Ангелы и Демоны - Дэн Браун

Камерарий ощутил, что окутывающий его чудесный туманначинает постепенно рассеиваться, а количество адреналина в крови неуклонноснижаться. Швейцарские гвардейцы осторожно вели его по Королевской лестнице всторону Сикстинской капеллы, а он прислушивался к доносящемуся с площадиСвятого Петра пению. Камерарий понял, что ему все же удалось сдвинуть гору.

Grazie, Dio.

«Благодарю тебя, Боже».

Он молил Бога о том, чтобы Он даровал ему силы, и Творецуслышал его молитву. А в те моменты, когда в его душе возникало сомнение, кнему обращался сам Творец. «На тебя возложена священная миссия, — сказалГосподь. — Я дарую тебе силу». Но несмотря на поддержку самого Создателя,камерарий ощущал страх и часто спрашивал себя, правильный ли путь он избрал.

Если не ты, говорил в ответ на эти сомнения Бог, то кто?

Если не сейчас, то когда?

Если не таким образом, то как?

Иисус, напомнил ему Творец, спас всех людей… спас от ихсобственной апатии. Двумя своими деяниями Иисус открыл людям глаза. Эти двадеяния породили у людей два чувства. Ужас и надежду. А деяния эти были:Распятие Его и Воскрешение. Этим Он изменил мир.

Но случилось это две тысячи лет назад. Чудо покрылосьпатиной времени. Люди стали о нем забывать. Они обратились к ложным идолам —технике и чудесам разума. А где же чудеса сердца?

Камерарий часто обращался к Богу с молитвой, чтобы Онподсказал ему, как можно заставить людей снова обратиться к вере. Но Бог хранилмолчание. Однако в самый мрачный момент его жизни Господь все же посетил его.

Карло Вентреска до сих пор помнил это во всех деталях. Онпомнил, как катался по земле в разодранной в клочья ночной рубашке и царапал вкровь грудь, пытаясь очистить душу от той скверны, которую принесли ему толькочто услышанные слова. «Не может быть!» — выкрикивал он, зная, что все обстоитименно так. Ложь, о которой он узнал, терзала его, словно адское пламя.Епископ, который взял его к себе, человек, который стал ему отцом, клирик,рядом с которым находился камерарий все время, пока тот шагал к папскомупрестолу… оказался лжецом.

Заурядным грешником. Он скрывал от людей такое чудовищноедеяние, которое, как считал камерарий, ему не смог бы простить даже Бог.

«Вы же давали обет! — кричал камерарий в лицопапе. — Вы нарушили слово, данное Богу! И это вы — первый человек наземле!»

Понтифик пытался что-то объяснить, но Карло его не слушал.Он выбежал из комнаты и, ничего не видя перед собой, помчался по коридорам.Затем у него началась неудержимая рвота. В таком состоянии он находился до техпор, пока не оказался у могилы святого Петра. «Мать Мария, как я долженпоступить?» И в тот момент, когда, страдая от вызванной предательством душевнойболи и раздирая в кровь грудь и лицо, он катался по земле Некрополя и молилТворца забрать его из этого безбожного мира, пред ним предстал сам Господь.

Его мозг разорвал похожий на раскаты грома голос:

— Ты давал обет служения Богу?

— Да! — выкрикнул камерарий.

— Ты готов умереть за Него?

— Да! Забери меня к Себе!

— Ты готов умереть за свою церковь?

— Да! Молю Тебя, освободи меня от юдоли земной!

— Но готов ли ты пожертвовать жизнью за… человечество?

После этого воцарилась тишина, и камерарию показалось, чтоон падает в бездонную пропасть. Но ответ на последний вопрос он знал. Он зналего всегда.

— Да! — крикнул он во тьму безумия. — Я готовумереть за людей! И я умру ради них так, как это сделал Твой сын!

Несколько часов спустя, все еще лежа на земле Некрополя,камерарий увидел лицо матери. «У Бога для тебя грандиозные планы», —сказала тогда она. Камерарий все больше и больше погружался в безумие.

И вот с ним снова заговорил Бог. На сей раз слов не было, нокамерарий все понял. «Восстанови веру!»

Если не я… то кто?

Если не сейчас… то когда?

Когда швейцарские гвардейцы начали открывать дверь Сикстинскойкапеллы, камерарий Карло Вентреска ощутил, как по его жилам стала разливатьсяновая сила… та самая сила, которую он почувствовал, будучи ребенком. Бог избралего. Давным-давно.

И он выполнит Его волю.

Камерарию казалось, будто он родился заново. Швейцарскиегвардейцы омыли его, перевязали рану на груди и одели в чистейшую белоснежнуюмантию. Чтобы снять боль, они сделали ему инъекцию морфина. Камерарий сожалел,что они накачали его болеутоляющим раствором. Иисус целых три дня, вплоть досвоего вознесения, страдал от боли! Камерарий чувствовал, как лекарствоначинает менять его ощущения… голова немного кружилась.

Войдя в капеллу, он совсем не удивился тому, что кардиналывзирают на него с благоговейным восхищением. «Они благоговеют передБогом, — напомнил он себе. — Они преклоняются не передо мной, а передтем, что Творец ЧЕРЕЗ МЕНЯ явил людям».

Шествуя по центральному проходу и вглядываясь в обращенные кнему лица, он уловил нечто странное. В чем дело? Камерарий до этого пыталсяугадать, как его встретят кардиналы. С восторгом? С почтением? Однако,заглядывая в глаза священнослужителей, Карло Вентреска видел в них какие угодноэмоции, но только не эти.

В этот момент камерарий посмотрел на алтарь и увидел РобертаЛэнгдона.

Карло Вентреска остановился в центральном проходеСикстинской капеллы, а кардиналы, столпившись у алтаря, пожирали его глазами.Рядом с Робертом Лэнгдоном камерарий увидел большой работающий телевизор. Онсразу понял, что было изображено на экране, но не мог взять в толк, как быласделана запись. Это было просто невозможно. Совсем близко к клирику стоялаВиттория. Ее лицо искажала гримаса отвращения.

Камерарий закрыл глаза в надежде на то, что это морфинвызвал у него галлюцинации и что, когда он снова взглянет на мир, картина будетсовершенно иной. Но когда он открыл глаза, ничто не изменилось.

Они все знают.

Как ни странно, но страха он не ощутил. Укажи мне путь,Отец. Подскажи мне слова, которые смогли бы заставить их увидеть события Твоимиглазами.

Однако ответа камерарий не услышал.

Создатель, я вместе с Тобой проделал слишком большой путь,чтобы теперь отступить.

Молчание.

Они не понимают, что нам с Тобой удалось свершить.

Камерарий не знал, чей голос прозвучал в его мозгу, но смыслсказанного был совершенно ясен.