Алиби с того света - Алексей Макеев

Но почему все-таки плита упала, если ее нижняя часть была вмурована? Она даже не просто рухнула, а раскрошилась у основания и обломилась.

Гуров поднялся на ноги и отряхнул руки. Он смотрел на плиту и никак не мог избавиться от впечатления, что вся поверхность железобетонного изделия выглядит вполне прилично и соответствует своему возрасту. А внизу она кажется старше лет на десять, если не на двадцать. Может, в нижней части воздействие перепада температур действительно случалось чаще, и бетон сильно «устал».

Гуров повернулся и пошел к машине. Если верить этому доводу, то во всех домах плиты должны валиться одна за другой. А тут единичный случай. Хотя нет. Упала еще и плита в ограждении строительной площадки. Там тоже раскрошился бетон, правда, «башмака», а не самой плиты. И, как резонно заметил стажер, снова погиб человек. Они что, избирательно падают, век бы их не видать! И в одном районе Подмосковья? Тоже, между прочим, свежая мысль. Эпидемия в бетоне!..

– Ну и что скажете? – Гуров наконец-то перестал ходить по кабинету, присел на край подоконника и поглядел вниз, на улицу.

Коренастый мужчина с обширным животом сидел и обмахивался сложенной газетой. Вчера Коренной позвонил и сообщил, что нашел хорошего специалиста для проведения независимой экспертизы. Гуров разрешил стажеру показать этому человеку результаты экспертизы лаборатории завода ЖБК и ознакомить его с разрушенными изделиями на местах.

– Олег сказал, что вы в свое время участвовали в создании новых видов бетона, включая и влагостойкий для укрепления мостовых конструкций, и чуть ли не для строительства домов на Марсе? Так, Анатолий Константинович? – Гуров поглядывал на улицу и ждал, пока грузный дядька отдышится и сможет говорить нормально.

Лев Иванович не очень-то верил в могущество науки. Наверное, потому, что у него самого никаких идей на этот счет не было. А в таких случаях настроение у сыщика всегда портилось.

Эксперт наконец-то перевел дух и ответил на вопрос сыщика:

– Да, я работал в НИИ, занимался бетоном. Мыслишки такие у нас были, это точно. Мы хотели, чтобы и на Марсе яблони цвели, но для этого нужно было сначала дома построить. Это уж потом стали думать совсем о других материалах, о модульном строительстве.

– Так что вы, Анатолий Константинович, скажете о характере повреждений бетонных изделий, которые вам показывал Олег? Удалось образцы исследовать?

– Лев Иванович, ребята в лаборатории, которым я по старой дружбе образцы передал, ни черта не поняли, – отложив газету и принявшись вытирать лоб носовым платком, заявил эксперт. – Да, я осмотрел изделия, но ничего определенного сказать вам не могу. Если бы не вы с вашим солидным ведомством, я бы подумал, что это глупый розыгрыш. Непонятно, почему бетон начал раскрашиваться именно в местах стыков с фундаментом и в районе паза «башмака», где устанавливается сама плита. Эксперты с завода, конечно, грамотно ушли в разного рода треп. Все их заключение притянуто за уши.

– Значит, и вы с точки зрения современной науки не можете мне сказать, что могло – я подчеркиваю, могло! – послужить причиной разрушения бетона?

– Насчет современной вы не очень надейтесь. Я уже лет пять как отошел от науки. Да и не ученый я, а скорее испытатель, инженер-практик. Хотите, я скажу, о чем думаю? Только это не для протокола, потому что я лицо неофициальное, да и доказательств у меня нет. Может, я вам просто тропинку к истине укажу, но не исключено, что и заблуждаюсь.

– Ну-ка, ну-ка!.. – Гуров слез с подоконника, уселся напротив Анатолия Константиновича, и в нос ему сразу ударил резкий запах пота.

– Знаете, еще в древности такое бывало, когда княжеским указом налагался штраф на хозяина петуха, который своим криком разбивал горшок соседа.

– Не понял. Резонанс?.. – уточнил Гуров, не понимая, куда клонит эксперт.

– Резонанс, – кивнул гость. – Я подумал об этом не просто так. Мы ставили такие опыты в свое время, но работали с вибрациями механического происхождения, а в вашем случае это не подходит. Случись такая вибрация в почве, на которой установлена плита, и она раскрошилась бы или треснула полностью, а тут локальное воздействие. От такого эффекта пострадал бы весь дом, а у вас только плита. Сейсмографы зарегистрировали бы это дело. Можно химическим путем добиться похожего результата, но следов такого воздействия мы не нашли. Да и на заводе ЖБК тоже.

– А можно локально и узконаправленно воздействовать с таким эффектом каким-либо другим, не химическим путем?

– Я ничего не слышал о таких разработках. Мы ведь работали в рамках официальной науки, изучали прочность и характеристики различных видов воздействия на бетоны. Мы разрабатывали новые составы, препятствующие… ну и так далее. А тут скорее разработки по умышленному разрушению бетона. Вам надо обращаться в секретные лаборатории ЦРУ или ФСБ. – Анатолий Константинович громко засмеялся и снова принялся с ожесточением вытирать пот платком с лица и шеи.

Гуров тоже сомневался, что корни этих двух историй ведут так далеко. Но ведь даже специалист по прочности бетона не знает, как это истолковать. Он даже пошутил на эту тему. Бред, конечно. При чем тут ЦРУ и ФСБ, какие секретные лаборатории? Нужно искать, что еще объединяет эти два преступления. Нет, несчастных случая.

«А почему, собственно, я остановил себя, – подумал Гуров и снова поднялся из-за стола. – Почему я отметаю преступления? Если это не они, то мне и время терять тут не стоит. Ведь понимаю же, что преступления, догадываюсь, только доказать не могу».

– Ну, если я вам больше не нужен…

Гуров обернулся, взглянул на эксперта, с кряхтением поднявшегося со стула, и понял, что сам он уже минуты три молча ходит по кабинету.

– Да, конечно. – Лев Иванович протянул руку эксперту. – Спасибо вам большое за помощь, за консультацию. Не обессудьте, если еще потревожим, когда возникнут вопросы.

– Обращайтесь, конечно. Теперь я дома, дачный сезон закончился. У Олега есть мой телефон.

Проводив гостя до двери, Гуров хмуро принял из рук улыбающегося курсанта влажную гигиеническую салфетку. Тот, кажется, уже имел определенный опыт общения с этим экспертом. Ладонь сыщика после рукопожатия с ним была влажной и липкой. Стоило бы поблагодарить Олега за находчивость, если бы он не улыбался так самодовольно.

– Что нового нарыл, стажер? – спросил Гуров и бросил салфетку в корзину для мусора. – Давай вернемся к Каткову, раз уж у нас нет идей по этим двум случаям с падением плит.

– Как вы и предполагали, Лев Иванович, Катков по автомагистрали почти никогда не ездил. Он пользовался дорогой, идущей через мост. Этот путь вдвое короче, несмотря на то, что скорость движения там ниже. Просто, как говорят автомобилисты, пока выедешь на автомагистраль, с нее съедешь, в поток на МКАД вольешься, все преимущество растеряешь. А нервов потреплешь больше.

– С кем это ты консультировался?

– С соседями по поселку, где у Каткова загородный дом. Там почти никто не ездил по магистрали, даже когда мост стали ремонтировать. Видимо, Катков очень торопился, поэтому и поехал непривычной дорогой.