — Прорычал алхимик, не отрываясь от колб. В нездешнем свете он казался пришельцем из Адских Расселин. — Оставьте на полке у стены. Деньги заберите там же.

Лавво снял котелок, вежливо поклонился и поспешил оставить чокнутого ценителя ядов в его отвратительной цитадели. Дальше он спустился в крохотный дворик, пересек рыночную свалку, наваленную под пятью перекрестными виадуками, и вышел к западной части рынка. Здесь гудело и скрежетало механическое колесо, приводимое в действие раскаленными струями пара. Оно подавало воду в дома и лавки местных жителей и ею же обеспечивало королевский дворец. По гигантским лопастям стекал свет близких фонарей и Лавво зажмурился, чтобы не ослепнуть.

Бубух. Тут же заорала троллина:

— Смотри, куда прешь!

Переводчик открыл глаза — проходя мимо лавки с благовониями, он задел плечом глиняный горшок и тот рухнул на мостовую. Злобная продавщица вывалила из-за прилавка и затрясла могучими кулаками.

— А, ну возмещай ущерб, негодяй!

Охранники Лавво потянулись к мечам, но он остановил. Протянув крикунье пейс, тролль обнажил гадкие зубы:

— Прошу прощения, госпожа.

Над головой (в который раз) прогрохотал состав и накрыл торговые крыши струями раскаленного пара. Троллина схватила монетку и оставила переводчика в покое. Он заторопился. Намечалось еще две встречи. Сначала Сирикус наведался в квартал, объятый кисловатыми и испарениями и тошнотворными миазами, за что получил название Адская Кухня, где продал пыль кристаллов с вершины Тро некому осквернителю могил, а после заглянул к королевскому советнику Паполтикусу, чтобы вручить тому грезы любви с пика Танахин.

Домой он вернулся под утро, ликуя и смачно отрыгивая пары Бурлящего Пива. Его рот расплывался в улыбке славного заработка. Некромант и советник осыпали его по-королевски и, дабы отметить этот успех, Лавво заглянул в лучший здешний бордель «Кроличья Нора», где надрался до кончиков ушей и опробовал пару аппетитных «крольчих». Уже много лет его душа была подобна пустому сосуду, наполнить который могли только золото, бриллианты редкой огранки, славная выпивка и кутеж. Мечты юности — разгадать тайны древних, постичь мертвые языки и научиться понимать предков давно ушли в небытие.

… Ключ выскользнул из дрожащих пальцев-сосисок и со звоном упал на порог. Лавво выругался и, подперев плечом дверь, наклонился, чтобы поднять. Визжащий свисток прибывающего состава пропилил в его черепе дыру. Он зарычал, мотая башкой:

— Да сколько можно.

— Сирикус Лавво? — Из темноты переулка донесся глубокий, сильный и одновременно юный голос.

Переводчик выхватил из-за пояса литиевый нож с сюрпризом — в кончике находилась капсула с лунной ртутью и даже незначительный порез или касание к коже вызывали мгновенную смерть неприятеля.

— Кто здесь?

На свет входного фонаря выступили четыре фигуры. Три высокие и утонченные (едва они появились, мрак рассеялся, а воздух наполнился благоуханием весенних цветов) и четвертая — грузная и неотесанная, как обрубок ствола. Лавво принюхался — был еще зверь, то ли пес, то ли волк и он бродил где-то поблизости.

— Я — Лавво, — прохрипел переводчик, — а вы кто?

Впрочем, он уже догадался, что под роскошными плащами скрывались эльфы. Один из них выступил вперед и отбросил капюшон. Отблеск фонаря коснулся красивого снежного лица. Огромные черные глаза вспыхнули кипящим серебром. Лавво разинул рот. Он помнил этот демонический блеск из мира теней. И помнил мальчика лет шести… Теперь перед ним высился гибкий, ловкий и смертельно опасный воин из народа Сумерек.

— Габриэл? — Прохрипел переводчик. — Габриэл, сын Бриэлона?

Темный эльф кивнул.

— Как поживает твой отец? — Отрывисто спросил Лавво. Он отлично помнил, кому обязан жизнью и что долг сумеречному семейству до сих пор не выплачен.

— Он мертв, — сухой безжизненный шепот в ответ. — Нам нужна помощь, Сирикус.

Тот судорожно закивал:

— Да, да, входи. Входите все.

* * *

Увеличительное стекло упало на руну «райдо» и она расширилась. Одной рукой Лавво вертел плат белого шелка, разложенный под настольной лампой, второй водил лупой, выхватывая отдельные элементы сложного орнамента, стелившегося по ткани без пробелов и каких-либо знаков препинания.

— Райдо. Руна Дороги, — сказал переводчик. — Она повторяется в каждой строке по два три раза, а сразу за ней стоит заглавная руна «луны», — он ткнул когтем в ажурный комок, — вот видите? — И крепко задумался. — Почему «луна» выделена, а прочие руны нет?

— Почему? — Габриэл держался у балконной двери и, оттягивая штору двумя пальцами, следил за улицей и железнодорожной станцией, роившейся пассажирами.

Лавво почесал ухо с деревцем во мхе и пожал плечами.

— Я думаю, это криптограмма.

— Чего? — Гаркнул Мардред и поерзал на узком табурете, что стонал под ним воплями умиравшего осла.

Переводчик распрямился; свет настольной лампы выхватил его лишайное лицо.

— Криптограмма, — повторил он по слогам. — Зашифрованное сообщение, записанное сплошными символами. Прочесть их можно только при мощи ключа или таблицы, наложенной поверх текста.

— Но… — огр похрюкал и громко шмыгнул, — у нас нет ключа, да… лорд Остин?

Владетель Ательстанда стоял с отрешенным видом у стеллажа с поющими шкатулками. Он повернул голову и встретил недоуменный взгляд желтых глаз.

— Да, Мардред, у нас нет ключа.

— Ключ — полбеды, — Лавво вскочил и метнулся к сейфу, на ходу снимая с мизинца золотое кольцо-печатку. За ним полетел кисловатый шлейф пива. С плеч посыпались блестящие почки. — Даже если нам удастся выделить верные руны и сложить в правильную комбинацию, мы их не прочтем. Это агаль. Мертвый язык вашего короля Лагоринора. — Тролль приложил кольцо к замку. Раздался щелчок и дверца сейфа отворилась. — Могут пройти годы, а может века, прежде чем я смогу подобраться к сути заколдованного послания.

— У тебя одна ночь, — жесткий голос Габриэла заставил Лавво вздрогнуть и выронить толстенную книгу-словарь. Бум. Облако сухой пыли затмило комнату предрассветным туманом. Отмахивая ее, тролль выдавил: — Ночь? Габриэл, это невозможно! Знаешь, как сложно читать погибшие языки? Красноглазые драконьи мудрецы переводили надписи с осколка Бетэль-Глизы семьдесят лет! Философы Эбертрейла корпели над Манифестом Саллаха больше века! Астрологи Аллеура читали Ферский диск, извлеченный из песков Ашарана сто сорок лет! Стелу Лагоринора, вкопанную в побережье Великого Моря не перевели до сих пор!