Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой - Сергей Беляков

На службе у Махно Задов создал агентурную сеть, в которую старался вовлекать тех, кто менее всего вызывал подозрения: молодых девушек, подростков, стариков[1403]. Девушке, ребенку, старику было нетрудно проникнуть в деревню, занятую белогвардейским или красноармейским отрядом, подсчитать, сколько бойцов, есть у них артиллерия, где стоят пулеметы.

Помимо Задова в рядах махновцев воевало еще немало евреев. И Нестор Иванович их ценил и защищал. Откуда же взялась дурная слава махновцев, мало в чем уступающая «славе» петлюровцев?

Эдуард Багрицкий в Красной армии служил с апреля по июнь 1919-го, Махно в это время был еще верным союзником большевиков. Вряд ли поэт видел, как махновцы били «жидов и коммунистов». Писал Багрицкий свою «Думу про Опанаса» в те времена, когда имя Махно стало столь же одиозным и ненавистным для советской пропаганды и массовой культуры, как имена Деникина и Колчака. Объективности от Багрицкого ждать просто смешно. Но вот свидетельство человека, который сражался и с махновцами, и с большевиками, – воспоминания белогвардейца Сергея Мамонтова: «Махно выдумал лозунг: “Бей жидов, спасай Россию”. Но никого он не спасал, а жил разгульно, в свое удовольствие»[1405]. Почти то же самое передает и Михаил Пришвин в своем дневнике: «Говорят, что между солдатами нашей 42-й дивизии очень распространено “учение” Махно: “Долой жидов и коммунистов, да здравствует Советская власть”»[1406]. Жители Екатеринослава, который махновцы ненадолго отбили у петлюровцев в декабре 1918-го, весьма своеобразно хвалили соратников батьки: это, мол, «не петлюровцы, жидами купленные»[1407].

Удивляться здесь нечему. Как ни старался Махно, он не мог контролировать действия многочисленных отрядов, воевавших на огромной территории от Донецкого бассейна до Правобережья Днепра. И многие атаманы, называвшие себя махновцами, не имели никакого отношения к интернационализму анархо-коммунистов.

Белоэмигрант Н.Я.Рощин, увидев в Париже Махно («худого человека с бабьим лицом»), припомнил бронепоезд, захваченный белыми у махновцев где-то в Донбассе: «Теплушки были пестро размалеваны всяческими лозунгами не столько анархического, сколько просто разбойничьего, против всего и всех, содержания, а на самом видном месте нарисован был повешенный еврей, и надпись под рисунком гласила: “За каждого жида три пуда муки!”»[1408]

Махно с антисемитизмом боролся, как мог. В апреле 1919-го он издал воззвание от имени «исполкома Военно-революционного совета Гуляйпольского района», где призывал активно бороться с погромщиками: «Еврейская беднота стала истекать кровью от грязных рук сознательных и бессознательных контрреволюционеров. На светлом фоне революции появились несмываемые пятна запекшейся крови бедных мучеников-евреев. Величественная драма революционного повстанческого движения омрачена безумной, дикой вакханалией антисемитизма, священная идея революционной борьбы поругана, оплевана чудовищным кошмаром зверского издевательства над еврейской беднотой, влачащей жалкое, рабское, нечеловеческое существование. Ваш революционный долг – пресечь в корне всякую национальную травлю и беспощадно расправляться со всеми прямыми и косвенными виновниками еврейских погромов. Все лица, сеющие национальную травлю, точно так же, как и те бандиты, которые вырезывают мирных еврейских обывателей, являются врагами трудящихся и революции. Они должны быть сметены с лица земли самым беспощадным образом»[1409].

Слово с делом у Махно не расходились, антисемитов-погромщиков он безжалостно расстреливал. Так, в мае 1919 года Махно казнил крестьян деревни Успеновка за погром, который те устроили в еврейской земледельческой колонии Горькая[1410]. Но побороть древнюю юдофобию, обостренную к тому же красным террором и действиями продотрядовцев на Украине, было не в его силах[1411].

Даже большевики, чей интернационализм не вызывал сомнений, долго не могли справиться с антисемитизмом. В марте 1919 года Антонов-Овсеенко инспектировал советский украинский полк имени Тараса Шевченко (не путать с полком и куренем имени Тараса Шевченко, созданными в 1917-м еще Центральной радой). Командиром полка служил некто товарищ Живодеров – «моряк в кожаной куртке, бородатый и увешанный оружием»[1412], человек «грубый и политически безграмотный». Сам полк состоял из «политически темных крестьян-повстанцев». «Настроение бодрое, революционное, но недружелюбное в отношении евреев»[1413], – заключил товарищ Антонов-Овсеенко. Понятно, что такой красный полк мог бы сравнительно легко трансформироваться в махновский и даже петлюровский отряд, и действовал бы он ничуть не лучше.

Осуждал погромщиков и Петлюра. Он грозил смертной казнью «погромщикам и провокаторам»[1414], но перекладывал ответственность за погромы на большевиков. Последние-де не только мучают еврейское и украинское население, но и подло клевещут на украинское войско: «Наши палачи – большевики – распространяют повсюду слухи, будто украинские повстанцы уничтожают еврейское население. Я, Главный Атаман Украинской Армии, не верю этому. Не верю, ибо знаю украинский народ, который, сам угнетаемый грабителями-завоевателями, не может притеснять другой народ…»[1415]