Индия, Судан, Южная Африка. Походы Британской армии - Уинстон Спенсер Черчилль

засунули карабины в чехлы, выхватили длинные палаши и понеслись галопом прямо на врага. Буры, которых на этом участке было гораздо больше, чем кавалерии, могли бы с легкостью нанести ей большие потери. Но вид высоких всадников, с криками нахлестывавших своих коней, плашмя ударяя их саблями, был столь внушителен, что они не стали ждать, бросились к своим лошадям и бежали с трусливой поспешностью. Кавалергарды в этой атаке потеряли восемнадцать лошадей, потерь среди людей не было.

Две эти атаки, проведенные со всей тщательностью, восстановили равновесие, но хотя Бродвуд удерживал все отбитые им позиции, он не чувствовал в себе сил прорваться через проход, предвидя жестокое сопротивление, с которым придется столкнуться.

Около полудня фельдмаршал, находившийся с одиннадцатой дивизией, заметил перед своим фронтом какое-то движение на позиции противника и пришел к выводу, что враг собирается отступить. Не желая жертвовать лишними жизнями при захвате желанного стратегического объекта, если это можно сделать без потерь, он отправил послание Яну Гамильтону, предупреждая, чтобы тот не заходил слишком далеко и не изнурял напрасно своих людей и лошадей, если сопротивление противника станет слишком упорным. Гамильтон, однако, видел, как глубоко увяз Бродвуд, и, опасаясь, что в случае его бездействия враг бросит все силы против командующего кавалерией, он счел необходимым атаковать врага, закрепившегося на нижних склонах Даймонд Хилл, и протянуть руку Бродвуду.

Поэтому он приказал Брюсу Гамильтону начать наступление с двадцать первой бригадой. Тот немедленно привел в движение свои батальоны. Противник, немалый по численности, занимал длинный поросший кустарником гребень под основной линией холмов. Обе артиллерийские батареи и два 5-дюймовых орудия открыли огонь около двух часов. Суссекский полк, двинувшись вперед, закрепился на северном конце гребня, очищенном от противника артиллерийским огнем, и, пока городские императорские волонтеры и часть конной пехоты, включая корпус Гилли (шотландских егерей) сдерживали врага с фронта, они постепенно вытеснили буров с гребня, напирая на них справа.

Наша пехота, несомненно, усвоила кое-какие уроки этой войны. Растянутая линия стрелков, продвигающаяся вперед и почти невидимая на фоне бурой травы, использующая любое доступное укрытие, не представляет мишени для вражеского огня. Как только наши солдаты захватили правую часть гребня, противник лишился возможности удерживать эту позицию.

В 3:30 буры, группами по 20–30 человек, стали покидать позицию на гребне. Но прежде чем они могли добраться до главного холма, им предстояло пересечь открытый участок, где они попадали под огонь наших войск, удерживавших фронт.

Городские императорские волонтеры заняли весь поросший лесом гребень. Один бурский мальчик, всего четырнадцати лет, был ранен пулей в голову. Он был еще жив, и его отец, весьма респектабельного вида мужчина, отказался покинуть сына, несмотря на приказ фельдкорнета. Он был взят в плен, но за этим исключением все остальные буры, в том числе и раненые, благополучно отошли на основную позицию. Уже почти стемнело, и бой прекратился. Выставив пикеты на захваченных позициях, пехота отошла на ночь к обозным вагонам.

Было необходимо довести дело до конца, и, принимая во внимание неожиданное упорство врага, фельдмаршал приказал, чтобы Пол-Карю поддержал гвардейской бригадой Гамильтона, когда тот на следующий день пойдет в атаку.

Ранним утром пехота Гамильтона двинулась вперед и вновь заняла позиции, которые охранялись выставленными прошлой ночью пикетами. Справа приготовился к атаке корпус конной пехоты Де Лиля. Кавалерия построилась клином и перестреливалась с бурами по всему фронту. Никакие серьезные операции в течение утра не предпринимались, ждали прибытия или хотя бы приближения обещанной бригады. В перерыве буры обстреливали наши батареи из дальнобойных 30-фунтовых орудий, и генерал Ян Гамильтон, сидевший на земле со своим штабом рядом с 82-й полевой батареей, был ранен шрапнелью в левое плечо. К счастью, пуля не попала внутрь, а только оставила ссадину, но плечо онемело, и генералу на время пришлось покинуть поле сражения.

В час дня в четырех милях от нас был замечен передовой батальон гвардии, и тогда бригаде Брюса Гамильтона было приказано атаковать. Дербиширский полк, который уже принял участие в схватке рано утром, вышел на плоский выступ справа. Городские императорские волонтеры наступали в центре, Суссекцы — на левом фланге. И хотя атака подвергалась продольному обстрелу бурских малокалиберных орудий, рассеянный строй позволил уменьшить потери, и войска закрепились по всему краю плато. Но как только они оказались здесь, сражение приобрело совершенно иной характер.

Вершина плато Даймонд Хилл простреливалась с высокого скалистого холма, стоявшего в 1800 ярдах от его края, к тому же противник мог вести по нему продольный огонь со своих позиций справа. Стрельба немедленно усилилась, и сражение ожесточилось. Городские императорские волонтеры в центре стали нести потери, и если бы поверхность плато не была усеяна камнями, за которыми можно укрыться, убитых и раненых было бы еще больше. Находясь внизу, никак нельзя было узнать, что представляет собой вершина холма, поэтому теперь мы оказались в мышеловке. Стало совершенно очевидно, что продолжение атаки на этом участке повлечет за собой большие потери, и читатель поймет, взглянув на приведенный здесь план местности, что войска по мере продвижения вперед все больше попадали под перекрестный и продольный огонь.

После всего виденного в Натале мысль о том, чтобы затащить на плато пушки и поддержать атаку пехоты артиллерийским огнем со столь близкого расстояния от вражеских позиций казалась мне малопривлекательной. Но генерал Брюс Гамильтон не колебался, и в половине четвертого 82-я полевая батарея, которую втащили на вершину, открыла огонь по бурам, засевшим на скалистом гребне всего в 1700 ярдах.

Выдвижение вперед этих пушек, несомненно, решило исход дела. Их огонь немедленно привел к результату. Пули, пролетавшие над головой по пятнадцать-двадцать раз в минуту и заставлявшие нас залегать за камнями, свистели реже, передвижение по поверхности стало сравнительно безопасным. Но батарея, отчасти подавив вражеский огонь и заставив стрелков искать укрытия, привлекла весь оставшийся огонь на себя. Десять лошадей были убиты в тот момент, когда их распрягали, и четверть артиллеристов получила ранения в течение тех двух часов, пока длился бой, несмотря на укрытие, которое предоставляли пушки и вагоны. Тем не менее остальные продолжали обслуживать орудия с механической точностью, проявив выдержку и преданность, вызывавшие восхищение всех, кто это видел.

Около четырех часов генерал Ян Гамильтон сам поднялся на плато и гвардейцам Голдстрима был отдан приказ растянуть линию влево, а шотландским гвардейцам — вступить в бой и поддержать правый фланг. Вперед выдвинулись еще две батареи, и преобладающим огнем британских стрелков и артиллерии огонь буров был подавлен. Ян Гамильтон решил избежать больших жертв, которые,