Дивизион: Умножающий печаль. Райский сад дьявола (сборник) - Георгий Вайнер

– При том, что я долго вас разыскивал, хотел поговорить о некоторых обстоятельствах вашей интимной жизни. Которая, сдается мне, является одновременно вашей профессиональной деятельностью…

– Ну уж прям! – фыркнула Тойоточка.

Я чем больше смотрел на нее, тем больше она мне нравилась. Эта девица полностью соответствовала замыслу небесного конструктора, задумавшего на досуге, для собственного развлечения, создать идеальный секс-механизм. Взял он у себя в мастерской с полки ктеис – симпатичную женскую пипку и с добродушной усмешкой стал лепить к ней разные вспомогательные анатомические агрегаты, имеющие одну задачу – не дать мужикам отвлечься мыслью от основного ее органа. Хорошо получилось, удалось.

– Не знаю уж – прям или крив, но ваша женская привлекательность, Надежда Тимофеевна, сделала вас участницей очень серьезных и ужасно скверных дел. Для вас весьма опасных…

Она вскочила, уперла руки в плавно обтекаемые боки.

– Чой-то ты меня пугаешь? – крикнула с вызовом. – Мне бояться нечего! Ничего беззаконного не делаю! А моя женская жизнь – не твоего ума дело! Да не суй ты нос туда, куда нормальные мужики свои причиндалы суют!..

Я пожал плечами:

– А я бы и не совал, кабы ваши нормальные мужики, Надежда Тимофеевна, людей не убивали. А вы бы им не помогали…

– Я? Я?.. – задохнулась от гнева девушка Тойоточка. – Я просто тащусь от вас!

Лебединая грудь Улочкиной вздымалась от возмущения. Я с интересом рассматривал ее лицо – круглое, нежное, как большущая женская титька, с раскосыми блудливыми глазами. И тугим курносым соском посредине.

Мне было до слез жалко, что запаздывает Юрка Любчик – настоящий эксперт, пониматель и потребитель этих красот. Он бы сейчас наверняка, поцокав языком, восхищенно промолвил: «Буфера, как воздушные шары…»

Миле, по-видимому, показалось, что я чересчур внимательно рассматриваю подозреваемую, потому что она сказала скрипуче-резко:

– Ну, хватит, уважаемая! Перестаньте тут размахивать своими грудными железами, оденьтесь нормально и отвечайте на наши вопросы…

Тойоточка усмехнулась и взглянула на Милу с тем безграничным презрением и снисходительной жалостью, с какой проститутки смотрят на приличных, обыденно-бытовых женщин, которых мы привычно называем «порядочными».

О, как много было во взгляде этой бессмысленной телки! «Тоже мне – капитан милиции! Сука ментовская, псица – не в прикольном прикиде, без модной стрижки, не в боевом раскрасе лица, в дешевых босоножках, с бледной усталой кожей, не знающей курортного солнца, с нищенской зарплатой, равной моему двухчасовому заработку! Ну и пускай говорят, что у меня работа противная! Положим, раз на раз не приходится, а даже если и кайф не словишь, то все равно не шпалы грузить! Тащите дальше свою лямку, дуры стоеросовые! Тоже мне – «порядочные»! Ваши же кобели, которых вы забесплатно обстирываете, моете, кормите и ублажаете, – они же первые и мечтают ко мне в койку хоть на разик занырнуть! Только твоим мужикам мои прелести не по карману! Не ты, порядочная, а я для них мечта и сон! Вот вы и ласкайте их по безналичному расчету, росомахи ссаные!»

Я читал на ее симпатичной круглой хряшке, как на дисплее. Но произнести это вслух она побоялась и направилась надевать халат. А я с удовольствием смотрел ей вслед, на ее трусы-веревочку, доброжелательно-откровенно демонстрирующие миру два загорелых, совершенной формы мозговых полушария, которые безвкусные грубияны вроде Кита Моржового склонны называть задницей. Фу! Ничего святого!

