Как живые: Двуногие змеи, акулы-зомби и другие исчезнувшие животные - Андрей Юрьевич Журавлёв

венчиков. Кровеносная система ильных рыб и осетровых независимо эволюционировала в том же направлении. К сожалению, известна всего одна ископаемая рыба, у которой можно рассмотреть устройство сердца.

Однако кишечник аспидоринха был лишен спирального клапана – как у настоящих костистых рыб. Не было и межмышечных косточек, из-за которых самых распространенных современных рыб называют костистыми (из-за чего далеко не все любят рыбные блюда, кроме осетрины во всех видах). А раз не имелось дополнительных элементов, придававших телу жесткость без потери упругости, нельзя было отказываться от крепкой (бронебойной) чешуи. Чешуя имела необычное строение. По виду ганоидная – прямоугольной формы, но ганоина либо очень мало, либо нет совсем. Дентина тоже не было, но был тонкослоистый эласмодин и, конечно, клеточная кость, пронизанная коллагеновыми волокнами, которые скрепляли чешуи с кожей и друг с другом. Присутствие клеточной кости – еще одно важное отличие аспидоринхов от большинства костистых рыб.

Итак, в мезозойскую эру океан принадлежал акулам и ганоидам, в том числе аспидоринхам.

Можно сказать, что изучающим их палеоихтиологам несказанно повезло: остатки этих рыб попали во все примечательные лагерштетты, формировавшиеся во времена, когда существовала группа, – со среднеюрской по палеоценовую эпоху (168–56 млн лет назад). Среди этих отложений особо выделяются верхнеюрский Зольнхофен на юге Франконского Альба и верхнемеловые Крато на северо-востоке Бразилии, Кем-Кем в Марокко и Хакель в Ливане. В Бразилии таких красивых, переливающихся перламутром рыб добывают на продажу. И вечерняя авенида Атлантика в Рио-де-Жанейро напоминает ювелирный магазин, где неожиданно разгрузился рыболовный сейнер: окаменевшие меловые рыбы, незатейливые чучела пираний и множество самоцветов. (Но остерегайтесь подделок, причем не только полудрагоценных: фоссилии там тоже мастерски умеют имитировать.)

Поэтому и сведений о строении и жизни необычных рыб накопилось немало. Из распределения находок следует, что аспидоринховые населяли в основном нарождавшийся между Северной Америкой и Европой Атлантический океан и западную часть океана Тетис, отделявшую Европу и Азию от Африки и Индии.

Аспидоринх – достаточно крупный, более метра длиной хищник. Вытянутое рыло, в два ряда усаженное острейшими, но прочными коническими зубами, – это первое, что бросается в глаза, когда смотришь на его скелет (см. рис. 6.2). Внутренний ряд покрывал нёбо. Разновеликие зубы сидели даже на предзубной кости, чего нет у костистых рыб. Нижняя челюсть укорочена по сравнению с верхней: подобная форма рыла усиливала эффект вакуумной помпы при резком раскрытии пасти. О том, что это был свирепый хищник, свидетельствуют не только зубы. Обтекаемость туловищу придавали плотно его облекающие и выложенные шевроном ромбические пластинки. А покрывающие их тонкие волнистые ребра и бороздки, направленные вдоль оси тела, уменьшали лобовое сопротивление водной массы. (Так что эти скелетные элементы служили далеко не только для защиты.) Чешуи стыковались подвижными шарнирными креплениями. На черепе выделялись крупные глазницы, сдвинутые к рылу, так что зрение рыбы было острым и почти бинокулярным: так проще фокусироваться на вожделенной добыче.

Уподобившийся стреле аспидоринх с крупными грудными плавниками, спинным, противопоставленным анальному, и резко раздвоенной хвостовой лопастью более всего походил на современную барракуду, которой профессиональные дайверы остерегаются не меньше акулы (рис. 6.3). Сам хвостовой плавник гомоцеркальный (от греч. οµοιοζ – «равный» и κερκοζ – «хвост»), с почти равновеликими симметричными лопастями. Скелет хвоста – со слитными невральными дугами – у аспидоринха, кстати, почти такой же, как у быстро плавающих костистых рыб. Форма плавниковой лопасти косвенно указывает на присутствие плавательного пузыря, который не развился у ганоидов с асимметричным хвостовым плавником. Этот отросток кишечника облегчает вес, поэтому эпицеркальный плавник – с удлиненной верхней лопастью, способствующей созданию подъемной силы, – становится не нужен. Его место занимает гомоцеркальный, колебания которого обеспечивают движение вперед. Для усиления колебаний как раз и требуется крепкая основа – слитный хвостовой скелет и жесткая передняя кромка лопасти. У аспидоринхов, в отличие от костистых рыб, переднюю кромку укрепляли удлиненные костные элементы – фулькры, которые, сцепившись крючковатыми вершинками, сидели вплотную друг к другу под острым углом к кромке.

