Танцующая на волнах - Анна Данилова

Это было только начало… Семен сдержал свое слово, и, вернувшись из Лондона, уже через пару месяцев Лена улетела с ним в Париж. Как ни странно, Шехов воспринял это спокойно, он счел нормальным, что его жена таким образом расширяет свой кругозор, развлекается и, вероятно, не мешает ему…

Теперь Женя. Подруга, с которой они дружили еще со школы. Подруга, знавшая и про Семена, и про всех-всех мужчин, с которыми Лена общалась как до, так и после своего замужества с Шеховым… Подруга, которая, на миг забывшись, вдруг представила, что она является частью Лены, а потому имеет право обладать хотя бы пятьюдесятью процентами ее благ. Лена брала ее с собой в поездки, давала ей деньги, делала дорогие подарки и даже помогла купить квартиру. Когда же Шехов стал директором банка, она устроила Женьку секретарем с жалованьем в полторы тысячи долларов. И в благодарность подружка решила прибрать к рукам Шехова…

– Ты идешь, Леночка?

Семен размахивал над мангалом картонкой, раздувая угли, на которых жарились куриные крылышки.

– Смотри, небо какое красное… А солнце… раскаленное… – Он улыбнулся, показывая ровные белые зубы.

Что бы она ни думала о Семене, каким бы чудовищем по отношению к другим он ей ни казался, рядом с ним Лена чувствовала себя защищенной и спокойной, даже несмотря на события последних дней. Она знала, что Семен что-нибудь придумает, чтобы и Шехова не травмировать и оставить на посту директора, и Женьку уберет вежливо, превратив ее увольнение в настоящее освобождение от проблем, в праздник, наконец… Незачем ей больше встречаться с Шеховым, достаточно уже… Да и вообще ей лучше уехать из Москвы.

Но вот что станет с самой Леной, когда все происшедшее будет восприниматься уже как кошмарный сон? С Шеховым все ясно – они тихо и мирно разведутся, он ей еще спасибо скажет. А Семен? Когда она поправится настолько, что почувствует в себе прежние силы, сумеет ли она найти слова, чтобы навсегда проститься с Семеном и начать наконец жить своей и только своей, закрытой ото всех жизнью? Оставит ли он ее в покое или будет преследовать всю жизнь? И как она объяснит ему, что любит другого? При мысли, что ей все равно придется объясняться с Семеном, которому и сейчас, наверное, много чего известно о том, какой образ жизни она вела последние полгода, ей стало нехорошо.

– Ты лекарство не забыла выпить? Забыла-забыла, по глазам вижу… Я принесу тебе воды… – Семен, словно читая ее мысли и не желая, чтобы о нем думали как о чудовище, подошел к Лене и нежно обнял ее. – Ну что ты снова раскисла? Знаешь, в чем твоя беда?

– В чем? – Она попыталась высвободиться, но поняла вдруг, что Семен крепко держит ее своей железной рукой. – В чем моя беда?

– Не нервничай, тебе вредно… Твоя беда, моя милая, заключается в том, что ты не умеешь скрывать свои чувства.

– Не думаю, что это самое страшное в жизни…

– Не скажи, не скажи… Твои мысли и чувства порой прочесть так же просто, как детский букварь. Думаешь, не вижу, отчего ты сейчас маешься? Вижу, все вижу, да только помочь ничем не могу. И вовсе не из-за Шехова стрелялась ты, Леночка. Эту версию прибереги для своего мужа, тем более что он проглотил ее уже и, как видишь, не подавился…

– В смысле… Ты что-нибудь знаешь, где он сейчас?

