Унесенные страстью - Джоан Хол

— Нет‑нет, мне нравится. Очень нравится. Одного не понимаю: как ты можешь создавать красоту и в то же время ее губить? Точнее, губить то, что когда‑то было прекрасно.

Не пора ли признаться ей, что Дома Сэндлера нет ни на одном плане, что он не значится ни в одном описании местности, что до вчерашнего дня сам Логан и не подозревал о его существовании?

Нет, не стоит. Получится, что он выгораживает себя. И потом, Логан до сих пор не мог простить неведомому обманщику, сделавшему из него дурака. И злился на себя — за то, что не позаботился приехать в Аллентаун заранее и лично осмотреть место строительства, а переложил свои обязанности на подчиненных. Такой беспечности не может быть оправдания.

И он сказал:

— Сегодня после обеда я связался с подрядчиком из местной строительной фирмы, и мы осмотрели дом вместе. Он назвал мне кое‑какие цифры. Не думаю, что ты захочешь их услышать, Эшли, — таких цен ваше общество явно не потянет. Но дело даже не в этом. Пойми, все планы уже составлены, утвержден бюджет, наняты рабочие… Мои клиенты не захотят мириться с внезапной переменой в планах и задержкой строительства. Понимаешь? Она со вздохом пожала плечами.

— Понимаю. Все понимаю. Это их земля. Они за нее заплатили. И могут делать с ней все, что хотят.

— Нет, Эшли, мне кажется, ты не понимаешь, — настаивал Логан. — Дело не только в деньгах. На разработку и утверждение плана строительства ушел почти год. Если я сейчас попытаюсь изменить план или куда‑то переместить постройки… Пойми, я не могу вдруг взять и все отменить! У меня есть обязательства… есть репутация нашей фирмы…

— Значит, мы ничего не можем сделать. Вернее, я ничего не могу сделать, — поправилась она, словно вспомнив, что Логан Каллахан по‑прежнему остается ее врагом. — Что ж, этого следовало ожидать. Знаешь, если можно… мне хотелось бы еще раз туда съездить. Подняться наверх, сделать несколько снимков, пока Дом Сэндлера еще стоит.

— Разумеется, Эшли, — покорно ответил Логан. Он чувствовал себя последним из негодяев.

Они стояли у дверей дома Эшли, и мягкий свет уличного фонаря освещал ее прекрасные черты. Логан поднял голову и слегка отстранился.

— Даже лучше, чем в первый раз, — прошептал он. Затем снова склонился к Эшли, откинув ее голову назад, и прильнул губами к хрупкой шее. — И так тоже… прекрасно.

Ужин закончился около часа назад. Затем они немного покатались по городу — Эшли показывала Логану исторические места. Старую каменную церковь на Гамильтон‑стрит, где хранилась точная копия Колокола Свободы. Памятники воинам и морякам в городском парке. Старое здание суда — каменный дом, который «Историческому обществу» удалось отреставрировать и вернуть ему былую славу.

А какая гордость звучала в ее голосе, когда она рассказывала об огромной библиотеке, собранной членами «Общества» и открытой для всеобщего пользования; о том, как вместе со своими соратниками спасала и восстанавливала из руин несколько особняков в центре города, переживших Гражданскую войну.

И, наконец, за порцией итальянского мороженого в кафе на открытом воздухе, она со смехом рассказала Логану, как попала в «Историческое общество».

— Разумеется, всему виной мужчина. И моя матушка. Время от времени маму посещает мысль, что я совсем не бываю в обществе, и она начинает судорожно приобщать меня к светской жизни. В этот раз она повела меня на лекцию. Едва я увидела лектора… это была любовь с первого взгляда! Только представь: твидовый пиджак с замшевыми заплатами на локтях, клочковатая бородка, очки в золотой оправе — словом, классический «чудаковатый профессор». О чем он говорил, я уже не помню, да и тогда особенно не слушала — только смотрела. Правда, любовь моя увяла после первого же свидания, когда выяснилось, что этот «профессор» умеет говорить только о двух вещах — о себе и еще раз о себе. Но он успел заинтересовать меня своим делом — и что же ты думаешь? Мне понравилось. Должно быть, это у меня в крови — забота о слабых, и обиженных. Больные люди, раненые животные, старые дома, которые никому больше не нужны…

Она говорила, а Логан чувствовал, что с каждым словом любит ее все сильнее. Не просто желает (хотя, конечно, и это тоже!), нет, именно любит. Хочет быть с ней рядом. Разговаривать с ней. Смеяться ее шуткам. Наслаждаться душевной близостью. Что может быть прекраснее, чем провести остаток жизни рядом с этой чудной девушкой?

И теперь, уткнувшись носом ей в шею, вдыхая запах ее духов — простой и свежий аромат, напоминающий о весеннем дожде, — чувствуя, как нежные руки скользят по его спине, Логан с новой силой понимал, что любит ее больше всего на свете. И больше всего на свете страшится потерять.

— Представляю себе, как старая миссис Блокер из соседней квартиры прильнула к своему биноклю, — приглушенно пробормотала Эшли. — Но если ты думаешь, я намекаю тебе на то, что пора прощаться, — ты ошибаешься.

Он сжал ее плечи и взглянул ей в глаза — чудные, сияющие, смеющиеся карие глаза.

— На что же ты намекаешь? Хочешь пригласить меня войти?

Он уже знал ответ. Нет, она не впустит его в дом. Эшли не из тех девушек, что готовы, разделить постель с любым желающим. Логан понимал и уважал ее решение, но боже, как же он ее хотел!

Привстав на цыпочки, она поцеловала его в щеку.

— Нет, Каллахан. Я лучше подожду.

Подняв глаза, Логан заметил, что занавеска на окне соседней квартиры отодвинута.

— Что ж, пусть миссис Блокер крепче держится за свой бинокль, — пробормотал он, — потому, что сейчас я поцелую тебя еще раз — на прощание!

Так он и сделал.

На следующее утро, едва занялся рассвет, Логан уже поднимался по лестнице в квартиру Эшли с коробкой пирожных под мышкой.

Он отвез ее на работу, в обеденный перерыв они вместе пообедали, а вечером — вместе поужинали.

То же повторилось и в четверг, и в пятницу. Чудесные, волшебные дни, их не омрачало даже то, что Логан ни разу не поднимался в квартиру к Эшли после ужина. Почему — оба понимали.

Миссис Блокер, должно быть, тоже понимала — судя по всему, она ни днем, ни ночью не покидала свой пост у окна.

Чувственное напряжение между Логаном и Эшли росло день ото дня. Всякий раз, когда они были вместе, между ними словно электрические искры проскакивали. Они чувствовали, что сближение неизбежно, однако, не говоря друг другу ни слова, как будто по молчаливому уговору, откладывали свое соединение. Оба понимали: если они лягут в постель, обратного пути уже не будет.

Если бы мир был совершенен, думал Логан, ничто не угрожало бы их любви. Неторопливо, медленно они бы узнавали друг друга, понимая и переживая каждый нюанс своих крепнущих отношений. Нити, связывающие их, сплетались бы во все более тесный клубок, и каждый шаг навстречу друг другу дарил бы новое наслаждение — духовное, эмоциональное, да и чувственное тоже. И когда, наконец, любовь их увенчалась бы свадьбой, это был бы поистине вечный, нерасторжимый союз, над которым не властно само время!