Другие барабаны - Лена Элтанг

— У покойного Браги в комнате был сейф с камушками, он сам говорил об этом Мириам, когда она была девчонкой, на этот счет у нее были разные приятные мысли. Тем более что у вдовы доступа к сейфу не было, про тайник знали только сам Брага и его мать.

— Откуда это известно?

— Будь у вдовы камушки, ей не пришлось бы выносить из дома мебель и столовое серебро, — Ласло укоризненно покачал головой. — Смотреть жалко, во что эти двое русских превратили дом, поработали не хуже стаи термитов. Мириам прямо трясло от ярости, когда она рассказывала про свой первый вечер на до Паго. Голый пол и голые стены!

— Трясло? — не выдержал я. — А выглядела она довольной и даже просила добавки. И я добавил, правда, ей пришлось постоять на коленях. На голом полу.

— Помолчите, — следователь отмахнулся от меня и снова обратил лицо к мадьяру:

— В ваших показаниях говорится, что, получив заказ, вы решили употребить своего должника Кайриса для черной работы, но затея провалилась, потому что хозяин галереи использовал вас втемную. Что это значит?

— Это значит, что он жулик почище меня! «Гондвана» была на грани разорения, и хозяин собирался получить страховку. Ему нужно было заявить, что воры успели вынести все, хотя сигнализация и сработала. Заказ исходил от него самого, только через посредника, вот я и попался на эти мифические кораллы. На каждую хитрую жопу есть... ну, да вы сами знаете.

— Ничего, хозяин тоже здесь сидит, — кивнул лейтенант. — Ladrão que rouba ladrão tem cem anos de perdão. Верно, Кайрис?

Я неопределенно кивнул. Черт его знает, как это перевести. Вор у вора дубинку украл?

— Где сейчас находится ваш соучастник по кличке Ферро и как его настоящее имя?

— Да не было никакого Ферро. Вы слушайте его больше, — мадьяр кивнул в мою сторону. — У страха глаза велики, а я не так много зарабатываю, чтобы нанимать целую кучу народу. Мужских персонажей я сам изобразил, а убитая сама себя похоронила: приняла душ и отмылась от варенья.

— Вы подтверждаете, что сеньора Петуланча участвовала в обоих делах?

— Нет, только в первом, — произнес мадьяр, обернувшись и разглядывая меня с понимающей усмешкой. — Она сказала, что возьмется за дело сама.

Маленький выпуклый рот мошенника казался слишком ярким на широконосом землистом лице. Интересно, нравилось ли Додо целовать эту земляничину? Она садилась на него верхом и стучала костяшками пальцев по его груди? Или они говорили только о делах?

— Я возьмусь за дело сама. (Миссис Деллоуэй сказала, что купит цветы сама!) У меня есть на него выход через общих знакомых, и я знаю, что ему нужно. К тому же он плотно сидит на траве и плохо соображает. Но ты будешь мне нужен для грязной работы. Ты знаешь его язык, а это важно, когда имеешь дело с эмигрантом.

— Можно использовать старый трюк с женским трупом. Или заманить его в картежный дом. Или подсунуть пудреницу с кокаином. Он наверняка боится полиции до слез, как все эмигранты с Востока. Не душить же его веревкой!

— Ладно, посмотрим, на что годится этот русский. Мне нужны бумаги на дом, подписанные добровольно, дарственная или долговое обязательство, учти это. Никаких кровоподтеков, все должно пройти гладко и натурально. Я найду его и проникну в дом, а дальше будет твоя очередь. Постарайся не впутывать лишних людей.

И Ласло постарался. Сценарий и кастинг были до крайности экономны: он обошелся одной проституткой и одним безработным актером-метисом (такой природный глянец и растопыренные ноздри ни за что не подделаешь), а все остальные роли сыграл сам, умудрившись ни разу не показать мне своего лица. Мадьяру и в голову не пришло, что кто-то воспользуется плодами его игры, да так ловко, что ему и медного форинта не перепадет. Чтобы осознать такую возможность, требуется индоевропейское чувство юмора, а не финно-угорское.

Бедная лысая Мириам, начисто забытая бедным лысым сеньором. Вот что не давало ей покоя — он не подумал о ней, когда приставил пистолет к голове и нажал на курок Он забыл свое обещание, и в доме воцарилась русская жена, а потом и того хуже, племянник, незаконный наследник, литовский бастард. Но это поправимо, подумала севильская (или теперь уж лиссабонская?) куница: светлый парик, смуглые абрикосовые щеки, низкий голос, что еще нужно Костасу, влюбленному в собственную тетку, пусть и мертвую?

Да ничего не нужно, дорогая Мириам. Разве что ритуал anasyrma, поднятие юбки, с помощью которого, как сообщает добродетельный Плутарх, ликиянки остановили Беллерофонта. Откуда было тебе знать, что вишневая кровь обернется настоящей, черной, со сгустками, кровищей, которую сразу учует полиция. Настоящая полиция, а не вальяжные сосьетеры с бильбоке.

Откуда вам с Ласло было знать, что, сдавшись полицейским возле трупа школьного друга, я потяну за собой всю вереницу: и хозяина галереи, и Мириам, и мадьяра, а в его объемистом гладком теле — и чистильщика, спрятанного там, будто ореховый младенец в сицилийской мадонне.

Черт, бумага кончается, остался один неисписанный листок, да и тот весь в оливковом масле.

— Этому парню самое место в тюрьме, — сказал мадьяр после долгого молчания, — мало того, что он убийца и вор, он еще и альфонс бесстыдный. Хотел бы я знать, чем он так ублажил старушку, что она отписала ему дом и быстренько умерла? Занесите это в протокол, господин лейтенант.

Я встал, взял свой железный стул и разбил мадьяру голову.

Мой адвокат сказал мне, что он попал в тюремную больницу, где ему наложили восемь швов. Зашитый Ласло отказался от повторной очной ставки, а меня посадили в карцер на четыре дня. В карцере я понял, как тяжело мне придется в другой тюрьме без возможности с тобой разговаривать. Надеюсь, они повесят меня без лишних проволочек.

* * *

Большой дом, говорят, сгорел.

Не осталось даже и забора.

Так знайте: это дурно!

— Я всего лишь любовник, а ты — законный владелец, — сказал Лилиенталь, глядя мимо меня. — Вот ты и хорони. Будь ты хоть немного рассудительнее, давно бы понял, что этот дом тебе не удержать. Дома мало чем отличаются от женщин, эта casa не хотела с тобой жить, просто покорялась терпеливо, выжидая удобного часа.

Он говорил со мной, не выходя из такси, и голос его звучал жестковато и монотонно, будто из нутра шарманки. За слегка затемненным стеклом я видел его профиль, различал даже серьгу в левом ухе, но голос доносился издалека, потому что открыто было другое окно — справа от водителя, а Ли своего не открывал. Наверное, он не хотел встречаться со мной взглядом. У меня тоже так бывает, когда я в ком-то разочарован. Просто не могу поднять глаз на человека, даже лицо немеет от напряжения.

Я стоял перед участком земли, обнесенным желтой лентой, заваленным черепицей, щебнем и повитыми сизым дымком обгорелыми стропилами. Трава на газоне почернела, сажа легла продолговатыми ровными пятнами, как будто огонь ходил вокруг дома в грязных сапогах. В середине пожарища пепел был аспидно-черным, а по краям светлел и еле заметно шевелился от ветра. Пламя успело лизнуть соседний дом, где когда-то была контора Душана, и свежевыкрашенная стена приняла клубящуюся тень пожара.