Прошу прощения... и тортик - Марина Дианова

- Что-то случилось?

Лидка бросила на меня осоловелый взгляд и упрямо тряхнула головой.

- Я уничтожу эту гниду… вот знай, я его по стенке размажу.

- Ты про бывшего мужа? – все же уточнила я, но наткнулась на полный ненависти взгляд.

- А про кого еще?! – заорала она, что ближайшие к нам гости стали оборачивается. – Это мой отель, мое детище, а он…

Не хотелось выслушивать ушат помоев, который собирались вывались в свободные уши, особенно после той неоценимой помощи, которую мне оказал Кирилл Рогов.

- Убью… я его убью, - закатив глаза сказала Лида, ни к кому конкретно не обращаясь.

Бросив взгляд мне за спину, Лида опустошила отставленный бокал.

- Чего тебе Миньон надо?

- Кирилл Александрович просит вас подойти к нему. Он не закончил с вами разговор.

Голос… о, этот голос я узнаю из тысячи, пусть сейчас он был чуть грубей и в голосе прорывались рычащие нотки – но голос… этот голос я узнаю в любом состоянии.

Не веря в происходящее, я медленно повернулась к Миньону. Идиотка!

Я стою в фартуке и чепце, а он, напротив, в дорогущем костюме и смотрит на нас с Лидой с превосходством.

Правда на лице Беркута на миг промелькнуло замешательство, когда я повернулась к нему лицом. Узнал, все-таки.

- Алена? – спросил он, вглядываясь в мое лицо.

- Леша? – ответила я вопросом на вопрос.

- Рад тебя видеть, - он чуть улыбнулся уголками губ, а потом вновь стал исполнительным Миньоном, желающим угодить своему хозяину. – Лида, вас проводить?

- В своем отеле я не нуждаюсь в сопровождающих, - отрезала, слезая с высокого стула и оставляя меня один на один с моим самым худшим кошмаром.

Мы стояли и смотрели друг на друга не решаясь что-либо сказать. Просто смотрели, подмечали изменения, ждали…

- Прости, - первая разорвала взгляд. – Мне нужно идти работать.

- Ты здесь работаешь? – спросил он, как и раньше чуть склоняя голову.

- Я работаю на этом мероприятии. Я кондитер, пришла пора выносить торт, - не знаю зачем пояснила.

- Ясно, - он тоже отвел взгляд. – Неожиданно, но я очень рад тебя видеть.

И скрылся. Он оставил меня стоять в одиночестве посреди заполненного зала.

Был подан сигнал выносить торт, и я бросилась обратно в кухню. Щеки пылали огнем, а сердце в груди билось запертой птицей.

Что он здесь делает? – билась мысль в голове, а механическая работа не спасала.

Огромный торт выкатили в центр зала. Маленькие фейерверки-свечки, украшавшие его, радовали даже таких искушенных гостей, как те, что присутствовали на этом празднике. Оператор и фотограф сновали туда-сюда, фотографируя торт. Исполнительные мальчики-официанты в костюмах чуть посторонились, пропуская хозяина вечера.

Мэр был многословен. Без устали благодарил собравшихся, поздравлял с нашим общим праздником, отмечал свои собственные заслуги в жизни города – в общем абсолютно бесполезный треп, которым любой политик умеет виртуозно управляться, и вот, наконец, первый кусок отрезан и со всех сторон послышались восторженные аплодисменты.

Я стояла в отдалении, в ожидании, когда же, наконец, торт вернется на кухню, чтобы я имела возможность, наконец, разрезать на порционные кусочки и уйти домой.

Уже не усталость была моим главным стимулом. Нет! Беркутов.

Наша встреча – испытание. Я забыла. Я простила. Я оставила произошедшее десять лет назад в прошлом и смогла жить дальше. Зачем? Насмешка судьбы. Конечно, из-за своей работы и образа жизни довольно тяжело завести серьезные отношения, но я стараюсь, однако, не буду скрывать, страх предательства все так же преследует.

Я больше не смогла доверится никому, хотя, ни один из тех мужчин, что были со мной за эти десять лет не могли сравниться с Беркутовым.

По началу, мне казалось, что он преследует меня. Он был везде: я искала его в прохожих, я искала ему в знакомых, я искала его взглядом, а потом перестала. Решила забыть и продолжить жить. Мне было только двадцать, и я не собиралась хоронить себя из-за какого-то мудака.

А вот с мужчинами было хуже. Они были… не им. Я не могла расслабиться, я не могла насладится, а когда я закрывала глаза, стараясь поймать ускользающие ощущения, перед глазами вставал он, смотрящий на меня помутневшими от желания взглядом. О да, это был лучший способ довести себя до пика. Потом, конечно, в душе, я материлась, а если оставалась одна – рыдала в голос, но ему, тому из моих воспоминаний, этого было мало. Он преследовал меня даже во снах. Из-за этих снов я так и не смогла остаться на ночь ни с одним из своих любовников, точно зная, что подсознание накажет меня за эту слабость.

В общем да, Беркутов разрушил мою жизнь.

А тому Беркуту, что стоял рядом с Роговым и миниатюрной брюнеткой, о чем-то негромко переговариваясь, было все-равно до моих сердечных метаний. Он бросил на меня быстрый взгляд лишь один раз эту невозможно длинную речь мэра, в то время как я гипнотизировала его угол. Нет, конечно, я не стояла и не пялилась в открытую, но взгляд из-под ресниц был направлен только туда.

Что там говорили сплетницы? Рогов появился на вечере с женщиной? Нет. Эта женщина определенно была спутницей Миньона, по крайней мере именно он поддерживал ее за талию. И от этого открытия стало не по себе. Стало дурно и тошно, что я, можно сказать, десять лет храню целибат, в то время как он, этот подлец, что проникает в мои мысли, спокойно развлекается с другими женщинами. У меня на глазах.

Речь закончена. Торт аккуратно нарезан на порционные кусочки и я, наконец, могу покинуть этот вечер, чтобы придаться безобразному самобичеванию.

После того, как я вернулась домой, сбросила платье и передник в стиральную машину, я еще очень долго сидела на маленькой кухонке однокомнатной квартиры, которую я лишь недавно выкупила у прежних владельцев, и пила чай. Хотелось, как в красивых романах упасть лицом на подушку и горько плакать или, напротив, сидеть с безразличным видом где-нибудь в клубе, чтобы мужчины подходили ко мне, заказывали выпивку, но натыкаясь на холодный взгляд ретировались, но это жизнь, а в реальной жизни я валилась с ног от усталости, потому что последнюю неделю спала урывками, ноги были свинцовыми, а спина, казалось, больше не способна разгибаться, поэтому, я сидела дома, завернувшись в плед, пила чай и вспоминала.

Лицо Беркута все еще стоял перед глазами, и пусть с нашей последней встречи он практически не изменился – лишь появились лучики морщинок, взгляд стал тяжелее, а фигура стала еще более массивной. Сейчас на нем был костюм от кутюрье, на ногах лаковые туфли, белая рубашка, хотя я помню старые джинсы или спортивные штаны, кроссовки и футболку, обязательно с лейблом известного спортивного магазина.