Компаньонка - Лора Бигелоу

У двери Грейс он немного потоптался, не решаясь постучать. Ни звука не доносилось из комнаты, свет не пробивался из-под двери, и Дэвид с тяжким вздохом отправился вниз.

Теперь, сидя в удобном глубоком кресле, он осторожно нюхал кончики пальцев, еще хранящие аромат тела Грейси Колмен, улыбался, хмурился, не сводил глаз с огня — вспоминал.

Почти пятнадцать лет назад он вернулся в родной дом после долгих лет учебы. Отца он нашел здорово постаревшим, Клариссу — абсолютно не изменившейся.

В свою очередь, у окружающих его приезд вызвал бурю здоровых и нездоровых эмоций. Стилы ухитрялись сохранить свое состояние даже в дни революций, войн и биржевых крахов, так что молодой наследник был едва ли не самым завидным женихом в Англии.

Сквайры и лорды окрестных поместий устремились в гости. С собой они везли дочерей и племянниц, а также честолюбивые надежды, что сердце Дэвида Стила не устоит и дрогнет.

Оно и дрогнуло — но только не при виде всех этих разнокалиберных невест, а при виде женщины совсем другого круга.

Однажды в Лондоне, куда он сбежал на несколько дней от бесконечных партий в крокет и бридж, вся их студенческая компания завалилась в известнейший ресторан «У Марио». Шампанское, тосты, веселые шутки… Он случайно повернул голову и увидел Ее.

Вероника Хоу шла по залу между столиков примерно такой походкой, какой могла бы идти Мария Стюарт, отвоюй она корону у Елизаветы. В темных волосах сверкала бриллиантовая диадема, платье из темной парчи шуршало, блистало и выгодно обнажало роскошные плечи и высокую грудь, черные глаза сверкали, и дрожали длинные ресницы, отбрасывая густую тень на изысканно бледные щеки…

Она шла по залу, и вслед за ней тянулся почти неслышный гул. Будь Дэвид постарше, не влюбись он в нее с первого взгляда, он, быть может, и прислушался бы к этому гулу, и тогда все могло бы пойти иначе. Знай он о Веронике Хоу чуть больше, возможно, он разглядел бы и то, что ослепительная бледность, длинные ресницы и блеск глаз были всего лишь результатом труда лучших косметологов столицы, а вовсе не природными ее достоинствами.

Но двадцатилетний Дэвид Стил ничего этого не разглядел. Он просто влюбился по уши.

Через неделю он выезжал с Вероникой абсолютно везде, а через месяц в «Таймс» появилась заметка об их помолвке. Вероника смотрела на него влюбленными глазами, вела себя смиренно и кротко, а он был горд, как молодой петушок, воображая, что никто на свете и не догадывается, какую пылкую любовь дарит ему эта красавица наедине…

Будь он чуть циничнее или хотя бы чуть внимательнее, он бы расслышал еще тогда неясные и туманные намеки, а то и прямые разговоры насчет репутации Вероники Хоу. А говорили о ней разное.

Говорили, что красавица Вероника — американка по рождению — при получении английского паспорта убавила себе лет пять, и на самом деле ей уже под тридцать. Говорили также, что и самый паспорт получила она не без помощи одного из влиятельных деятелей с Даунинг-стрит. Говорили, что последовавшая вскоре после этого тихая отставка этого деятеля была напрямую связана с оказанной им Веронике Хоу помощью.

Шептались о том, что благосклонность Вероники Хоу в разное время, но за весьма короткий отрезок времени заслужили не менее десятка молодых людей. Внешне все они были между собой не схожи, объединяло их только одно: весьма и весьма значительные банковские счета.

Полунамеками, четвертьнамеками и даже намеками на намеки упоминали о том, что блеск ее темных глаз и мраморная бледность — следствие пристрастия к кокаину. И уж вовсе непристойный слушок осмеливались передавать только самые отчаянные — будто у себя на родине, в Штатах, красавица Вероника была обычной трудящейся девушкой, а по профессии… что ж, мягко говоря, актрисой. Только все больше по танцевальной части. И, вроде бы, в более чем просто откровенных костюмах. Ну да, да, стриптиз!

Все эти слухи клубились за плечами влюбленного Дэвида Стила, а он их не замечал, как не замечал и перемен в поведении Вероники, когда они приехали с визитом в Мэнор-Стил. Возлюбленная с непривычно раскрасневшимися щеками металась по дому и то и дело спрашивала: а сколько стоит вот этот сервиз? А эта ваза? Ковры? Гобелены? Столовое серебро? Картины в галерее? Старинная мебель?

Стила-старшего Вероника пыталась обаять, да ничего не вышло. К Клариссе же отнеслась с каким-то странным чувством. Теперь Дэвид Стил точно знал, с каким именно: с брезгливым недоумением.

Их роман длился уже почти год, так как отец заупрямился и не давал согласия на брак. Дэвид сердился на отца и ждал совершеннолетия. Через месяц после его дня рождения отец умер от инфаркта.

Первый звоночек прозвенел в мозгу Дэвида в самый день похорон. Вероника Хоу, эффектная и сногсшибательная в черном платье, которое язык не поворачивался назвать траурным из-за глубины декольте, заявила сразу же после ухода последнего из гостей:

— Милый, надеюсь, у тебя есть собственный адвокат?

— В каком смысле?

— Семейный поверенный не годится, он ведь обязан соблюдать интересы всех членов семьи.

— Разумеется, но я не понимаю…

— Это совершенно естественно, ведь боль утраты еще слишком свежа. Дело в том, что нам надо подсуетиться и не пустить на ветер деньги, которые твой отец наверняка оставил этой дурочке. Полагаю, опека…

Дэвид тогда поднял на нее глаза, не совсем понимая, о чем, вернее, о ком она говорит. А через секунду до него дошло.

— Ви… Как ты можешь? Кларисса совершенно нормальный…

— Даун. Совершенно обычный, даже вполне приемлемый даун. Для таких существуют специальные пансионаты.

— Пансионат?!

— Ну, милый, не гляди так сердито. У нас ведь будет медовый месяц. Неужели ты полагаешь, что твоей женушке будет приятно провести его рядом с полоумной теткой?

Он смотрел в холеное красивое лицо Вероники, видел, как шевелятся полные алые губы, и разум отказывался служить ему. Как он мог считать королевой накрашенную и неестественную куклу, под чьей фарфоровой внешностью скрывается жадная и циничная плебейка?!

Дэвид не стал разрывать помолвку в тот вечер. Он просто через пару дней отвез Веронику в Лондон, простился с ней на пороге ее номера в «Эксельсьор» и больше никогда с ней не встречался. О разрыве их помолвки она узнала из газет.

Однако Дэвид Стил был все еще очень молод, и потому даже сквозь гадливое презрение прорезалось истинно мальчишеское желание — увидеть, как она страдает из-за разрыва. Насладиться ее горем — и, может быть, проявить великодушие…

Он вытерпел два месяца, а потом примчался в Лондон — и в первый же вечер встретил Веронику в «Метрополе» в компании какого-то американца. Фарфоровая красавица громко смеялась и била своего кавалера розой по рукам, а тот ржал, как конь, и игриво хватал ее за коленки.

Разумеется, после того случая Дэвид поклялся, что никогда больше не влюбится, но природа требовала свое, и потому еще дважды в его жизни случались романы, которые могли бы привести его к свадьбе.