Хранительница небес - Марина Ноймайер

Кажется, я перестаю дышать. Сжав руки на своих коленях, я ловлю каждое его слово, боясь услышать нечто, что напрочь выбьет у меня почву из-под ног. Это откровение… По спине пробегает тревожный холодок. Я в сотый раз вспоминаю тот серебристый блеск, который однажды заметила в его глазах. Я долго сомневалась, но сейчас у меня возникает прямо-таки нехорошее предчувствие. В конце концов, это невозможно…

– Вы Люций Морель? – вырывается у меня. Пусть у меня и не получается представить жесткого преступника из прошлого в роли профессора Киппинга, но других догадок у меня нет. Профессор Киппинг поднимает на меня глаза, и я замечаю это снова… Серебристое мерцание. Его радужка кажется расплавленной ртутью, и я видела такое только однажды.

Я резко подскакиваю и бросаюсь к двери.

– Розали, подожди. – Профессор Киппинг вскакивает вслед за мной, но я уже огибаю свое кресло, едва не споткнувшись о край ковра. – Я не Люций! – гремит голос профессора Киппинга. – Я его брат!

Замерев, я хватаюсь за дверную ручку. Усилием воли расцепляю пальцы и поворачиваюсь к профессору Киппингу. Он… Что, простите? Совершенно сбитая с толку, я продолжаю глупо смотреть на него.

– Что вы сказали? – Мой голос едва ли звучит громче шепота, а язык заплетается. Брат Люция? Зловещий основатель Ордена, о котором никто и ничего не знает? У меня сейчас даже вспомнить имя брата Люция не получается: в голову приходит только сам Люций. Но потом имя всплывает в моем разуме: Фредерик. Брата Люция звали Фредерик Морель.

– Присядьте, – снова просит профессор Киппинг. Которого на самом деле зовут Фредерик, если он не соврал мне. Комната кружится перед глазами, но я возвращаюсь к своему креслу у камина и устраиваюсь на самом краешке, чтобы немедленно вскочить и быть готовой отразить атаку, если он что-то выкинет… В конце концов, я ничего не знаю о Фредерике. Что, если он такой же взбалмошный и вспыльчивый, как Люциан? К тому же было бы неплохо для начала убедиться, что это не сам Люций.

– Покажите свои руки! – настойчиво требую я. Профессор Киппинг выглядит удивленным, но послушно закатывает рукава рубашки, открывая мне совершенно чистые запястья и предплечья. Я наклоняюсь, рассматривая их поближе, но на мраморно-бледной коже нет ни намека на один зодиакальный знак, не говоря уже о нескольких, которые я видела у Люция.

Но… секундочку… Совсем ни одного зодиака?!

– Если вы действительно брат Люция, то где же ваш зодиак? Вы ведь тоже должны быть путешественником во времени. – Скрестив руки на груди, я откидываюсь на спинку кресла в ожидании ответа. Профессор Киппинг вздыхает, и сейчас я остро осознаю, насколько он стар, и задаюсь вопросом, как же ему удалось прожить так долго.

– Люций украл мой зодиак точно так же, как и зодиак Леопольдо. Со временем шрам на запястье полностью исчез, но не проходит ни дня, чтобы я не оплакивал свою потерю. – Его серебристые глаза влажно мерцают.

– Расскажите поподробнее, – прошу я, затаив дыхание, с настойчивостью в голосе. – Мне нужно знать больше.

– Вряд ли кто-то знает об этом, но мы с братом не были партнерами по путешествиям во времени.

– Что? – Я невольно хмурюсь, непонимающе глядя на него. – Но они… вернее, вы… Вы ведь оба были путешественниками во времени, как вы могли не оказаться партнерами?

– Мы близнецы, Розали. Однояйцевые близнецы. И благодаря этому мы разделили не только внешний облик, но и зодиакальный знак. По сути мы являлись одним путешественником во времени в двух лицах.

– Такое возможно?.. – Я не могу в это поверить!