Ей-богу, не знаю, можно ли было считать пеньюар Улочкиной, в который она послушно облачилась, нормальной одеждой – в соответствии с указанием Милы. По-моему, девица Улочкина по прозвищу Тойоточка просто издевалась над ней. Длинный, до полу, пеньюар был заткан у воротника и по подолу золотыми тропическими рыбами, а на всем остальном пространстве незамутненно прозрачен. Таким образом, мы приступили к допросу в ощущении удовлетворенности наших чувств: у Тойоты – чувства мести, у Милы – от соблюдения необходимых приличий, а у меня – примитивного эстетического удовольствия.

– Расскажите, Улочкина, о ваших отношениях с гражданином Левоном Бастаняном, – предложила Мила.

– А чё о них рассказывать? – удивилась Тойоточка. – Мужик как мужик! Немолодой, естественно. Но веселый… И широ-о-кий!..

– Когда вы виделись последний раз? – поинтересовалась Мила.

– Дней пять назад… А что?

Я взял телефонную трубку, набрал номер и спросил:

– Это городская инфекционная? Соедините меня с главным врачом… Скажите, это Ордынцев из милиции…

– Когда вы виделись с Мамочкой? – напирала Мила.

– Не знаю я никакого Мамочку… Впервой слышу…

– Про Мамочку слышите впервой, но знаете, что это не она, а он! – заметила Мила.

У меня в трубке раздался надтреснутый, глухой голос Степановой:

– Слушаю вас, Сергей Петрович…

– Мое почтение, Валентина Сергеевна… Деловой вопрос у меня. Даю вводную…

Мила нарочно сделала паузу, чтобы не рассредоточивать внимание Улочкиной.

– Валентина Сергеевна, я тут задержал одну очень привлекательную девицу… Она профессионально занимается проституцией…

– Ты это докажи еще, ментяра! Козел противный! – заорала Улочкина. – Под грамотного фраера рядится, а сам волчина противный…

Я зажал микрофон ладонью и вежливо попросил Тойоту:

– Ну что же вы так кричите, Надежда Тимофеевна! Вы же мне разговаривать по делу мешаете. – И сказал Степановой: – Не обращайте внимания на помехи, Валентина Сергеевна… Вы же знаете, у нас с вами пациенты мнительные… Так вот, есть у меня подозрение, что она заразила сифилисом нескольких почитателей ее сексуального таланта…

Вот тут Улочкина заблажила так, что громко зазвенели хрустальные подвески на люстре. Она вскочила из кресла, и ее распахнувшийся прозрачный пеньюар вновь оскорбил чувства общественных приличий Милы Ростовой – коротким тычком она водворила Тойоту обратно в кресло и со звяком нацепила ей наручники.

А я разъяснял ситуацию Степановой:

– Мне надо поместить ее в ваше отделение сифилидологии… Нет, нет, нет! Никакой у меня спешки нету – вы ее тщательно исследуйте неделю-другую, никуда не торопитесь! По-моему, вы всех инфицированных СПИДом держите там же? Замечательно! Подберите ей палату с симпатичными спидоносцами. Ага! Вот пусть она у вас и побудет… А мы охрану обеспечим – никуда она не денется… Я вас обнимаю, Валентина Сергеевна, до скорой встречи…

У Тойоточки был по-настоящему испуганный, затравленный вид. Я положил трубку, и тут в номер ввалился наконец Любчик.

– Быстроногий ты наш, – сказала ему ласково Мила.

– Да, Любчик, ты незаменим, если тебя за смертью посылать, – подтвердил я.

– Дорогие товарищи по партии! Боевые соратники и отцы-командиры! Чего вы взъелись сегодня? – возмутился Любчик. – Что вы меня с утра макаете в какашки? Сначала вручаете мне в вестибюле какие-то мясные отбросы, велите грамотно упаковать, потом…