Земля обетованная - Барак Обама

жертвах, на которые мы и наши семьи пошли, чтобы добиться своего, и о людях, которые помогали нам на этом пути.

Вот оно, сказал бы я им наконец. Смысл всего этого. У нас есть редкий шанс, который выпадает очень немногим, изменить историю в лучшую сторону.

И поразительно то, что чаще всего этого было достаточно. Политики-ветераны решали выступить, несмотря на активную оппозицию в своих консервативных округах — такие люди, как Барон Хилл из южной Индианы, Эрл Померой из Северной Дакоты и Барт Ступак, набожный католик из Верхнего полуострова Мичигана, который работал со мной над тем, чтобы довести формулировку о финансировании абортов до того уровня, когда он сможет проголосовать за нее. Также как и политические неофиты, такие как Бетси Марки из Колорадо, Джон Бокьери из Огайо и Патрик Мерфи из Пенсильвании, оба молодые ветераны войны в Ираке, все они рассматривались как восходящие звезды в партии. На самом деле, часто именно те, кому было больше всего нечего терять, нуждались в наименьшей убедительности. Том Перриелло, тридцатипятилетний адвокат по правам человека, ставший конгрессменом, который вырвал победу в мажоритарном республиканском округе, охватывающем большую часть Вирджинии, говорил за многих из них, когда объяснял свое решение голосовать за законопроект.

"Есть вещи поважнее, — сказал он мне, — чем переизбрание".

Нетрудно найти людей, которые ненавидят Конгресс, избирателей, убежденных, что Капитолий полон позеров и трусов, что большинство избранных ими чиновников находятся в кармане лоббистов и крупных доноров и движимы жаждой власти. Когда я слышу такую критику, я обычно киваю и признаю, что есть те, кто соответствует этим стереотипам. Я признаю, что наблюдение за ежедневными схватками, происходящими на заседаниях Палаты представителей или Сената, может сломить даже самый твердый дух. Но я также рассказываю людям о словах Тома Перриелло, сказанных мне перед голосованием по здравоохранению. Я описываю то, что он и многие другие сделали так скоро после того, как их впервые избрали. Скольких из нас испытывают подобным образом, просят рискнуть карьерой, о которой мы долго мечтали, ради какого-то высшего блага?

Этих людей можно найти в Вашингтоне. Это тоже политика.

Окончательное голосование по здравоохранению состоялось 21 марта 2010 года — более чем через год после того, как мы провели первый саммит в Белом доме и Тед Кеннеди сделал свое неожиданное появление. Все в Западном крыле были на взводе. И Фил, и спикер провели неофициальные подсчеты голосов, которые показали, что мы преодолели горб, но лишь с трудом. Мы знали, что всегда существует вероятность того, что один или два члена Палаты представителей могут внезапно передумать, и у нас будет мало голосов, если вообще будут.

У меня был еще один источник беспокойства, на котором я не позволял себе зацикливаться, но который был в глубине моего сознания с самого начала. Сейчас мы обсуждали, защищали, волновались и пришли к компромиссу по 906-страничному законодательному акту, который повлияет на жизнь десятков миллионов американцев. Закон о доступном здравоохранении был плотным, тщательным, популярным только у одной политической стороны, влиятельным и, безусловно, несовершенным. И теперь его нужно было реализовать. Поздно вечером, после того как мы с Нэнси-Энн в последнюю минуту обзвонили членов парламента, отправляющихся на голосование, я встал и посмотрел в окно, на Южную лужайку.

"Лучше бы этот закон работал", — сказал я ей. "Потому что с завтрашнего дня американская система здравоохранения принадлежит нам".

Я решил не смотреть предварительные многочасовые речи, которые произносились в зале заседаний Палаты представителей, вместо этого я ждал, чтобы присоединиться к вице-президенту и остальным членам команды в комнате Рузвельта, когда начнется голосование, примерно в семь тридцать вечера. Один за другим голоса накапливались по мере того, как члены Палаты представителей нажимали кнопки "за" или "против" на электронных панелях для голосования, а результаты голосования выводились на экран телевизора. По мере того, как количество голосов "за" медленно увеличивалось, я слышал, как Мессина и некоторые другие бормотали себе под нос: "Ну же… ну же". Наконец, число голосов достигло 216, на один больше, чем нам было нужно. Наш законопроект прошел с перевесом в семь голосов.

Зал разразился аплодисментами, люди обнимались и давали друг другу руки, как будто только что стали свидетелями победы своего бейсбольного клуба с разгромным хоум-раном. Джо схватил меня за плечи, его знаменитая ухмылка стала еще шире, чем обычно. "Ты сделал это, парень!" — сказал он. Мы с Рамом обнялись. Он привел своего тринадцатилетнего сына, Зака, в Белый дом в тот вечер, чтобы посмотреть голосование. Я наклонился и сказал Заку, что благодаря его отцу у миллионов людей наконец-то будет медицинская помощь, если они заболеют. Ребенок засиял. Вернувшись в Овальный кабинет, я сделал поздравительные звонки Нэнси Пелоси и Гарри Риду, а когда закончил, застал Аксельрода стоящим у двери. Его глаза были немного красными. Он сказал мне, что ему нужно было побыть одному в своем кабинете после голосования, поскольку оно вызвало поток воспоминаний о том, через что пришлось пройти ему и его жене Сьюзан, когда их дочь Лорен впервые заболела эпилептическими припадками.

"Спасибо, что выдержал это", — сказал Экс, его голос захлебнулся. Я обнял его, чувствуя, как меня захлестывают собственные эмоции.

"Вот почему мы делаем эту работу", — сказал я. "Вот. Прямо здесь".

Я пригласил всех, кто работал над законопроектом, в резиденцию на частное празднование, всего около ста человек. Это были весенние каникулы Саши и Малии, и Мишель увезла их на несколько дней в Нью-Йорк, так что я был предоставлен сам себе. Вечер был достаточно теплым, чтобы мы могли пообщаться на балконе Трумана, где вдалеке виднелись монумент Вашингтона и мемориал Джефферсона, и я сделал исключение из своего правила трезвости в будние дни. С мартини в руке я обошел всех, обнимая и благодаря Фила, Нэнси-Энн, Жанну и Кэтлин за всю проделанную ими работу. Я пожал руки десяткам младших сотрудников, многих из которых я никогда не встречал и которые, без сомнения, чувствовали себя немного ошеломленными, стоя на своем месте. Я знал, что они трудились на заднем плане, подсчитывая цифры, готовя проекты, рассылая пресс-релизы и отвечая на запросы конгресса, и я хотел, чтобы они знали, насколько важна была их работа.

Для меня это был праздник, который имел значение. Ночь, которую мы провели в Грант-парке после победы на выборах, была необыкновенной, но это было лишь обещание, еще не выполненное. Эта ночь значила для меня больше — обещание было выполнено.

После того, как все ушли, далеко за полночь, я прошла по коридору