Год длиною в жизнь - Елена Арсеньева

– Ты представляешь, Игорь, что я узнала! – возмущалась она,страшно волнуясь. – Оказывается, та еще больница! Главврач держит в специальнойпалате здоровых людей, и их якобы лечат. А после «лечения» им выдают справки отяжелых заболеваниях, по которым они получают различные льготы – бесплатныйкурорт, пенсию по болезни, освобождение от работы и все такое. Медсестры иврачи все знают, негодуют, но боятся выступить против главврача. От больных,настоящих больных, конечно, ситуацию скрывают, я узнала совершенно случайно.

– А почему никто не заявит в милицию? – спросил Георгий.

– Потому что боятся потерять работу. Штука в том, что углавврача сестра – заведующая здравотделом нашего района. Если она узнает, чтоим заинтересовались, он будет переведен в другую больницу, а тот, кто написалзаявление, нигде потом устроиться не сможет. Игорь… то есть Георгий, ваш«Комсомольский прожектор» должен провести тайное расследование!

Тайного расследования тогда не получилось: шла сессия,ребятам было не до главврача-лепилы. Георгий написал заявление в милицию ипредупредил, что расследование необходимо провести очень осторожно. Милицияобещала разобраться. Но ответ на свое заявление Георгий получил только черездва месяца. Ему сообщили, что главврач уже два месяца как не работает вбольнице и что сведения не подтвердились.

– Вы б дольше ждали! – возмущенно закричал Георгий.

– Больше нам делать нечего, как ваши фантазии проверять, –был ему ответ.

Вскоре Егор Малышев поймал с поличным трех рабочих, которыеворовали стройматериалы (они вывозили их со стройки целыми машинами). Двоих изних он приволок в милицию и заставил составить протокол допроса. Начальникотдела обещал прислать следователей на стройку, с которой воровалистройматериал. Но приехали они на стройку только через месяц и, естественно, необнаружили никаких хищений.

– Нам нужно перестать прятаться за спину милиции, – сказалНиколай Лесной. – В некоторых случаях мы должны действовать самостоятельно.Нет, конечно, мы должны ставить органы в известность о творящихся безобразиях,но не ждать их мер, а принимать их самим.

Все согласились. И тут как раз пришла анонимка о публичномдоме в Сормове…

– Загадочное письмо, – сказал Георгий, когда ее прочли.

– Что ж тут загадочного? – удивился Валерий Крамаренко. –Все расписано точка в точку: адрес, время работы, указано, когда лучшепоявиться, чтобы застать девиц на рабочих, так сказать, местах… Сразу видно,что человек хочет каленым железом выжечь такой пережиток прошлого, какпроституция.

Глаза Валерки смеялись, и было совершенно непонятно, говоритон серьезно или, по обыкновению, ерничает.

– Мне кажется, – задумчиво сказал Георгий, – тут что-то нетак. Сам не пойму, не знаю, что именно, но чую… Неладно, я вам говорю!

– Мне тоже письмо странным кажется, – неожиданно поддержалнемногословный Егор. – Вроде как доброжелатель двух зайцев хочет убить. И чтобмы шалман накрыли, спугнули их, значит, и чтобы никого там не накрыли. Ну чтомы можем? Приедем, посмотрим, пристыдим, потом в милицию доложим, адоказательств никаких. Пока суд да дело, все следы заметут.

– Невесть что ты плетешь, Егорка, пинжак несчастный! – сдосадой сказал Валерий. – Ничего понять невозможно.

– А что тут понимать? Все понятно, – пожал плечами Лесной. –Предположим, у кого-то муж или сын ходит в этот… Как ты сказал, Егорка? Шалман?Ну, пусть будет шалман. Или, к примеру, дочь там, так сказать, подрабатывает. Иженщина хочет, чтобы ее родных только спугнули, но не арестовали. Мы-то как разспугнем. А если появится милиция, тут всякое может быть… Вероятно, поэтомуавтор так настойчиво повторяет: знают, знают в милиции обо всем, а мер никакихне принимают, вот и не трудитесь им снова сообщать.

– Так мы что, в самостоятельное плавание отправляемся? –насторожился Валерий. – Вообще никуда сообщать не будем? А в нашей странепроституция карается законом! То есть мы лишаем защитников закона возможностиисполнить свой долг!

– Защитников закона… фу-ты ну-ты, ножки гнуты… – пробурчалЕгор, который тоже умел ехидничать, когда хотел. – Скажешь тоже…

– Не переживай, – усмехнулся Лесной, глядя на Валерия. –Никого мы ничего не лишим. Я уже позвонил в милицию. Теперь им деваться некуда.Они устраивают облаву сегодня в десять вечера.

– Ну вот! – развел руками Валерий. – И все лавры, значит,сержантам милиции достанутся? «Спи, страна, бережет твой покой милицейскийсержант»? Или почести выпадут майорам с усталыми, но добрыми глазами?

– Да зачем нам почести, Валерка? – Лесной встал, показывая,что спор окончен. – Мы же ради идеи. И ради справедливости. Ладно, хватитболтать, пора ехать. В Сормово пока дотащимся… Не хочу опоздать. В последнеевремя я что-то разуверился в нашей милиции, которая нас бережет. Если правдаокажутся там какие-нибудь привилегированные особы, как бы в отделении не началипыль под ковер заметать, чтобы не ссориться с властями предержащими. Мы должныприсутствовать там для того, чтобы защитники закона именно что исполнили свойдолг, а не увильнули от этого. Все, ребята, не задерживаемся! Мы должны успетьровно к одиннадцати.

Они успели к десяти. Они уже в половине десятого были вукромном сормовском проулочке! И все же они опоздали.

Алекса забрали под вечер, во время обеда.

– Мадам, вас к телефону! – заглянула в столовую горничная.Вид ее был испуганным.

– Кто это, Катрин?

– Мне кажется, мадам Коренефф. У нее какой-то странныйголос…

– Извините. – Татьяна с трудом поднялась со стула. Кактолько услышала сегодня по радио речь Геббельса о вторжении в Советский Союз:«Сегодня в пять утра наши славные войска… Сопротивления пока нет, продвижениевнутрь страны идет усиленным темпом…», у нее словно бы что-то воткнулось подлопатку с левой стороны – да так там и осталось.

«Ранний радикулит!» – с пафосом провозгласила бы еще вчерасвекровь, которая Татьяну терпеть не могла. Сегодня она промолчала.

«Это нервы», – усмехнулся бы свекор, который относился кневестке весьма насмешливо. Но сейчас он только вздохнул.

«Это сердце», – пробормотал бы муж, который ее обожал.Сегодня он тихо сказал:

– Танечка, успокойся, моя хорошая, Россией они подавятся.Для Гитлера губительная ошибка, что он полез в Россию.

– Подавится и сломает зубы! – с кровожадным выражениемподдакнула Рита.