Лунная богиня - Оливия Гейтс

— Ну и как тебя называть?

Она прищурила серебристые глаза:

— По имени.

Он почти касался ног сидящей на диване Луджейн и уже представлял, как поцелует ее розовые губы, заставляя замолчать.

— Итак, Луджейн. — Он чеканил каждый слог, будто пробуя их на вкус. — Позволь мне рассказать тебе всю историю. Она началась при жизни твоего деда. И моей бабушки.

Она округлила глаза:

— Ты хочешь сказать, что тут замешана твоя бабушка?

— Замешана. — Он горько хмыкнул. — Можно и так сказать. Она была единственной, кто обвинил твоего деда в краже и измене. Но она оказалась милосердной, поэтому попросила лишить твоего деда титула, но не отбирать свободу. Когда твоему дяде было пятнадцать, а твоей матери двенадцать лет, их семья лишилась высокого статуса. Твой дед возглавлял королевскую гвардию, но после осуждения ни он, ни члены его семьи не могли найти работу в королевстве. Моя бабушка снова проявила гуманность и сделала их своими слугами. В обмен на помилование твой дедушка и все члены его семьи поклялись не рассказывать о том, что произошло. В противном случае их ждало изощренное наказание. Твоя семья не пережила бы позора, если бы ей постоянно напоминали, что она потеряла. Поэтому о той истории никто не вспоминал.

Воцарилось оглушающее молчание.

Луджейн уставилась на него, потом внезапно поднялась. Их тела слегка соприкоснулись, и Джалал ощутил чувственный трепет.

Она посмотрела на него с неприязнью:

— Я должна была понять, что твоя семья устроила какую-то каверзу. Твоя мать оказалась достойной дочерью своей матери.

— Луджейн! Прекрати!

— Твоя бабушка оговорила моего деда, не так ли? Это была личная месть? И неужели ей поверили на слово? Ты достаточно быстро доказал его невиновность, когда решил вернуть честь моей семье?

Он стиснул зубы:

— Ты правильно подытожила.

Луджейн фыркнула. На этот раз по комнате пронеслись удивленные возгласы.

— Так почему же после ее смерти не восторжествовала истина? Потому что твоя мать решила и дальше нас гнобить? А почему об этом не стало известно, когда ее отправили в ссылку? Отчего молчали, когда изгнали твоего дядю и двоюродных братьев? Почему молчали все, включая мою страдающую семью? Отчего потребовались так называемые случайные обстоятельства, чтобы раскрыть этот жестокий поступок?

— Боже, Луджейн, что с тобой случилось?

Луджейн бросила на обезумевшего дядюшку свирепый взгляд, потом снова посмотрела на Джалала и в ярости выпалила:

— Вы считаете, я переступаю запретную черту, ваше высочество? Вы думаете, я не имею права позлиться несколько минут после десятилетий позора и угнетения моей семьи по вине ваших родственничков?

Бассел встал и взволнованно схватил ее за руку:

— Луджейн, ты зашла слишком далеко.

Дрожащей рукой Бадрея взяла дочь за другую руку:

— Что бы ни произошло между членами наших семей в прошлом, это не имеет отношения к принцу Джалалу и его матери.

Луджейн повернулась к ней и прорычала, как горделивая львица:

— В самом деле? Ты хочешь сказать, она проявила сострадание, сделав вас своими рабами и куклами для битья? Она правильно сделала, запретив тебе, четырнадцатилетней девочке, бросить школу, чтобы ты подавала ей тапочки и играла роль лабораторной мыши, на которой она оттачивала свои жестокие приемы? Прости меня, но я иного мнения.

Сердце Джалала сжалось от стыда. Он чувствовал себя виноватым в очередном позорном поступке членов своей семьи. Он винил себя в том, что совсем недавно узнал настоящую историю семьи Луджейн и масштабы преступлений матери.

— Все в прошлом, — настаивала Бадрея. — Как только принц Джалал узнал правду, он не только восстановил нашу семью в правах, но и предложил твоему дяде престижную должность, которую предложил бы только тому, кто заслуживает его доверия.

— То есть теперь мы должны перед ним приседать и петь ему йодлем дифирамбы? — прорычала Луджейн. — Затем биться головой о пол, благодаря? Или мы должны пойти еще дальше и…

— Луджейн!

Мягкое предостережение дяди возымело эффект — Луджейн умолкла на полуслове, дрожа от обиды и гнева.

В любое другое время, даже час назад, до того, как узнал о ребенке Луджейн, Джалал упивался бы ее яростью и противостоянием. Но сейчас он лишь спровоцирует еще больше гнева.

Отойдя от нее, он повернулся к остальным гостям, которые выглядели так, будто хотели провалиться под землю.

Джалал сделал глубокий вдох:

— Благодарю вас всех за участие и помощь в организации празднования присоединения шейха Бассела к нашей команде. Вскоре мы соберемся снова, чтобы обсудить будущие проекты и стратегии в деталях. Но я думаю, сейчас вечер лучше завершить.

Ему показалось, что Луджейн пробормотала «наконец-то», а потом раздался коллективный вздох облегчения.

Джалал скривил губы:

— Я все сказал. Вы можете идти.

Первой к дверям направилась Луджейн, стараясь ни на кого не смотреть. Остальные неловко улыбались Джалалу и жали руки на прощание.

Когда все вышли, он крикнул вслед своим гостям:

— Я сказал, что могут уходить все, кроме Луджейн!

Луджейн дрожала от ярости, когда Джалал закрыл дверь за последним гостем.

— Что происходит? Это задержание?! — вскипела она, когда он повернулся к ней. — Вызов на ковер к директору? Мы сидели тут, как дети, которые должны были вести себя хорошо, чтобы не пострадать. Нет, мы были заложниками, вынужденными мириться с театральным талантом нашего похитителя, боявшимися за жизни.

Он остановился в нескольких шагах, глядя на нее неуверенно и тревожно:

— Я не заметил, чтобы ты вела себя хорошо или с чем-то мирилась.

Она опасливо вздрогнула. Чушь какая-то. Луджейн никогда его не боялась. И все же у нее почему-то екнуло сердце.

— Хорошо и миролюбиво вели себя остальные. Тебе этого вполне хватит, — прошипела она. — Не говоря уже о тонне лести, которую ты получил от моих родственников. Я всегда знала, что твоя семья угнетает мою, но не подозревала о масштабах преступлений. Поэтому, если ты задержал меня, чтобы наказать за смелость, которую я проявила, продемонстрировав свое отвращение к тебе перед твоими рабами, позволь мне заметить: я сожалею, что не сказала больше.

Чем дольше она говорила, тем свирепее становился его взгляд.

— А теперь дай сказать мне то, что должна была. Мне следовало осуждать не твою семью, а непосредственно тебя. Члены твоей семьи относились к моим родственникам с так называемой благосклонностью, а на самом деле с откровенной жесткостью. Но ты, притворившись сочувствующим и щедрым, поступил гораздо хуже. Они, не догадываясь о твоих манипуляциях, стали твоими рабами вроде бы случайно. Должно быть, ты думаешь, что через них сможешь влиять на меня. Ведь они практически умоляли меня остаться после твоего приказа. Итак, пока торжествуй, потому что это никогда не повторится. Больше никогда они не вынудят меня раболепствовать перед тобой. И если ты ищешь новые способы давления на меня, позволь сказать, что у тебя ничего не получится. Манипуляции принца двух королевств отлично помогают в борьбе за трон. Но ты давным-давно не можешь мной манипулировать, я американка, а у нас, американцев, аллергия на королевские титулы.