Страсть и расчет - Эмилия Остен

Обстоятельства складывались так, что на кампанию по очаровыванию времени и средств уже почти не осталось, и перспектива бесчестного соблазнения стала просто пугающе реальной. Руперт пока еще старался об этом не думать, но исподволь, почти незаметно, эта идея все прочнее устраивалась в его мыслях, свиваясь тугим клубком разочарования в себе и отчаяния.

Как бы то ни было, в один прекрасный вечер граф понял, что пришло время отбросить все приличия – и перейти в решительное наступление.

Том бы не одобрил действия графа, поэтому Виггсу знать о них не следовало. Руперт уже придумал парочку способов, как отвлечь слугу, который обычно ложился рано, но спал чутко (среди вариантов был сонный отвар, который юного наследника когда-то научила варить бойкая горничная), однако на сей раз графу повезло. Виггс отпросился на вечер – дескать, кухарка из большого дома обещала облагодетельствовать его остатками господского ужина. Для виду выказав умеренное неудовольствие, Руперт отпустил слугу и принялся готовиться к выполнению своего замысла.

Он знал, что Луиза сегодня не выезжала и весь день провела дома – мисс Суэверн вынуждена была отправиться на пикник с компанией знакомых, а вечером планировался очередной музыкальный вечер, от посещения которого Луиза решительно отказалась. Все эти бесценные сведения Руперт получил от Тома. Граф уже успел убедиться, что характер мисс Грэхем имеет деятельный, а потому нахождение в четырех стенах должно было ей изрядно надоесть. Она непременно обрадовалась бы его дневному визиту, в этом и сомневаться не приходилось. Однако таким простым и предсказуемым путем Руперт идти не желал. Дама должна истомиться, тогда приятный сюрприз станет для нее не просто милой шалостью, а ошеломительным романтическим чудом.

Граф Рэйвенвуд рассуждал так: даже столь здравомыслящая особа, как мисс Грэхем, в глубине души не может не жаждать мужского внимания. Несмотря на весь скептицизм, весьма освежающий эту юную барышню, и нежелание сознаваться в том, что на нее могут подействовать обычные уловки, Луиза, несомненно, благосклонно отнесется к некоему авантюрному предприятию, которое затеял граф.

В отличие от других мужчин, обративших пристальное внимание на мисс Грэхем, у Руперта имелось несомненное преимущество: он уже проживал на одной территории с объектом ухаживаний, и этим следовало незамедлительно воспользоваться. К чему тянуть, если граф уже все решил?

И все же ждать пришлось довольно долго: для того, чтобы план сработал, требовалась темнота, а летние ночи коротки и наступают неохотно. Поэтому, когда граф вышел в сад, наполненный вечерним пением цикад и дурманящими травяными запахами, над Лондоном только-только сгустились плотные сумерки. Облака закрыли небо; в иной ситуации Руперт бы огорчился (что может быть романтичнее созерцания луны и звезд), но сейчас темнота служила ему, как верный пес.

Все тропинки в саду граф знал с детства и мог пройти по ним с закрытыми глазами, а потому через довольно короткое время Руперт оказался с той стороны дома, куда выходил заветный балкон. Здесь по стене спускались лозы дикого винограда, который без внимания и заботы садовников одичал окончательно и походил не на изнеженное растение, призванное облагородить вид старого особняка, а на прильнувшее к дому старое раскидистое дерево. По этим лозам граф и начал без особого страха карабкаться наверх. Такие фокусы он проделывал и в детстве, и в юности, и по-прежнему пребывал в достаточно хорошей форме, чтобы не упасть на заросший газон с высоты второго этажа.

В спальне мисс Грэхем царила темнота, однако балконные двери были приоткрыты, и ветер колыхал легкие занавески. Граф снял перекинутый за спину мешок, извлек из него гитару, бросил мешок у ног и уселся на перила балкона. Слуги находились в другом конце дома, леди Крайтон еще не возвратилась с бала, так что поднять шум, в случае чего, было некому. А потому Руперт, ничуть не стесняясь, начал перебирать струны, извлекая из них незамысловатую мелодию, и тихо запел:

Приди, любимая моя!

С тобой вкушу блаженство я.

Открыты нам полей простор,

Леса, долины, кручи гор.

Мы сядем у прибрежных скал,

Где птицы дивный мадригал

Слагают в честь уснувших вод

И где пастух стада пасет[4].

В спальне произошло некоторое движение, и Руперт сделал паузу в пении, продолжая, однако, перебирать струны. Превосходная гитара, с которой он не расстался бы ни за какое золото мира, терпела даже такого неважного исполнителя, как граф Рэйвенвуд.

Через некоторое время на балконе возник светлый призрак – Луиза. Насколько можно было рассмотреть в полутьме (а свечу девушка предусмотрительно не зажгла), она поверх ночной рубашки надела пеньюар. Распущенные волосы струились по плечам и спине, и казалось, Луизу окутывает светлое облако.

Руперт хотел очаровать ее – но все больше и больше пленялся ею сам.

– Граф Рэйвенвуд! – прошипела мисс Грэхем. – Это вы?!

– О да, – подтвердил он, продолжая тихонько наигрывать мелодию.

– Что вы здесь делаете?

– Пою и играю вам, прекраснейшее создание.

Луиза фыркнула:

– Это я слышу. Как вы здесь оказались? Забрались по стене?

– Это не так трудно. Я готов ради вас и не на такое. Как вы чувствуете себя, мисс Грэхем?

– О, спасибо, неплохо. – Луиза подошла к перилам и присела напротив Руперта. Теперь он видел ее лучше, однако выражение лица девушки по-прежнему скрывала темнота. – А почему вы интересуетесь?

– Вы не выезжали весь день.

– Вы за мной следили?

– Не мог удержаться.

Послышался негромкий смешок, из чего Руперт сделал вывод, что движется в правильном направлении.

– Но зачем вы залезли на мой балкон так поздно вечером? – По тону мисс Грэхем было ясно, что истинный ответ на этот вопрос она прекрасно знает, однако такая игра… волнует. Ее тоже? Графу хотелось на это надеяться.

– Чтобы спеть вам эту балладу, – сказал Руперт и продолжил:

Тончайший я сотку наряд

Из шерсти маленьких ягнят.

Зажгу на башмаках твоих

Огонь застежек золотых…

– Вы пропустили куплет, – безжалостно прервала его мисс Грэхем. – Там было что-то о ложе из роз, не так ли?

– Кроме того, что петь подобные стихи незамужней даме не слишком прилично, ложе из роз – это чертовски неудобно, – искренне высказался граф. Снова смех. Руперт не ошибся, думая, что столь интересная обстановка в сочетании с откровенностью смогут произвести на Луизу необходимое впечатление.

Она не походила ни на одну из дам, которых он встречал ранее. С ней требовалось изобретать новые способы обольщения – и Руперту это нравилось, черт побери все на свете!

К счастью или нет, тему розового ложа мисс Грэхем развивать не стала. Впрочем, граф не очень расстроился: он намеревался в полной мере насладиться ухаживанием за девушкой, растянув его на приличное время, чтобы и он, и она смогли получить от этого как можно больше удовольствия.