Юная леди Гот и грозовые псы - Крис Риддел

Первой прибыла старинная подруга лорда Гота – леди Джордж, герцогиня Девонская. На сей раз она была без своих трех дородных далматинов.

– Я оставила моих девочек дома, Гот, – сказала она, отвечая на приветствие хозяина. – Тут столько чистокровок… Я не хотела, чтобы Лотти, Дотти и Спотти чувствовали себя ущербными – они такие тонкие натуры.

За нею последовали те, кого сам лорд Гот называл (но только приватным образом) «доставалами и обязалами». Это были обитатели других обширных поместий графства Грянулл и соседнего с ним графства Ме-Менчестер, которые постоянно доставали друг друга и были уверены, что обязательно должны быть приглашены на подобные события. Лорд Гот вежливо улыбался, пока Чорт-O’Поллох-Продеры, Доссингтон-Хрипы и Мудж-Ланы с мызы Митеринг, прибывшие одновременно, пихались и толкались, пытаясь все разом протиснуться во входную дверь. За ними прибыли Вулфы из Уиллогби-Чейз – сэр Орландо и его дочь Вирджиния, имевшая обыкновение озирать людей с высоты собственного носа.

– Смею ли я надеяться, что этот занудный деревенский оркестрик будет играть не слишком громко? – провозгласила она брезгливо. – Игра как на народных, так и на инородных инструментах заставляет меня мечтать о работе смотрителя маяка. Я нахожу, что звуки волн действуют на меня успокаивающе.

Наконец до крыльца дотащилась раздолбанная коляска, из которой выбрались два джентльмена и распрямили ноги. Один был худ и элегантно одет, другой – плотен и неряшлив.

– Молодцы, Троил, Пирам и Фисба, – сказал плотный джентльмен, похлопывая лошадей. Потом дал каждой по морковке и повернулся к лорду Готу.

– Сэр Кристофер Ридделл-Мухи-Необиделл, академик живописи, собачий карикатурист[11], – заявил он, пожимая руку лорду Готу. – А это – мистер Кристофер Пристли из Кембриджа, известный романист. «ДЕРЗКИЕ & БОРЗЫЕ» послал нас освещать ваше мероприятие, лорд Гот.

– А-а-а, господа из прессы, – ответил тот, холодно улыбаясь.

Ада знала, что ее отец не особо жаловал журналистов за то, что они раструбили повсюду о его привычке устанавливать горшки-мишени на садовых украшениях, создав ему репутацию человека «безумного, скверного и опасного для гномов».

– Постарайтесь не стоять на пути, – произнес он сквозь зубы, пропуская их внутрь.

Ада и Эмили последовали за ними.

Большая библиотека была заполнена. Позолоченные кресла, внесенные беговельными механиками, уже оказались все заняты, так что в комнате можно было только стоять. Сестры Вотте пытались отстоять для них по местечку, но они были слишком застенчивы, чтобы помешать сэру Орландо и Вирджинии увести их, так что Ада и Эмили пристроились позади, облокотившись на книжный шкаф рядом с занавешенным окном. По рядам кожаных переплетов прошла рябь, и от шкафа отделился Уильям Брюквидж.

– Надень рубашку и перестань выделываться! – прошипела брату Эмили.

Впереди, сидя на позолоченном кресле, Чарльз Брюквидж горячо аплодировал. Графиня Пэппи Куцци-Чуллок и Пальц Християн Андерсен сидели рядом с украшенной елочкой. Лорд Гот восседал рядом с Чарльзом Брюквиджем и строго на него поглядывал.

– Идите сюда, – донесся вдруг чей-то шепот. – Отсюда лучше видно.

Ада, Эмили и Уильям (который уже успел приодеться) подняли головы и, увидев Брамбла Вотте, взобравшегося до середины библиотечной лестницы, поспешили к нему присоединиться.

– Я себя как-то странно чувствую, – прошептал Брамбл Аде прямо на ухо. – От такого количества людей я словно еще застенчивее делаюсь.

– Не переживай, – попыталась его успокоить Ада. – Ты среди друзей.

– Кстати, о друзьях, – встрял Уильям, с беспокойством оглядываясь, – кто-нибудь видел Сливси?

– Я перемолвился словечком с Кингсли и Артуром, когда они заносили кресла в библиотеку, – ответил шепотом Брамбл. – Они сказали, что видели его там с разорванным футбольным мячом и пучком бананов. По их словам, он что-то искал. Но когда они сюда вернулись, его уже и след простыл.

– Литературно-собачья выставка объявляется открытой! – провозгласил лорд Гот громким, но звучным голосом.

Участники соревнований со своими питомцами (у каждого из которых к ошейнику было прикреплено по заглавной букве) выстроились перед шкафами у дальней стены комнаты, лицом к зрителям. Дожидаясь начала, романисты, поэт и комнатный егерь вычесывали и взбивали своим псам шерсть и приглаживали хвосты.

– Первый раунд, – заявила графиня Пэппи Куцци-Чуллок. – Но́ска!

Пальц Християн Андерсен поднялся с кресла и отошел в противоположный угол библиотеки. Медленно поднял руки, чтобы показать: в них зажаты шесть переплетенных в кожу томов – книг, написанных каждым из участников состязаний. Затем, перемешав их как колоду карт, выложил на пол. На противоположной стороне библиотеки графиня Пэппи пригласила сэра Вальтера Жжота занять крылатое кресло, которая она без всяких усилий развернула лицом к стене. Айвенго уселся у ног хозяина.

Зрители замерли.

– Взять! – скомандовал сэр Вальтер.

Айвенго вскочил, понесся к книгам и обнюхал их одну за одной. Затем коротко чихнул, схватил в пасть книгу под названием «Драп Рой» – чрезвычайно толстый роман о скверно одетом горце – и вернулся с ним к креслу. Но едва только сэр Вальтер Жжот за ним потянулся, как Айвего снова чихнул – и книга выпала на пол. Зрители загудели, а графиня Пэппи и Пальц Християн Андерсен переглянулись. Сэр Вальтер потер пальцем обложку и лизнул его.

– Перец… – пробормотал он.

Затем комнату пересекла Плейн Остин и уселась в кресло. Эмма расположилась у ее ног.

– Взять! – скомандовала хозяйка.

Эмма метнулась к книгам, обнюхала их одну за одной и выбрала роман о благородном предпринимателе под названием «Нортенгерское богатство», но книга выскользнула у нее из пасти и поехала по полу. Эмма снова попыталась ее подцепить – и снова безуспешно.

Публика загудела.

– Обложка промаслена! – запротестовала Плейн Остин, вскакивая с кресла. Она попыталась схватить собственную книгу, но та вырвалась и из ее рук, перелетела через всю комнату и шлепнула преподобного Торвиля по носу.