Чагинск. Книга 1 - Эдуард Николаевич Веркин

куда бы ты ни шел, различаешь его улыбку. И вообще, они тут все любят дохлых животных, не росомаха, так бобр.

— Вы теперь как бы владетель и повелитель…

— Чучел? — перебил Светлов.

— Местных натуралистов. От них сложно отвертеться, они есть буря и натиск. Хазину, кстати, тайно подложили клопа.

— Клопа? — удивился Светлов. — Мне кажется, я тоже вам клопа дарил.

Точно. Он дарил мне клопа. Я забыл, что дарил. Клоп… Серебряный клоп, теперь он у Хазина, и его зовут Чуга.

— Бобра! — я постучал себя по виску. — Конечно же бобра, этот клоп засел-таки в голове… Хазину подбросили бобра. Причем не чучело, а натурального. Так что это тут… можно сказать, традиция. У Механошина, между прочим, была идея…

— И какая же? — осторожно спросил Светлов.

— Сделать Чагинск столицей чучел. Развивать чучельный тренд. Механошин полагал, что одной чаги недостаточно, нужно что-то еще. В сущности, мысль это здравая, в том же Суздале не одни огурцы, еще Бальзаминов, еще и пряники, медовуха, так сказать, культурный ассортимент. Поэтому Механошин считает, что логично к знакомой чаге добавить что-нибудь еще.

— Чучела?

— Почему бы и нет? — спросил я. — Возьмем, к примеру, Гусь-Хрустальный. Одновременно столица и гуся, и хрусталя. Там проводятся выставки любителей гусей и съезды стеклодувов, туристы валят круглый год, всем хорошо.

— Гусь-Хрустальный…

— У них Гусь-Хрустальный, у нас Чагинск-Чучельный.

— Чагинск-Чучельный? — удивился Светлов. — Вы серьезно?

Мимо Алешкина болота. Моя бабушка видела здесь медведицу.

— Серьезно или несерьезно, это вопрос оптики, — сказал я. — Возьмем, допустим, Мышкин. Серьезно ли объявлять город столицей русской мыши? На первый взгляд нет, однако бюджет города говорит иное. Чем чучело хуже мыши? Чем чучело хуже гжели? В Палехе, между прочим, тоже сильные чучельные традиции.

Это правда. Некоторые успешно сочетают. Утром, когда свет и солнце, расписывают волшебные шкатулки, вечером, в тиши и полумраке, собирают чучела.

— Я не всегда понимаю, когда вы шутите, Виктор…

— Между шуткой и реальностью в нашей стране чрезвычайно небольшой промежуток. А Механошин… Механошин действительно собирался продвигать чучела, но передумал. Во-первых, рынок недостаточно широк, это понятно и Механошину. Во-вторых, Сарычев единственный, кто в этом разбирается. Он может и уехать в конце концов… Чага надежнее. А я, между прочим, предлагал ему несколько сдвинуть концепцию. Не город чучел, но чучело города.

Я сам не всегда понимаю, когда я шучу. Хотя я не ироничный человек, тот же Хазин гораздо саркастичнее меня.

— Что, в сущности, есть чучело? — продолжал я. — Модель живого существа, но заметно улучшенная. Без паразитов, без вони, без лишая. Это животное, которое мы хотим видеть, животное, которое нас достойно.

Если не выпить, не остановлюсь. Не остановлюсь, пива мне, пива.

— Вы наверняка помните — был такой американский художник Норман Рокуэлл, рисовал американскую идиллию. Не настоящую Америку, а ту, что хотели видеть.

Я предлагал Механошину сделать из Чагинска модель небольшого русского города. Добрые и работящие жители, музей одной картины Левитана, пивной фестиваль, сыроварни, «Т-34» на ходу.

Доручасток, я жду тебя.

— Чучело города… Это, кстати, неплохо…

Светлов задумался, мне стало страшно. Он купил Чагинск, не исключено, что решит сделать из него чучело. Хотя мне-то что? Чагинск вполне достоин чучельной судьбы.

Выехали на Новый мост. Отсюда был виден город, неплохой вид.

— А Механошин что?