Рис. 6.3. Скелет барракуды (Sphyraena bolcensis), вид сбоку; длина 30 см; эоценовая эпоха (50 млн лет); Монте-Болька, Италия (EU)

В окаменевших кишках и копролитах аспидоринха обнаружены скелеты разных рыб (до 10 см длиной, иногда хвост последней трапезы торчал из пасти). В основном это были первые тарпоны – анеталионы (Anaethalion) и древние костистые – фолидофоры (Pholidophorus). Подобно многим засадным хищникам, аспидоринх заглатывал жертву с головы.

Легко можно вообразить такую картину: у поверхности воды, там, где мелководье резко обрывалось в глубину, стая аспидоринхов недвижно зависла, устремив взгляды в сторону берега. Оттуда быстро надвигались буруны, над которыми то и дело поблескивали бока мелких рыбок. Их гнала стая летучих существ с перепончатыми крыльями, кривозубой пастью и длинным хвостом, оканчивающимся ромбиком. Стая быстро шла на бреющем полете над самым зеркалом лагуны. Аспидоринх почти с места выскочил из своей засады и… вместо рыбки, на которую он нацелился, впился в крыло преследователя, который успел схватить ее мгновением раньше. Не имея возможности проглотить слишком большую и рвавшуюся на волю добычу и не в состоянии разжать зубы, аспидоринх крутился на месте. Но все его усилия были тщетны: зубы прочно застряли в вязких волокнах перепонки. Рыба вместе с нежданной тяжелой ношей, задыхаясь, ушла на дно, где попала в илистую бескислородную ловушку и навсегда замерла в ней. «И сия пучина поглотила ея в один момент. В общем, все умерли…»

Рис. 6.4. Скелет птерозавра рамфоринха (Rhamphorhynchus muensteri) с размахом крыльев 0,9 м, погибшего в зубах аспидоринха (Aspidorhynchus acutirostris); позднеюрская эпоха (152–150 млн лет); Зольнхофен, Франконский Альб, Германия; снимок в ультрафиолетовом диапазоне (H. Tishlinger, Центр динозавров Вайоминга)

Слишком надуманно? Ничуть! В дельте Волги сомы – тоже засадные хищники – именно так поджидают в омутах добычу, которая может выпасть из клюва слишком неосторожного и жадного баклана из налетевшей на рыбу стаи. По ошибке могут цапнуть и самого баклана… (Можно еще вспомнить щуку, утащившую на дно скопу, но эта история проходит по разряду рыбацких апокрифов времен писателя-рыбака Леонида Сабанеева: плывущую птицу утопить щука может, но летящую – вряд ли)

А главное, в Зольнхофене найдено несколько плиток, где аспидоринх (Aspidorhynchus acutirostris) и птерозавр (Rhamphorhynchus muensteri) оказались рядом. И на одной из них – та самая рыба, которая упокоилась вместе с небольшим летающим ящером рамфоринхом в зубах, а в глотке рамфоринха застряла маленькая рыбка (рис. 6.4). Чтобы убедиться в неслучайности совпадения (например, из-за наложения скелетов в процессе захоронения), на образец направили пучок ультрафиолетового света, который усиливает контраст между флюоресцирующим фосфатным скелетом и темной вмещающей известковой породой. Левый летательный палец ящера действительно крепко зажат в челюстях рыбы. Поскольку пасть аспидоринха широко не раскрывалась, проглотить рамфоринха он не мог. Даже полуметровым рыбинам трудно было справляться с добычей свыше 5 см в поперечнике – фолидофоры такой величины тоже застревали в горле, оставив хвост наружи. О последних усилиях аспидоринха избавиться от нежеланной добычи можно судить по тому, что птерозавровая кость, зажатая в зубах, оказалась сломана.

Глава 7

Всамделишная рыба-кит. Лидсихт

Чтобы стать китом, нужно много есть. А поскольку погоня за ускользающей добычей – процесс весьма энергозатратный, в какой-то момент эволюции крупным животным приходится переходить с индивидуального питания (т. е. питания отдельными индивидами) на общепит – пищу мелкую, но обильную. Так случилось в истории китов, превратившихся из стремительных зубатых хищников в неспешные усатые ковши для отцеживания планктона. Но киты были далеко не первыми.

Тот же путь (и размерный порог в 1 м) 520–480 млн лет назад преодолели крупнейшие хищники кембрийских морей – глазастые, с огромными шипастыми хватательными конечностями аномалокаридиды (Anomalocaridida). Правда, у них «китовый ус» оказался не во рту, а снаружи (где усам и положено быть): шипы на предротовых конечностях преобразовались в тонкое сито. Акулы в течение палеогенового периода проделывали этот «фокус» неоднократно: большеротые, гигантские и, конечно, китовые. Последние достигли длины 18 м. И не будем забывать о скатах – гигантских мантах, тоже планктоноядных рыбах. Первыми