Кстати о любви - Марина Светлая

Она сглотнула и заставила себя улыбнуться:

- Инфа откель?

- Разве много вариантов? – удивилась Оля. – Как все и всегда – из всемирной сети. Вы очень хорошо смотритесь вместе. Органично. Мы с

Егором сразу отметили…

«Ах, с Егоооором!» - мелькнуло в ее голове противным голосом.

- Спасибо, - как могла сдержанно ответила Руська. – Я ему передам. А хотели вы что?

- Интервью, - с видом обладательницы джокера на руках сказала Залужная.

- А я вот обедать хочу. Вы обедали?

- Еще нет, не успела.

- А кормят здесь чем? Что вам нравится?

- Здесь хорошая кухня. Всё готовят вкусно.

- Да? Классно! – расплылась в самой искренней улыбке Росомаха, досадуя на рубашку. Полуистершаяся панда смотрелась бы в этом конкретном заведении общепита сногсшибательно. И, вместо того, чтобы продолжить разговор, Руська принялась крутиться на стуле, высматривая официанта.

Ольге повезло заметить оного первой. Она кивнула ему, и тот быстро оказался у их столика.

- Дамы выбрали? – поинтересовался он.

- Я на даму не тяну, - констатировала Руслана и указала на Ольгу, переводя стрелки, - госпожа Залужная?

- Припущенную семгу и капрезе с авокадо.

Официант взглянул на Руслану. Та округлила глаза и вызывающе проговорила:

- Вот мне все то же самое… капрезе… и семгу… С собой сделаете?

Времени – ни минуты, а жрать хочется! Ок?

Официанту оставалось только недоуменно кивнуть. И быстренько ретироваться. После чего Росомаха снова вернулась к Ольге.

- А интервью у Озерецкого вы сами брать будете?

- Конечно. Все эксклюзивы для «À propos» делаю я.

- И как оно? Интересно? Много знаменитостей видели?

- Много, и мне это очень интересно. Говорить с людьми о них самих, наблюдать их в повседневности, импровизировать. Об Энтони Озерецком получится шикарный репортаж, он продуман мною до мелочей – я живу этим не первый месяц, - Залужная умела говорить вдохновенно. И почти всегда увлекала собеседников.

Руслана кивнула, внимательно ее выслушав. А потом проговорила:

- Хотите фору?

- Хочу!

- Покажите мне мою выгоду, - лениво изрекла Росомаха, старательно подражая интонациям Егора Лукина.

- Вы хотите участвовать в проекте?

- Не-а. У меня своих идей валом.

- И вы сможете воплотить их у нас, - снова принялась убеждать Ольга. – У вас будет своя команда – сможете подобрать из наших сотрудников или привести своих. На ваше усмотрение, Руслана.

- Росомаха по натуре своей одиночка, - улыбнулась Руська, не поведя бровью и удивляясь собственной борзости. – И я не умею работать в команде.

- Это отказ?

- Это констатация факта. Как и то, что Озерецкий не дает интервью для иностранных изданий. И если вам уж так нужно добраться до него, могли бы придумать что-нибудь более интересное. Все-таки журналистика сопряжена с творчеством, а у вас фантазия так себе. От господина Лукина я большего ожидала в смысле вариантов подействовать на меня.

- Я тоже ожидала, что вы окажетесь более дальновидной, - поджав губы, сказала Ольга.

- У вас не было оснований так думать, - пожала плечами Руслана. – Я повода не давала. Единственное, чем я могу вам помочь – дать номер его агента. Хотите?

- Благодарю вас, не стоит.

- Да ладно! Пэм – отличная девчонка! Могу по блату вам даже эксклюзив толкнуть – они с Энтони встречаются. Американские таблоиды об этом наперебой орут второй месяц. Все ждут, когда будет предложение. И я тоже жду, потому что это правда, а не очередная утка.

Ольга не сразу нашла, что ответить. Не потому, что растерялась, а потому что мысль зацепилась за наличие Пэм в качестве потенциальной невесты.

И выходит, что она все неверно поняла. Но кто они в таком случае друг другу? А если Озерецкий крутит роман с обеими… чушь… хотя…

- Ваш эксклюзив будет неплохо смотреться в наших желтых таблоидах, - заговорила Залужная. – Так и вижу заголовки – «Озерецкий обманывает свою заокеанскую невесту». И фотографий побольше, колоритных и вполне однозначных, если подать под правильным текстом.

- Как я погляжу, о личной жизни моего родственника вы осведомлены лучше меня, - хмыкнула Руська. – Круто! Я обязательно проведу с ним разъяснительную работу на тему того, что обманывать нехорошо. При случае. Кстати, ссылку на фото с его новой кикиморой не дадите?

- Ну зачем вы так? – возразила Залужная, в то время как в голове закрутилась новая догадка – они родственники! Что это ей давало, она пока не знала, но обдумать стоило. – Вы неплохо выглядите, я же говорила. Егор на что уж предпочитает постановочные снимки, а заметил динамику в вашей… эммм… репортажности.

Договаривала Ольга уже в присутствии официанта, материализовавшегося у их столика вместе с их заказом. Руслана, внимательно ее выслушав, посмотрела на подносно-салфеточных дел мастера и спросила:

- И, если можно, счет принесите!

- Конечно, - отозвался тот и вновь исчез, оставив девушек наедине, а

Росомаха открыла рюкзак и принялась запихивать в него пакет с принесенной едой, уложенной в термобокс.

- Ваша постановочность, знаете ли, в глаза бросается, - наконец, заявила она. – Потому и видите то, что привыкли видеть. Только мыслим мы с вами, госпожа Залужная, несколько разными категориями.

- И даже не «несколько». Поэтому я работаю в престижном журнале, название которого известно каждому, - приняла Ольга вызов. – А вы… ну вы и сами понимаете. Свиток за проект? Сколько человек об этом знает?

Узкий круг близких к журналистике профессионалов, не более. Пиар должен быть грамотным, госпожа Росохай. А не эмоциональным. И не уверяйте меня, что вам неинтересно широкое признание и карьерный престиж. Не поверю!

Руслана не ответила. Желания такого не возникло. Она подхватила свой рюкзак, широко улыбнулась победившей Залужной и отправилась к бару, где возился официант, занимаясь чеком.

- Я картой оплачу, оk? – хмуро поинтересовалась Руслана. – За свою собеседницу тоже.

Желать ей приятного аппетита она не стала.

Но через пять минут, выходя из ресторана и наткнувшись взглядом на высотное здание, в котором размещался офис «À propos», испытывала неотвратимую тягу зайти внутрь, разыскать там чертова Лукина и посмотреть в его холеную морду. Заодно высказав все, что она думает по поводу его методов работы. Этого Росомаха, конечно, не сделала. Смысла не было. Просто почему не сам? Почему через эту? Сказала же, что трижды должна…

И, в конце концов, стоило себе признаться – она надеялась, всерьез надеялась, что, возможно, он оценил ее, как она оценила его? И причина в ней, а не в чем-то другом.