— Обещал посчитать и прикинуть. Но вряд ли посчитает.

— Я тоже так думаю, у него со счетами явные нелады. Кстати, вам самому чучело не нужно? — устало спросил Светлов.

— У меня уже есть одно, — ответил я. — Рысь. А два чучела держать в доме не рекомендуют, энергетика не та. Кстати, а вы знаете такую Маргариту Николаевну?

— А как же. Жена Хоботова, германистка. Символизирует жестоковыйную Отчизну, не отпускавшую своих нелюбимых детей на улицу Бялика.

— Та Маргарита Павловна, — поправил я. — И романистка.

— Да? Тогда нет… Хотя… Вы же не намекаете на какую-нибудь… любительницу золотистого вазелина?

Светлов подергал щекой.

— Нет, другая, — сказал я. — В гостинице работает. Впрочем… это не особо важно. Ого!

Мы подъехали к РИКовскому мосту с другой строны.

Карьер пустовал.

В нем больше не было бульдозеров, экскаваторов, грейдеров и грузовиков, вся техника исчезла. Исчезли и строительные вагончики на опушке леса. Кучи выбранного грунта, несколько сорванных покрышек, синяя туалетная будка, гора щебня, пустые железные бочки из-под горючего. Сваленные в беспорядке ржавые фермы. Никого. Ни человека.

Лишь драга. Драга осталась. Выглядела еще сломаннее, чем вчера. И в песке увязла.

На дне ямы продолжала скапливаться вода, берега карьера уже начали осыпаться.

— Что это? — спросил я. — Вчера же еще… все были…

— Это? — Светлов сбросил скорость. — Это, Виктор, называется несоблюдение условий договора. В просторечье кидок. Распространенная вещь, к сожалению…

Светлов остановился, принял к обочине, заглушил двигатель.

— Техника НЭКСТРАНа сейчас в районе Череповца, — сказал Светлов. — Там у нас крупный объект в финальной стадии, не могли снять. А лето не резиновое, надо строить… Заключили подряд с одной строительной фирмой, вроде договорились…

Светлов достал сигареты. Пачку паршивости ниже средней, закурил и предложил мне. Я машинально взял.

— И вот видите, как договорились… За вечер вывезли все единицы, соглашение побоку. Будем давить, как обычно, но… По срокам придется подвинуться.

Я закурил.

— Рабочие моменты, — сказал Светлов. — Ничего страшного.

Сигареты были по-честному мерзкими.

— А дальше что?

— Ничего. — Светлов выдохнул дым. — Перебросим свою технику, обычное дело. Думаю, через неделю работы возобновятся. Все по плану.

— Да уж… А местные? Они как увидят, что…

— Такая у них судьба, — ответил Светлов. — Но, в сущности, каждый выбирает сам.

От сигарет задрало горло. На поверхности воды в котловане возникли пузыри и муть, словно на дне лежала огромная плоская рыба, палтус.

— Алексей Степанович, как вы думаете, ситуация с котлованом…

— Никак не связана со статьей, — закончил Светлов. — Обычные… и неизбежные издержки российского бизнеса. Совпадение. Всем всегда мало, мало, не нажрутся… Слушайте, Виктор, а вы могли бы статью написать?

— Опять?!

Писать статьи в Чагинске занятие абсолютно бесперспективное, я в этом убедился на горьком опыте.

— Нет, теперь все хорошо будет, я лично прослежу. И денег вперед заплачу, не сомневайтесь.

Светлов похлопал себя по нагрудному карману.

— О чем статья? — спросил я.

— Ну, если вкратце… Напишите о том, что строительство всего лишь приостановлено, скоро возобновится, что НЭКСТРАН всегда выполняет свои обещания… Одним словом, Блефуску будет с позором повержен. Надо их успокоить. Может, попробуете?

— Может. Надо время найти. Времени мало…

— Вы взялись за книгу?!

Светлов вроде заволновался.

— Нет, — ответил я. — Пока не взялся. Но у меня появились некоторые идеи. Мне кажется, небезынтересные…

— Отличная новость! — Светлов вдохновенно пожал мне руку. — Я искренне рад! Это же