Убийца в фамильном гнезде - Яна Розова

– Никита, надо спать, поздно уже.

Но он сделал шаг в мою сторону и обнял меня. Его губы искали мои губы, его руки шарили по моему телу. Я оттолкнула его.

Грубость своих действий попыталась смягчить словами:

– Я все понимаю, но не могу. Мне сейчас очень нехорошо, понимаешь? Моя сестра…

Никита уронил руки, вид у него был подавленный.

– Пожалуйста, иди спать, – уговаривала я его. – Давай завтра спокойно поговорим обо всем.

– Ты меня не любишь? Но мне показалось…

– Тебе показалось.

Понурившись, Никита пошел по коридору прочь. Я вошла к себе, плотно захлопнула дверь, нажала собачку на замке и еще раз проверила – не откроется ли замок, если кто-нибудь попробует повернуть ручку.

Потом умылась и рухнула в постель. Неожиданно для себя самой, я быстро заснула. И всю ночь, до самого утра мне снился мой самый частый кошмар со времен смерти родителей: я иду в кромешной тьме по узкому земляному лазу, ощущая, что с каждым метром вглубь он все больше сужается.

…На следующий день после обеда к деду приехали из милиции. Илья, которого Виктор Иванович позвал послушать их отчет, потом похвастался, что в поместье прибыло целых два полковника и майор. В том, что деду оказали подобную честь, не было ничего удивительного – старик Цирулик, даже будучи на пенсии, имел в гродинском обществе заметное влияние: почти все нынешние высокие чины в администрации города и области, включая и силовые структуры, были воспитаны и продвинуты на свои посты именно его уверенной рукой.

Никита, Андрей Викторович и я в это время сидели в гостиной. Мы специально остались там, в надежде, что Илья принесет нам новости. Не знаю, почему в этих новостях так был заинтересован отец Евстратий, но я была уверена, что мне надо держать ушки на макушке. Никита, который сегодня снова не поехал на работу, очень сердился, что дед не позвал его в свой кабинет, но сунуться туда не решился.

Илью мы ждали с час, развлекаясь телепередачами и обрывками сериалов. Когда он спустился в гостиную, я выключила ящик. Выглядел Илья сосредоточенным и задумчивым.

– Илья Александрович, что рассказали менты?

На Никиту было жалко смотреть. К своим двадцати пяти он должен был научиться хоть как-то камуфлировать переживания, но в данный момент это у него не получалось. Я бы, наверное, постаралась как-то поддержать парня, останавливали меня только воспоминания о его вчерашней выходке.

– Расследование еще не закончено, – докладывал нам Илья. – Совершенно точно, что Эльвира застрелилась. Самый большой вопрос – где Эля раздобыла пистолет? Точно ясно только одно. Твоя мама, Никита, умерла в час ночи, экспертиза подтвердила мои показания о том, что выстрел прозвучал в час ночи. Интересно иное: эксперты выяснили, что у твоей матери, Никита, не было рассеянного склероза. Она была на редкость здоровым человеком.

Никита опустил голову:

– Я знал одну вещь… Мама отвозила Косте какие-то деньги. Я спрашивал у нее – что это значит, но она только отмахивалась.

– Я думаю, – перекрестившись, сделал вывод Андрей Викторович, – Эльвира платила Костику за поддельные заключения врачей, благодаря которым папа не прогонял ее из «Теремка».

– Да, это так, – кивнул ему Илья. – Нета, пойдем прогуляем Альхана.

Это была не просьба, а распоряжение.

– Как ты уже догадалась, кое-что мне при других говорить не хотелось, – сказал Илья, когда мы вышли из дома.

– Что? – спросила я, наблюдая за плясками Альхана у шиншиллового забора.

– Твоя сестра, – чуть смущенно произнес Илья, поежившись. – Она была убита из того же пистолета, что и Эльвира. То есть из того пистолета, из которого застрелилась Эля.

– Значит, у Эльвиры был пистолет… И она застрелила…

В моей голове сложился сюжет: свекровь убивает невестку и случайно стреляет в своего сына, а потом везет его в больницу и оставляет там, в надежде, что сыну помогут. Умирающая невестка ее не заботила. Все это на Эльвиру было не похоже, но ведь и такое может быть!

Мы стояли посередине двора и смотрели друг на друга.

– Илья, в чем дело? – На пороге дома возникла худая фигура Никиты. Он с подозрением наблюдал за мной и моим собеседником. В том, как он смотрел на нас, я различила и ревность, и беспокойство.

– Ну… – замялся Илья, оборачиваясь к нему.

– Из пистолета твоей мамы были убиты Вета и Костя, – ответила я.

Услышав это, Никита двинулся к нам, будто мы потянули его за ниточку. Он достал из кармана вельветовых брюк листок бумаги и протянул его мне. На листке было написано:

«Я, Эльвира Томская, убила своего сына и его жену. Я раскаиваюсь и прошу меня простить».

Илья, бесцеремонно прочитав записку через мое плечо, взял ее из моих рук.

– Отнесу это следователям, – сказал он.

Никита схватил его за руку:

– Нет, Илья! – Он почти кричал, не думая, что может привлечь к себе слишком много внимания. А ведь следователи еще были в доме. – Я умоляю тебя, не надо. Я не могу позволить, чтобы знали… Пусть это останется между нами. Прошу, Илья. Она сделала это, но ведь она и себя наказала.

– Но за что? Почему Эльвира убила сына? – недоумевала я.

Как Никита мог поверить, что его мать способна на такое?

– Я думаю, что Костя отказался давать ей фальшивые заключения или потребовал слишком много денег…

Звучало неубедительно, и я не смогла промолчать:

– Неужели же Эльвира так разозлилась, что заранее где-то разыскала пистолет, целенаправленно встретилась с сыном и застрелила его и невестку? Или у Эльвиры в день убийства пистолет в сумочке оказался случайно?

– Мне тоже кажется, что Эльвира не могла застрелить своего сына. А предсмертную записку наверняка подложил убийца, – сказал Илья. – Поэтому ее надо отдать в милицию. Кто написал это, тот и застрелил Эльвиру и Костю.

Вывод Ильи показался мне просто гениальным.

– Это ее почерк, – произнес Никита медленно, тихо и уверенно. – Это она написала. Хотите – спросите у папы. Господи, почему в ту ночь я не остался в поместье?

Илья повернулся ко мне:

– А ты что скажешь? Ведь Эльвира стреляла в твою сестру.

Я сказала, что в эту записку не верю.

Вечером я пришла на конюшню. Илья был там, как я и рассчитывала.

– Я хочу покататься верхом.

Мое заявление было встречено с пониманием. Через двадцать минут я на Анапе, Илья на Вишне и Альхан на своих четырех выдвинулись в степь за пределы поместья.

Теплая весна – это подарок в наших краях. По необъяснимой причине май у нас всегда дождливый и ветреный. А в этом году последний весенний месяц оказался на удивление нежным. В небе бродили невесомые облачка, а в степи гулял только блудливый ветерок. И меня снова охватило состояние эйфории.