Шейх - Конни Мейсон

— Чем мы провинились перед тобой, господин?

Джамал сделал шаг в сторону, так что все взоры обратились к стоявшей за его спиной Заре.

— Слушайте хорошенько и не говорите потом, что не слышали, — с явной угрозой в голосе начал он. — Дважды я повторять не стану. Зара будет работать, есть и спать в конюшне, под одной с вами крышей, но она здесь не для вашего удовольствия. Тот, кто тронет ее, позавидует висельнику: у того по крайней мере все худшее уже позади. Вам понятно?

Рабы молча переглянулись, и снова за всех ответил Ахмед:

— Мы поняли, хозяин. Можешь не беспокоиться, твоей новой рабыне здесь ничто не угрожает.

Джамал коротко кивнул, повернулся на каблуках и вышел из конюшни. Он хотел было отправиться прямо в гарем и заглушить там неудовлетворенный зов плоти, но вернулся в свою спальню. Впервые на своей памяти он, страстно желая женщину, лег спать один. Та, что являлась предметом его вожделения, предпочла гнилую солому конюшни мягкой постели гарема, а заменить ее не могла никакая наложница.

* * *

Зара свернулась калачиком на своей соломенной подстилке. Джамал был строг и грозен с рабами, они явно испугались, но беспокойство все же не покидало ее. Конюшня погрузилась в тишину и мрак ночи. Усталость брала свое; глаза девушки уже начали слипаться, когда раздался легкий шорох, и чей-то голос над самым ее ухом прошептал:

— Ты такая же рабыня, как и мы, берберская шлюшка. Может, ты и легла сегодня под нашего хозяина, но он все равно привел тебя обратно. Значит, тебе не удалось ублажить его как следует, иначе спала бы ты сейчас не здесь, а в его гареме. Впредь не слишком важничай, а то худо будет…

Зара не узнала голоса говорившего — это мог быть любой из рабов.

— Кто ты? — негромко спросила она.

В ответ не раздалось ни звука: неизвестный недоброжелатель уже ушел.

* * *

Весь следующий день принцесса трудилась не покладая рук, стоя по щиколотку в навозе. Вечером, до крайности измученная, она заснула за ужином.

Так продолжалось еще два дня. Не желая больше встречаться с Джамалом, девушка держалась подальше от дворцовой купальни; воду, чтобы смыть грязь с лица и рук, она брала из колодца неподалеку от конюшни.

Заре совсем не нравилось, как Мустафа смотрит на нее: словно изголодавшийся лев на раненую антилопу. Вечером третьего дня ей неожиданно повезло: судьба послала ей оружие. Отправившись, как обычно, к колодцу, она обнаружила рядом с ним забытую кем-то корзину с фруктами, а в ней — нож! Девушка огляделась по сторонам. Поблизости никого не было. Она быстро нагнулась, взяла нож и спрятала его в складках джеллабы.

Не прошло и дня, как ей пришлось оценить свою находку в полной мере.

Мустафа по-прежнему ни на минуту не упускал ее из виду, каким-то образом добиваясь, чтобы ей давали самую тяжелую и грязную работу. Наконец он заявил Заре, что охотно облегчит ей жизнь, если она согласится лечь с ним. В ответ девушка плюнула ему в лицо. Вне себя от ярости, Мустафа наотмашь ударил ее по лицу, и она упала. Поднявшись на ноги, принцесса выхватила нож и бросилась на обидчика, хотя тот был в три раза крупнее и раз в десять сильнее ее.

На шум сбежались другие рабы. Приказ Джамала был нарушен, и это грозило всем страшными последствиями. Ахмед попытался утихомиритъ дерущихся, но тут же отскочил в сторону: нож Зары оставил на его руке глубокий порез.

Несмотря на размеры и мощь противника, девушке удалось нанести ему несколько ударов, которые не причинили ему серьезного вреда, но из ран пошла кровь, и это несколько отрезвило его.

В пылу драки она не услышала топот бегущих ног и резкие слова команды; лишь когда Мустафа внезапно отпустил ее и тяжело встал, она обернулась и увидела Джамала.

— Господин, — хрипло проговорил Мустафа, сгибаясь в низком поклоне, — прости меня!

Все еще не выпуская из рук своего оружия, Зара приподнялась на локте. Ее левая скула вспухла и посинела, кожу в нескольких местах сильно саднило.

Лицо Джамала исказилось от гнева, его глаза метали молнии, а губы сжались в тонкую прямую линию. Рядом с ним, ожидая приказов хозяина, стоял Гарун.

— Отвези Мустафу в Мекнес, на невольничий рынок, и продай его там, — обратился к нему шейх. Его голос звучал на удивление спокойно. — И побыстрее, пока я не убил его.

— Пощади, хозяин! — взмолился раб. — Клянусь, это больше не повторится!

— Ты прав, — последовал ледяной ответ, это больше не повторится никогда.

Джамал повернулся к Мустафе спиной, и Гарун потащил отчаянно вопящего раба к выходу.

Шейх подошел к Заре и опустился перед ней на одно колено.

— Что случилось? Ты ранена?

Все еще оглушенная дракой, девушка молча смотрела на него.

— Что здесь произошло? — спросил Джамал. Похоже, тебя нельзя оставлять без присмотра.

— Что произошло? — горько повторила за ним Зара, тщетно пытаясь встать: от удара Мустафы у нее ужасно кружилась голова. — А ты сам не видишь? Я набросилась на этого борова, чтобы отрезать от него кусок посочнее себе на ужин.

Только теперь Джамал заметил в ее руке окровавленный нож.

— Во имя Аллаха, где ты его взяла? Отдай немедленно!

Зара послушно протянула ему клинок: тот уже сослужил свою службу.

Шейх помог ей подняться — сочувственно вгляделся в ее лицо. На опухшей левой скуле наливался кровоподтек. Синяк на правой, оставленный султаном, уже почти прошел. В нем шевельнулся гнев. Некоторым мужчинам почему-то нравится бить женщин, но он, слава Аллаху, не из таких. Даже то, что Зара, несомненно, ведет себя подчас дерзко и вызывающе, их не извиняет. Конечно, все было бы куда проще и для него, и для нее, если бы эта юная красавица прекратила свои дикие выходки, вспомнила наконец, что она женщина и что ее место в гареме. В его гареме…

— Ты не можешь здесь больше оставаться, — сказал Джамал.

Он принял решение. Зара — его рабыня и, следовательно, не подчиняется никому другому. А султан может катиться ко всем чертям!

Девушка удивленно взглянула на него. Что она могла сказать? Ей совсем не нравилось на конюшне, но и возможная альтернатива прельщала не больше.

— Пойдем со мной, — продолжал Джамал. — Тебе надо привести себя в порядок от тебя так и разит потом и навозом.

— Пойдем… куда?

Шейх даже скрипнул зубами от досады. Да что ж это такое? Она в самом деле такая дура? Или просто играет с ним? Если так, то подобные игры начинали ему надоедать.

— Убирайтесь прочь! — рявкнул он на толпящихся неподалеку рабов, которые с опасливым любопьпством прислушивались к их разговору, и мгновение спустя, когда они остались одни, с легким раздражением ответил: — Разве ты сама не знаешь? Туда, где я бы больше всего желал видеть тебя — в мою постель.