Эльфийская сага. Изгнанник - Юлия Марлин

Из коридора донесся топот железных ступней и гортанный рык. Лавво обернулся и деревце, росшее из уха посыпалось лощенными почками.

— Заявился, — прорычал он, вбегая в комнату и захлопывая балконную дверь. Уличный гомон и вокзальный грохот разом пресеклись — стало тихо, как в могиле праотцов. Лишь таракан шелестел по обложкам книг, да паук царапал когтистыми лапками истертые листки с заклинаниями.

— Господин Лавво, господин Лавво…

— Не ори, — тролль распахнул дверь и втащил мальца за шиворот рубахи, пошитой из грубого некрашеного рами.

Тролльчонок неуклюже поклонился и протянул сверток, замотанный серебристой парчой.

— Только что доставили из Сулахенны.

Лавво схватил его и сорвал парчу. На ладонях переводчика лежал лакированный сундучок, запертый серебряным замком в форме бочонка. Убедившись, что его не вскрывали, он вынул из кармана рубин, блеснувший каплей крови, и протянул посыльному.

— Жду тебя через неделю.

— Да, господин… — не успел тот договорить, как был выставлен за дверь.

Заперев дом, мостовой тролль плюхнулся на стул, сдвинул серебряную дощечку, увитую орнаментом наречия хитка-занту и поставил сундук. Стянув с мизинца левой руки золотое кольцо-печатку с выбитыми инициалами С. Л., он прислонил его к замку и повернул против часовой стрелки. Гулко щелкнуло и крышка приоткрылась. Из-под нее поползла кусающая морозная свежеть и холодный синеватый свет. В Верхнем Мире существовали реликвии старше Звезд Запада — и эти кристаллы были одними из них.

Лавво прикрылся рукой, когда его глаз коснулось творение духов гор. Слепящее солнце казалось блеклым фонарем подле ледяных камней с Аред Вендела. Он бережно вынул кристаллы и рассортировал на три горстки. Первая, с Пика Танахин — цвета индиго, предназначалась для любовных снов; вторую, добытую в оледенелых трещинах Тэйры, цвета ванили использовали, чтобы вызвать грезы славы и богатства; третья, вырванная из пасти каменных клыков Тро, с отблеском дыма и пепла, обманывала бессмертием и вечной жизнью.

На комнату пало таинственное безмолвие. Тролль коснулся кристалла из последней горсти, поднял и заглянул в зеркальные грани — тени изменили формы и наклоны, отделились от стен и сводов и закружились оживающим водоворотом. Угрюмую мглу разорвало сильными токами воздуха и перед глазами поплыли персиковые и вишневые сады, узорные скамьи и фонтаны из белого мрамора и хрусталя, сказочный дворец, парящий над облаками цвета лимона, крепости и башни, украшенные сияющими стягами из золота и серебра. Из иллюзорных языков пламени возникли придворные и слуги, музыканты и жрицы любви. Они окружили Лавво вереницей сладкоголосых спутников, припали ниц, стали целовать одежды. Тянулись века, летели эпохи, плелись эры, а он продолжал жить королевской жизнью, не ведая горя, не зная забот, не вкушая горечи тлена — бессмертный, великий и любимый монарх мира, наколдованного его ушлым разумом.

Переводчик замотал головой, разбрасываясь волосами-водорослями. Блаженное видение потекло радугой по синему небу и пропало.

В жаровне догорали угли, по книгам ползал усатый таракан, убранство населяли лишай, мхи, склизкие насекомые и гниловатый запах — он вернулся к себе.

Заигрывать с грезами опасно. Стоит один раз им открыть душу и от желания переживать их снова и снова будет уже не спастись. Так было со многим его клиентами — переступая черту вымышленных сказок — возвращаться в реальный мир они не хотели.

Отложив кристалл, переводчик обтер со лба пот и принялся за работу.

Пест усердно растирал ледяные камни по дну фарфоровой ступы в сиварской позолоте. Крошево кристаллов хрустело и отблескивало многоцветными искрами, текли ароматы имбиря, ванили и дымного пепла. Покончив с молочением, он ссыпал смеси в три разных флакончика из льдаррийского хрусталя, закупорил опаловыми пробками и аккуратно сложил в бархатное нутро чемоданчика. Замотавшись в теплый шерстяной шар и покрыв голову широкополым глянцевым котелком, Сирикус Лавво отправился на работу.

… Он прошел подвесным мостом, огибавшем клокотавшее озеро серной кислоты, стекавшее сюда со стороны квартала чернокнижников, пробрался узким парапетом вдоль железнодорожного вокзала, гомонящего мешаниной звуков, минул громадную паровую установку, нависавшую над Академией Магов, что кипела молочными клубами и плевалась раскаленными искрами, а еще обеспечивала весь Троллевый рынок круглогодичным теплом и спустился на кривую улицу Семи Ураганов, где со времен Первых Зорь обитали ашаранские дервиши-прорицатели и орки-скитальцы Диких Степей.

Ему были знакомы каждая плитка, каждый выступ и каждая цветочная клумба. Со стороны перекрестка несся бойкий торг амулетов и оберегов. Продавец орал на всеобщем:

— Защитные талисманы от ран и увечий, добытые у Изломов Эндов! Вазы из горного хрусталя, шкатулки из турмалина и подсвечники из лунного камня, отгоняющие злых демонов! Исцеляющие печати, вырезанные из костей Перворожденных эльфов! Сборы ядовитых грибов для устранения соперников и конкурентов! Черепа единорогов для продления жизни! Зачарованные гномьи клинки, приносящие победу в любой битве! Фарфоровые чаши для общения с Белыми Духами Арвы Антре!

Слева тянулась глухая стена цирюльни, убегая в квартал музыкантов и скрипачей — оттуда летели песни, звон бокалов и сыплющиеся о плиты зубы. Справа пестрели магазинчики с колдовскими книгами и редкоземельными камнями, лавки магических специй и волшебных снадобий. Дальше к востоку грудились прилавки, полные загадочных скелетов, черных фруктов и диковинных существ в позолоченных клетках.

Послышался визг колес и близкое шипение — над головой прогрохотал состав. Пала завеса густого пара, Лавво нырнул в нее, как в водопад, а выйдя — стряхнул с плеч угольную сажу. Через двадцать шагов взмыли кованые ворота громадного замка. Сквозь приоткрытую створку на мраморном полу виднелась выложенная белыми камешками надпись.

— Молись, читай, читай, читай, перечитывай, трудись и обретешь [девиз средневекового общества алхимиков], - без труда перевел он древний лозунг мрачных исследователей.

— А! Господин Лавво! — Донесся голос из внутреннего двора. Сумрак разрезало плывущее пятно фонаря и осветило спешащего к нему тролля. — Господин Утикус вас ожидает.

Лавво кинул охране «ждите тут» и пошел за провожатым. Нос резанули тяжелые ароматы металлов и кислоты. Сбоку стояла глухая стена из серого камня, с другого — открывался овальный двор в фиолетовом свечении. Оно вырывалось из окон главной башни, венчавшей замок куполообразной надстройкой.

— Братья выпаривают эссенцию силы, — пояснил провожатый и свернул за угол, в полутьму. — Сюда, господин Лавво, — и уперся в железную дверцу. Стоило ей распахнуться на переводчика пали лучи зеленоватого света, а воздух замутнило горячим глицериновым туманом.

Лавво сдержался, чтобы не чихнуть и последовал внутрь. Залу заливало светом, сочащимся из настенных ламп. Сияние плелось по полу и стенам и походило на скачущие тени оживших гомункулусов. Он все же чихнул.