Сергей Круглов. Два десятилетия в руководстве органов госбезопасности и внутренних дел СССР - Юрий Богданов

Всего на этом Пленуме готовились выступить 46 членов Президиума и ЦК, секретарей республиканских компартий и областных комитетов, из которых слово предоставили 24 записавшимся. Выделим из этих речей выступления лишь тех, кто имел отношение к Наркомату-Министерству внутренних дел. Начальник Первого главного управления Спекомитета по созданию атомного оружия, являвшийся в 1941–1951 годах заместителем наркома‑министра внутренних дел, Завенягин А.П. сказал: «Мне кажется, в оценках Берия, как работника, имеется преувеличение его положительных качеств. Всем известно, что он человек бесцеремонный и как таковой нажимистый, не считался ни с кем, легко мог продвинуть любое дело. Это качество было. Но с точки зрения того, чтобы понять вопрос, вникнуть в суть дела — я бы сказал, туповатый был человек. Без лести членам Президиума могу сказать, что любой член Президиума ЦК гораздо быстрее и глубже разбирался в вопросах и мог разобраться, чем Берия. По своей тупости он не мог вникнуть в дело. Когда мы занимались каким-либо вопросом, он говорил: бросьте вы к чёрту заниматься этим делом, вы организаторы. Как работу можно организовывать, не разобравшись в сути?» По словам Завенягина А.П., «подлец Берия» позволил себе решать вопрос об испытании атомной бомбы помимо Центрального Комитета. Главным его качеством являлось «презрение к людям», «он презирал весь советский народ, презирал партию, презирал руководителей партии». Он считал «членов Президиума ЦК за простаков», а на деле сам оказался «простаком, слепым бараном». Берия являлся «отчаянным бюрократом», зажимщиком ценных инициатив у подчинённых работников: «Чтобы какое-либо наше предложение получило поддержку, надо было поставить вопрос так, что оно вносится по поручению Берия». А ещё «была у него замашка после смерти товарища Сталина вести игру в экономию», мол, деньги надо не только на атомную бомбу тратить, но и «промышленность развивать, культуру, сельскому хозяйству помогать». В этот момент Маленков Г.М. подал реплику, что «вы там деньги расходовали без всякого контроля», теперь придётся за этим следить. Завенягин А.П. со сделанным замечанием согласился и, ещё поругав Берия за его позиции по ГДР и национальному вопросу, в заключение своей речи произнес: «Нет сомнения в том, что Центральный Комитет, освободившись от этого прохвоста, поведёт нашу партию и государство к новым успехам» [86, 93].

Восстановленный в должности министра внутренних дел Круглов С.Н. в своём достаточно кратком выступлении назвал Берия «врагом нашего государства», «проходимцем», «авантюристом» и «опасной гадиной». Люди, работавшие с Берия, чувствовали на себе «хамство, наглость, грубость, унижение всякого человеческого достоинства». С профессиональной точки зрения Берия развалил прежний аппарат МВД, набрал начальниками управлений людей, которые были из органов уволены: братьев Кобуловых, Деканозова, Судоплатова, Эйтингона. Отозвал из-за границы 200 резидентов советской разведки, чем полностью развалил всю разведывательную сеть. Без ведома Президиума ЦК создал подразделения для ведения активных действий в стране и за рубежом [93].

Новый партийный заместитель министра внутренних дел и секретарь ЦК Шаталин Н.Н. поделился с участниками пленума, какие материалы были изъяты из кабинета и сейфов Берия. Помимо документов Спецкомитета были обнаружены «дамские вещи», перечень которых выступавший огласил с высокой трибуны. К тому же в кабинете были обнаружены многочисленные письма от женщин «интимно-пошлого характера», а также большое количество «предметов мужчины-развратника». В завершение своей речи выступавший сказал: «Вот, товарищи, истинное лицо этого, так сказать, претендента в вожди советского народа. И эта грязная моська осмелилась соперничать с нашей партией, с нашим ЦК». Далее была высказана твёрдая уверенность в сплоченности рядов партии и дальнейших успехах страны в выполнении заветов, данных Лениным и Сталиным [93].

