Падение «Купидона» - Алекс Джиллиан

благодаря ему их женщины всегда так лучезарно улыбаются и беспрекословно и с радостью выполняют все желания мужей, заботятся о детях, содержат в чистоте дом, готовят еду, а вечерами устраивают языческие танцы перед ночью страсти с одним из своих мужчин.

— Что за дикость в двадцать первом веке? — меня передернуло от одной мысли, что где-то еще существуют подобные общины. Столько мужей на одну женщину. С ума сойти. С одним бы справиться….

— Разумеется, моим дедом двигали довольно прагматичные интересы. И сам проект Купидон создавался как забава для богатых пресыщенных мужчин, желающих получить доступную и покорную игрушку, страстную, счастливую и удовлетворенную тем, что делает с ней ее муж или любовник. Но увы, себестоимость Купидона оказалась заоблачной, производство затратным, а длительное употребление вызывало зависимость и проблемы с нервной системой, в некоторых случаях ставшие необратимыми. Кертис Морган и Моро значительно упростили задачу и после провала на официальном рынке Купидона создали схожие по получаемому эффекту аналоги, в настоящее время пользующиеся высоким спросом.

— И у тебя есть документальные подтверждения? — снова уточнила я. Холодок тревоги прошёлся по позвоночнику. Каждый раз, когда речь шла о проклятом Купидоне, в моей жизни происходили катастрофические события.

— Достаточно, чтобы засадить Моро, Логана и остальных членов правления за решетку на долгие годы, — с напряжением во взгляде произносит Джером. Мне бы его уверенность… — В исследованиях участвовала моя мать, она состояла в группе ученых-лаборантов, работавших как над Купидоном, так и над Имитацией. О притонах, где тестировали экспериментальные препараты, и причастности к происходящему там беспределу Кертиса и мужа Дайана выяснила уже будучи беременной. Именно это и заставило ее обратиться к Кеннету Гранту. Она боялась как своего мужа, так и человека, обманным путем использовавшего ее тело. Несмотря на положение дел, она приняла решение сохранить беременность. Банковская ячейка для нее была своего рода гарантией и способом сохранить свои тайны. Было бы правильнее передать документы в полицию или лично Кеннету, но Дайна знала, что в этом случае Квентин сядет в тюрьму на долгие годы и не выживет там. Она защищала его, хотя знала, что он за человек, а тот не раздумывая убил ее, как только сбежавшая жена попыталась выйти на связь.

— Как ты узнал об ячейке?

— Если бы я не вспомнил детский стишок, то никогда бы не нашел ни эту тетрадь, ни документы, содержащие информацию, способную уничтожить Медею в одночасье, — достаточно туманно отвечает Джером.

— Стишок? — с недоумением переспрашиваю я.

— Да, Дайана очень часто бормотала его себе под нос, — сообщает он. — Не так давно я понял истинный смысл строк, в которых было закодировано место и номер ячейки.

— Что ты планируешь делать дальше? — вопросительно смотрю на его сдержанное суровое лицо, сердце сжимается от дурных предчувствий.

— Я передам документы властям. Оставлю себе только тетрадь матери. Все решится очень скоро, Эби, — мягко, но в то же время неумолимо и уверенно произносит Джером. — Осталось потерпеть недолго. Виновные понесут свое наказание.

— Я очень хочу в это верить, — горько вздыхаю я. В голове сумятица от всего, что наговорил Джером. — А что потом?

— Не знаю, — тихо отвечает он, пожимая плечами. — Поедем в Сидней к Джошу и поселимся там. Будем жить, Эби.

— Вместе? — дрогнувшим голосом спрашиваю я и замираю в ожидании ответа.

— У тебя есть другой парень на примете? — с улыбкой интересуется Джером, хотя выражение его глаз остается совершенно серьезным.

— Я бы не вышла за тебя… если бы был другой.

— И ты не жалеешь сейчас?

— Нет, — как ему могло прийти подобное в голову. — Я прекрасно понимала, что ты женился на мне не по огромной любви, но думаю, что мы в силах сделать наш брак настоящим.

— Я тоже так думаю, Эби, — поддерживает Джером, и мое сердце болезненно подпрыгивает в груди. Теплая волна омывает тело, опускаясь вниз живота приятной тяжестью. — Мне хорошо с тобой. Но я не уверен, что ты довольна нашими отношениями, — продолжает муж, и я удивленно всматриваюсь в его глаза. Что за абсурд? Тем временем он снимает рубашку и берется за ремень, не отрывая взгляда от моего лица.

— Что именно ты имеешь в виду? — облизав мгновенно пересохшие губы, спрашиваю я.

Джером снимает брюки, носки и боксеры и абсолютно голый направляется к постели. Мой ошарашенный взгляд опускается вниз по мускулистому рельефному телу и, задержавшись на затвердевшей эрекции, возвращается к невозмутимому лицу. Только широкие зрачки и плотно сжатая челюсть выражают степень его возбуждения. Джером способен думать о чем-то кроме секса? Мы только что говорили о жизненно важных вещах, а он…

— Ты знаешь, что я имею в виду, — в чувственном голосе проскальзывают лукавые нотки. — Мы трахались много раз за последние трое суток, но у меня создалось впечатление, что ты была мало заинтересована в процессе. Что не так, Эби? Фантазии и реальность не совпали, и ты разочарована? Или просто не хочешь меня?

— Мы должны говорить об этом сейчас? — задаю вопрос задыхаясь от смущения. Вся кровь приливает к лицу, я чувствую, как горят щеки. Джером встает одним коленом на кровать, рывком стаскивая с меня одеяло. Взвизгнув, я возмущенно хлопаю ресницами, настороженно глядя на решительно настроенного мужчину. — Я полдня лила слезы над посылкой с вещами отца и брата. Извини, но у меня нет настроения.

— В Мадриде ты предлагала мне себя спустя сутки после взрыва, и у тебя было настроение, и ничто не смущало, — хмуро напоминает он, хватая меня за ноги и грубо подтягивая к себе. — Я хочу, чтобы тебе было так же хорошо, как и мне, Эби. Секс и смерть — неотъемлемые части жизни. Стыд и смущение оставь шлюхам, неверным жёнам и любовницам.

— Джером, я морально выжата сейчас. Послушай… — невнятно говорю я и снова вскрикиваю, когда он резко стаскивает с меня пижамные шортики и широко разводит ноги.

— Ты выглядишь такой раскрепощенной, когда разгуливаешь повсюду полуголая, виляя своей упругой задницей. Ты хотя бы представляешь, какое впечатление производишь на смотрящих на тебя мужчин? — с придыханием шепчет он, горячими ладонями сминая мои ягодицы.

— Ты меня не слышишь, — отчаянно мотаю головой и закусываю губы, когда он внезапно и стремительно проникает в меня пальцами. Искусными, наглыми, не знающими пощады.