– И ты знаешь… Думаешь, я не слышал, как тебе звонили и что ты отвечала? Ты ведь и с Женей успела поговорить, и со своим мужем, напугав их до смерти, а потом еще, как мне думается, и с той девицей, что сейчас вместо тебя живет в «Астории». Может, прокатишься в Питер, посмотришь, как разводят мосты, как твой муж спит с другой бабой и ищет у нее на груди утешения… Неужели ты еще не поняла, что ты не нужна им – ни Шехову, ни Женьке, никому… Ты нужна только мне…

– Нет, я нужна не только тебе…

– Ты об этом мальчишке-театрале, этом педике?

– Прекрати!!! Ты ничего о нем не знаешь, и никакой он не педик!

– Ты еще скажи, что любишь его…

Она вдруг почувствовала, как дурнота подкатывает и накрывает ее с головой. Неужели она сейчас рухнет с крыльца?

Но ее отпустило. Семен помог ей снова подняться на веранду и сесть в кресло.

– Ты бы лучше поела, чем так нервничать. Дуэль, моя дорогая, ты уже проиграла. Этот мальчик больше не принадлежит тебе.

– Что ты знаешь о нем и о нашей дуэли?

– Может, ты забыла, что сама попросила меня стать вашим секундантом?

– И очень жалею об этом.

– Да нет, моя дорогая, ты все правильно рассчитала. И я рад, что в последний момент рассудок все же не изменил тебе. Конечно, в идеальном варианте это ты должна была застрелить Женю, ты только на это и надеялась. А на тот случай, если промахнешься и пуля угодит в тебя, ты подстраховалась и решила устроить это дичайшее по нашим временам представление на моих глазах, зная, что я не брошу тебя, истекающую кровью… Но неужели ты действительно так любишь этого мальчишку, что готова была пойти ради обладания им на смерть? Неужели ты не могла предположить, что и я не всесильный и не смогу спасти тебя, если пуля угодит в сердце…

– Я была уверена, что Женя выстрелит в воздух, как я… – вдруг сказала Лена и увидела, как Семен застыл с куриным крылышком в руке.

– Что, что ты сказала? Ты стреляла в воздух, но зачем?

– Это сначала я хотела выстрелить в Женьку, поскольку просто жаждала этой дуэли, я была полна сил, понимаешь?! – закричала она, уже не сдерживая своих слез. – Но оказалось, что выстрелить в человека не так-то легко…

– Но она-то выстрелила, – напомнил он ей.

– Да уж… Она, в отличие от меня, приняла условия такими, какими они и должны были быть в этой ситуации. Она боролась за Сашу…

– Вы что, обе сошли с ума? Вам мало было тех удовольствий, которые предоставляла вам жизнь? Деньги, Шехов, путешествия, алкоголь, наркотики… У вас было все, ты понимаешь, все! Откуда появился этот мальчик – один на двоих? Где вы его нашли?

– В ночном клубе, – немного успокоившись, произнесла она. – Да там все от него сходили с ума… Мужчине можно многое простить, только не красоту и молодость. А он и красив, и молод, и полон сил.

– Тогда почему же вам с Женей не пришло в голову договориться? Неужели ты не могла элементарно откупиться от нее, чтобы она не претендовала на любовь этого развратного парня?

– Поначалу нам было хорошо втроем.

– Ты знаешь, Лена, я не ханжа, но таких вещей не понимаю… Это отклонение от нормы, это грязь, наконец! – Теперь и он повысил голос, и в его тоне появилось такое отвращение, что Лене пришлось даже закрыть лицо руками.

– Отклонение от нормы… – прошептала она, давясь слезами и даже в эту минуту чувствуя себя жертвой обстоятельств. – А насиловать семнадцатилетнюю девчонку, когда тебе сорок семь, – не извращение? Ты же не считаешь себя ненормальным, не считаешь себя педофилом!..

Пощечина была такой сильной, что Лене показалось, будто ее голова сейчас оторвется и покатится по ступенькам с веранды в сад и ежик запутается своими жесткими колючими иголками в ее волосах… Она сидела, зажмурившись в ожидании новых ударов, сотрясаясь от внутренней дрожи. Таким Семена она еще не знала…