10 июля 1953 года все газеты опубликовали информационное сообщение о «состоявшемся на днях» Пленуме ЦК КПСС, на котором было принято решение за преступные антипартийные и антигосударственные действия, направленные на подрыв Советского государства в интересах иностранного капитала и выразившиеся в попытках поставить МВД СССР над правительством и КПСС, «вывести Л.П. Берия из состава ЦК КПСС и исключить его из рядов КПСС, как врага Коммунистической партии и советского народа». После завершения столичного партийного форума по всей стране прокатилась волна партийных мероприятий, нацеленных на укоренении в сознании советских людей бесспорного постулата о том, что во всех наших бедах, репрессиях, произволе и неудачах виноват был единственный вражеский агент Берия, так хитро маскировавшийся до недавнего времени [3].

В период с 11 по 18 июля 1953 года в Центральном аппарате МВД проходили партийные собрания по обсуждению материалов Пленума ЦК КПСС, на которых выступили более 1600 сотрудников министерства. На большинстве собраний присутствовали министр внутренних дел Круглов С.Н. и его первый заместитель и секретарь ЦК Шаталин Н.Н. Конечно, «чекисты» обладали такой информацией, о которой простые люди даже не догадывались. Но в сложившейся обстановке выступавшие предпочитали говорить о том, что было приемлемо для политического руководства страны. В центре внимания оказалось «дело врачей», по которому коммунисты заявили, что следствие было прекращено незаконно. Созданная по указанию Берия комиссия не приняла во внимание ряда доказательств вражеской деятельности и террористических высказываний «этих врагов». Вносилось предложение о пересмотре ранее принятого решения об освобождении и возращении на работу врачей Лечсанупра Кремля. Среди сотрудников аппарата МВД нашлось много противников прекращения еврейских процессов и оправдания действий еврейских националистов какой-то общей обстановкой, якобы созданной в стране. Основная вина Берия, по мнению выступавших, состояла в том, что он стремился изменить прежний курс, принятый в последние годы жизни Сталина. Берия упрекали в том, что он прекратил расследование по обвинению ближайшего окружения вождя в сотрудничестве с британской разведкой, а это касалось постоянной утечки за рубеж сведений о работе Политбюро и решений пленумов ЦК (кстати, эта информация и сейчас подтверждается, но «крот» до сих пор не вычислен. — Ю.Б.). Ещё один пример «вражеской деятельности» бывшего министра внутренних дел состоял в том, что «агентурно-оперативная работа в области сельского хозяйства как в центре, так и на местах официально была прекращена». Теперь стало ясно, что «это был очередной враждебный замысел Берия, способствовавший подрыву колхозного строя». В целом сотрудники МВД увидели в снятии и аресте Берия возвращение к прежним порядкам и одобрили этот поворот [83].

13 июля 1953 года министр внутренних дел Круглов С.Н. представил Маленкову Г.М. весьма подробную докладную записку о разговорах, которые велись в Москве вокруг ареста Берия. В ней зафиксированы высказывания слесарей и шофёров, писателей и учёных, крупных организаторов промышленности и конструкторов оборонных предприятий, врачей и юристов, деятелей искусства и военных о произошедшем неординарном событии. Общим являлось то, что Берия вызывал ненависть у всех. Ни у одного из говоривших не нашлось слова в его защиту, хотя, если бы такие взгляды были, они непременно попали бы на страницы данного секретного документа. В этих высказываниях имелись и рассуждения о массовой поддержке решений партии и правительства по «искоренению» Берия, «подлого врага», и сетования, что «поневоле у нас будет много шпионов, если почти все время у руководства Министерства внутренних дел стояли враги народа — Ягода, Ежов, Берия». Заметное место в докладной занимали высказанные людьми похвалы в адрес Маленкова. Но имелись и неординарные оценки. Так, известному актеру Смирнову-Сокольскому Н.П. принадлежало такое определение ситуации: «Берия в тюрьме. Кто следующий? Я убеждён, что будут следующие. Как ни сильна машина, а развал начался. Скандал большой и гнусный. Теперь будем ждать и наблюдать, что дальше, чей черед». Его коллега Набатов И.С. высказался ещё откровеннее: «От смены руководства режим у нас не меняется. Он был и есть, по существу, полицейский. Я не верю ни в какие идейные мотивы в поступках не только Берия, но и других. Это откровенная борьба за власть. По‑моему, делёжка власти только началась. Так или иначе, крах этой структуры рано или поздно неизбежен» [83].