Манипулятор - Егор Аянский

— До свидания, тетенька Марфа. Приходите помолиться. Дядя Иннокентий говорит, надо всегда быть вежливым.

Я повернулся и весело пошагал в церковь. Теперь ждем результата.

— Локи, чего она там?

— В себя приходит. Ну ты, мужик, и красава! Думал заочкуешь.

— Акаша, а пойдем я тебе конфет куплю? — донесся жалобный голос сзади.

— Страйк! — заверещал Локи, — Страйк, мать его!

— Акакий любит конфеты! — я обернулся и сделал невинные глазки.

— А Марфа любит угощать хороших мальчиков! — парировала она в ответ.

Подстраиваешься значит? Надеюсь, что неосознанно. Я поставил метлу во дворе и направился к воротам.

Эх, хорошо, когда тебя боится вся деревня! Марфа нисколько не смущалась, что идет под ручку со вчерашним Свинотрахом; зато крестьяне, наоборот, при виде помещичьей жены резко вспоминали, что забыли выключить утюг и моментально разворачивались, либо же переходили на другую сторону улицы. Этой женщине было плевать на пересуды. Она, а не кто-то еще, здесь была хозяйкой.

— Тетушка Марфа, базар в другой стороне!

— Там невкусные конфетки. Вот у меня дома Дарградские, от самой Митрофановской фабрики! С ликером!

— С ли-икером? — восхищенно произнес я, — Нет. Не знаю такого слова.

— Пальчики оближешь! Если их много съесть — станет хорошо-хорошо! А вон уже и усадьба, почти пришли!

Хоромы у помещика оказались что надо. Не хуже Рублевских. Дом, больше был похож на замок, со всеми прилагающимися нему башенками и решетками с вензелями. Под самой крышей обнаружилась комнатка, с наблюдательным постом, к которому вела аккуратная лесенка с самой земли, но охраны я там не заметил. Марфа завела меня во двор, размером с футбольное поле, и ласково произнесла:

— Хочешь помести?

— А конфетки?

— А я пока схожу за ними. Смотри, какая метелочка красивая! Только мети хорошо!

Я послушно кивнул головой, взял метлу, по виду сделанную из павлиньего хвоста, и начал с усердием подметать двор. Скорее всего сейчас на меня из дома уставились глаза помещика, а Марфа настойчиво ему объясняет, какой я отличный работник, только конфеты подноси. Не поднимая головы, скосил глаза и обнаружил в окне бородатого мужика со скривившейся физиономией. Ну, точно Феофан, по крайней мере взгляд его сынка я не забуду. А здесь была его точная, но прилично постаревшая копия.

— Хороший парень, работящий, да прилежный. Держи! — Марфа снова вышла на крыльцо, и протянула мне горсть конфет. Судя по ее довольной мордашке, я с честью сдал экзамен на вакантную должность.

— С ликером?

— Сегодня нет, отец Иннокентий будет серчать на меня из-за них. А хочешь жить у нас? Конфетки каждый день будешь кушать, а с ликером уж точно!

— Акакий любит конфетки, Акакий живет в церкви.

— А Акакий будет мести дворик? Ты мне дворик будешь подметать, а я тебе конфетки! Отец Иннокентий отпустит Акакия к тете, я поговорю с ним.

Хрена себе дворик. Но выбирать не приходится… Я согласно кивнул и добавил:

— Хочу жить с тетей. Тетя красивая!

Щеки Марфы залила краска, и судя по часто заходившей вниз-вверх груди, не будь сейчас здесь помещика, тетя бы меня оседлала прямо во дворе.

— Ну все, иди! Передай отцу Иннокентию, что я завтра зайду к нему в полдень. Полдень, повтори.

— Полдень! Тетя Марфа придет в полдень!

— Ну беги, дорогу запомнил?

Я утвердительно кивнул.

Как я уже и говорил, день не предвещал ничего плохого, его даже можно было бы назвать лучшим днем в моей новой жизни, если бы не одно «но».

Вернувшись в церковь, я застал там полный кавардак: повсюду бегали рабочие, таскали какие-то козлы и лестницы, подбеливали столбы и спешно красили рамы.

— Куда запропастился, малец? — окликнул меня весело сторож Афанасий, — А у нас тут ремонт наметился. Важных шишек из столицы ждем. И все из-за тебя! Прослышали они, что ты рассудок обрел. И твои хоромы тоже ремонтируют. Пойдем покажу, где сегодня ночевать будешь.

— Ка-ак ремонтируют? — я, кажется, побледнел и быстро попытался взять себя в руки, натянув свою обычную дебиловатую улыбку.

— Да вот так и ремонтируют, идем. Пожитки твои уже перенесли, да и топчан тоже. По себе знаю, негоже на незнакомой койке спать.

У меня появилось предчувствие. Весьма хреновое. Склонив голову, побрел за своим провожатым в правое крыло храма, где в основном и жил весь персонал церкви. Мы дошли до входа в одну из комнат, и сторож открыл мне дверь.

— Вот твой новый дом! Не хуже прежнего!

— Спасибо, Афанасий, иди! — раздался дрожащий голос Иннокентия.

Ну все, явился белый северный зверек по мою душу. Я поднял глаза и увидел бледного как мел наставника, а возле него на столе, лежала моя заветная тетрадка с компроматом.

— Стой, где стоишь, морда бесовская! — Иннокентий с грозным видом встал с топчана и выставил передо мной местное «распятие», едва Афанасий захлопнул дверь. Глава церкви с ног до головы был увешан какими-то амулетами и выглядел решительно.

— Мужик серьезно настроен, чего делать будем? С пришествием господнем не прокатит, клык даю.

— Уверен?

— Угу, время упущено. Выкручивайся.

— Ну, что молчишь, образина демоническая? Даже не думай сопротивляться: комната освящена и козни твои не пройдут. Это же надо, в святое место инкуб проник, да письмена дьявольские готовил! Обвел вокруг пальца святой люд, а я-то слепец! Поддался речам, да уговорам ложным.

— Иннокентий, кто еще видел тетрадку? — я решил пойти ва-банк.

— Сдался, значит демон! Или обмануть опять решил? Не пройдет! — он победно указал мне рукой на дверь, которая уже была исписана изнутри какими-то каббалистическими знаками.

— Не демон я, а человек божий. Акакием зовут.

— А ты докажи это! Проверку на Святом писании пройди!

— Локи, что за проверка?

— Э, нет, дружище. Ты сам должен все узнать. Забыл?

— Ну и пройду, раз так нужно. Мне боятся нечего, бог меня хранит, — я постарался выглядеть уверенным.

Иннокентий указал на здоровенный талмуд в серебряной оправе, лежащий посреди стола.

— Руку правую приложи к нему и отвечай, коль соврешь — сгоришь на месте!

Я послушно подошел к столу и сделал требуемое. Блестящий металл переплета неприятно холодил ладонь.

— Ну, говори! Расскажи, как телом отрока блаженного завладел, демон?! — сузил глаза священник.