– Это большая редкость, но да, такое возможно. – Профессор Киппинг серьезно кивает. – Нашим зодиаком тоже были близнецы, и мы находили это крайне ироничным. – Потерявшись в мыслях, он потирает свое обнаженное правое запястье, след ужасного шрама на котором можно заметить, если сильно приглядеться. – Мы всегда были близки, а судьба привязала нас друг к другу на более глубоком уровне. Куда бы ни направился один из нас, другой следовал за ним. Это никогда не доставляло нам проблем, сполна хватало друг друга. Пока мы не наткнулись на нашего партнера. На партнершу. – При этих словах выражение его лица становится настолько безутешным, что я невольно проникаюсь атмосферой горя. – Ее звали Селеста, зодиак – Весы, и ей действительно удавалось уравновесить нас обоих. Мы были молоды и вспыльчивы, наполнены желанием действовать, выжать как можно больше из своего таланта. Она сопровождала нас в исследовательских поездках по Венеции, где мы наконец отыскали Рубиновую Табулу. Каким-то образом она появилась там из поместья Леонардо да Винчи, где хранилась до самой его смерти. Изначально она появилась в Венеции из Константинополя во время грабежей, прежде чем оказаться в руках Медичи и продолжить свой путь к Леонардо, но по видимому, ее потянуло обратно в лагуну. Мне, Люцию и Селесте удалось расшифровать Табулу с помощью писаний Аида Пантамегистоса и найти способ открыть порталы снова. Это был час рождения Ордена, и с тех пор мы смогли путешествовать во времени. Несмотря на то что когда-то Аид закрыл все порталы, путешественники во времени продолжали появляться на свет, однако без порталов они не могли контролировать свои силы, что было чрезвычайно утомительно, как вы можете себе представить. – Профессор Киппинг улыбается скорбной улыбкой.

– Это было в шестнадцатом веке, не так ли? – уточняю я, и он кивает в знак согласия. Следующие слова я подбираю очень осторожно: – Как возможно то, что вы и Люций все еще живы?

Профессор Киппинг молчит так долго, что мне начинает казаться, что ответа я так и не получу.

– Мы близнецы, а потому связаны особым образом. Пусть он и отнял мой зодиак, наши кровные узы отнять ему не по силам. Люций поддерживает собственную жизнь, изменяя траекторию времени: каждый переворот, каждая манипуляция историей продлевают его жизнь, а я, как его близнец, вынужден продолжать свое существование вместе с ним. Пока моя половина зодиака – часть меня, которую он отнял, – продолжает жить в нем, у меня нет выбора. Но это имеет свою цену. В последнее время Люций все больше подпитывается моей силой, и это выводит меня из себя. Мне приходится черпать силу из портальных картин, лишая их могущества, чтобы он не поглотил меня целиком. Мне это претит, но из двух зол выбирают меньшее, а я не хочу поступать, как он. Именно поэтому у меня такая коллекция портальных картин. Заметив, что Люциан высасывает из меня силы, я выбрал самые могущественные из них, и теперь они – источник моей жизни. Розали, вы, наверное, видели те полотна, чью силу я полностью исчерпал?

Широко раскрытыми глазами я смотрю на профессора Киппинга, вспоминая те кошмарные картины, что видела на его чердаке. С самого начала мне казалось, что они отвратительны, но я и подумать не могла, что проблема в том, что их силой подпитывают чью-то жизнь. Это открытие воспринимается как нечто дикое, а недавнее сравнение с вампиром становится все более приближенным к реальности.

– Это как в «Портрете Дориана Грея» Оскара Уайльда, – продолжает профессор Киппинг с самоуничижительной улыбкой. – Только у Дориана есть портрет, который стареет вместо него, а я эксплуатирую могущество порталов, чтобы не идти на поводу у своего брата, тем самым разрушая их. – Да уж, неплохое сравнение. – Пока я продолжаю существовать в настоящем, Люций продолжает бродить по прошлому, где у него развязаны руки и можно творить все, что вздумается. Потому что я не могу добраться до него с тех пор, как он лишил меня возможности путешествовать. Последние четыреста лет он торжествовал, поскольку не было пары путешественников во времени, которые проникли бы в прошлое, хотя мы искали их изо всех сил. Вы даже не представляете, сколько войн и переворотов ему удалось учинить, пока я был не в силах добраться до него.