Чаша роз - Барбара Сэмюел

Но прежде чем она успела это сделать, Майкл мягко отстранил ее и быстро огляделся вокруг, на столице показался румянец. Глэдис тоже оглянулась, и щеки ее загорелись от улыбок, кривых усмешек и неодобрительных взглядов. Она, однако, не могла сдержать улыбки. Она помнила грезу прошлой ночи, ощущение, что они будто встретились после долгой разлуки. Это чувство теперь стало сильнее, поскольку она была уверена, что это реальность.

Судя по его взгляду, Майкл чувствовал то же самое.

— Позволь, я отведу тебя в безопасное место, — сказал он. — Хотя куда…

Глэдис еще шире улыбнулась от его смущения:

— С тобой я везде в безопасности.

Он улыбнулся в ответ, потянул ее к себе, но встряхнулся.

— Нет. Не здесь. Я занимаю комнату в доме, правда, живу в ней не один. Довольно убогое жилище, но это все, что есть. — Он нахмурился: — Тебе не следует тут находиться.

Их пальцы теперь были сплетены, и она тихонько сжала руку.

— Я должна. Но нам нужно где-то поговорить. Наедине.

Он поморщился:

— Наедине! Но думаю, в моей обители сейчас тихо. Идем. — Он повел ее к деревне. — Ты все время здесь была? Ты живешь в замке?

— Нет. Скоро все объясню. Но… — Но она не могла удержаться и не спросить: — Прошлой ночью… у тебя было то же видение, что и у меня?

Он, не отрываясь, смотрел на нее.

— Это была греза?

— Я только что пришла сюда.

Он в растерянности покачал головой:

— Этого не может быть. Я… Мы…

— Это была греза, — повторила она.

— А как насчет таверны? Там-то уж я определенно бодрствовал.

Они подошли к домам.

— Я не лгу, — торопливо говорила Глэдис. — Честное слово. Я тогда была в дороге, я впала в транс. Потом я спала в домике в лесу. Я не понимаю, как это произошло, но это было так.

Он настойчиво посмотрел на нее:

— Давно с тобой это происходит?

— У меня уже несколько лет бывают странные видения, но ты появился в них с зимы. — Они уже были в центре деревни, на первом этаже каждого дома шла торговля. — Впервые незадолго до того, как мы узнали, что Генрих Анжуйский прибыл в Англию и занял Малмсбери. Ты сражался там?

— Да. Ты видела меня там?

Понимая, что кругом люди, Глэдис тихо ответила:

— Я не помню. Я видела тебя только во сне. И как обычно это бывает со снами, проснувшись, я помнила только отрывочные фрагменты. Но с недавних пор я стала помнить все. — Она посмотрела ему в глаза. — Как прошлую ночь. Это драгоценный дар.

— Да, — согласился Майкл, но его глаза были полны вопросов. — Вот мы и пришли. — Он свернул к открытой двери в узком доме. — Это простое место, — снова предупредил он.

— Я жила очень простой жизнью.

Вопросительно подняв бровь, он окинул взглядом ее чудесный наряд.

— Правда, Майкл де Лаури. Я говорю только правду, как ни странно она иногда звучит.

Он взял ее руку и поцеловал.

— Ты моя нареченная, значит, должно быть так.

Ему пришлось пригнуться, чтобы не удариться о притолоку, и когда он вошел, то едва не задел головой потолочные балки. На первом этаже была длинная комната с ткацким станком в дальнем углу у окна. Там работал мужчина, ему помогали двое детей, станок равномерно постукивал, ближе к Глэдис худая женщина крошила овощи.

— Это моя нареченная, Агнес, она принесла новости. Мы не будем делать ничего дурного, — сказал Майкл.

— Уж постарайтесь. И позаботьтесь о ее безопасности. Глупо приходить в такое место, она такая молоденькая и хорошенькая.

Глэдис не могла сдержать довольной улыбки при этих словах. Майкл по узкой лестнице повел ее в ту самую комнату, которую она помнила. Она увидела те же грубые матрасы, те же разбросанные сумки и свертки, среди кожи и металла, которых она не заметила прошлой ночью.

Прошлая ночь.

Потолок был наклонный, Майкл мог стоять только в центре, поэтому Глэдис направилась прямо к его матрасу и села. Он минуту смотрел на нее, потом улыбнулся с явным восхищением:

— Моя нареченная, и такая чудесная, как я всегда думал.

— Да? — зарумянилась Глэдис.

— Ты должна это знать.

— Нет.

— Разве мужчины не говорили тебе об этом постоянно? — Он рассмеялся. — Где ты жила? В монастыре?

У Глэдис щеки просто загорелись, но она не могла солгать.

— Да.

Майкл подошел и сел рядом, но оставил пространство между ними.

— Ты монахиня?

— Я всю жизнь провела в монастыре.

— Но тогда мы не можем пожениться, — с неудовольствием сказал он.

Она схватила его за руку:

— Можем. Я послушница, и те обеты, которые я дала, не окончательны. Таковы только те, которые дают в двадцать пять лет.

— Двадцать пять, — по непонятной ей причине вздохнул он.

Глэдис задала мучивший ее вопрос:

— Ты ведь не воин-монах? Как тамплиеры?

— Почему ты так думаешь? — рассмеялся Майкл.

— Мне сказали, что ты монах.

— А-а-а… Я был какое-то время в монастыре, но тогда я был подростком.

— Ты сбежал?

— Нет, мне позволили уйти. Мой отец этого не одобрял. Это было страстное желание матери.

Глэдис кивнула:

— Потому что ты седьмой ребенок.

— Нет. — Потом Майкл нахмурился. — Я думал, что я восьмой. Но теперь я не уверен. У меня был брат-близнец. Что значит «седьмой ребенок»?

Глэдис взяла его руку.

— Это значит, что ты, как и я, призван служить великой цели.

— А-а-а… — снова протянул он, словно все вдруг обрело смысл. — Объясни.

Вот он, главный момент, но Глэдис не знала, как все это изложить.

— Я начну с сестры Уэнны, хотя это больше похоже на последнюю главу саги…

Майкл слушал внимательно, иногда хмурился или недоверчиво поднимал брови.

— Мы должны найти Святую чашу с Тайной вечери? — наконец сказал он. — И Эсташ Булонский завладел Святым Копьем? — Глэдис боялась, что Майкл сомневается в ее рассказе, но он добавил: — Если Копье украдено у тамплиеров, тогда понятно, почему они рыскают вокруг, как разъяренные львы. Твоя история также объясняет и многое другое, включая странные требования моей матери, когда я уходил в монастырь.

— Какие требования?

— Чтобы я не покидал Англию до двадцати пяти лет. И чтобы я… не развлекался с женщинами, пока не найду предназначенную мне судьбой невесту. В качестве компенсации она пообещала, что я не умру, пока не познаю свою нареченную.