Охотники. Книга 1. Погоня за жужелицей - Лариса Бортникова

Теперь не имело смысла об этом вспоминать или сожалеть. Хотя Сесилия все еще оставалась свободна и, кажется, лелеяла надежду на то, что Артура простят и вернут в «орденское лоно». Фраза про орденское лоно тоже принадлежала мисс Эгертон, ей вообще была свойственна излишняя помпезность в выражениях.

Артур приподнял штору и выглянул в окно. Экспресс на полной скорости шел мимо измученных ранними морозами виноградников и нищих румынских мазанок. Впрочем, после Александрии, где Уинсли провел последние три с половиной года, его эстетические предпочтения претерпели значительный метаморфоз, и уже мало что могло его разочаровать.

Майор Норфолкского полка Артур Уинсли (молодой человек предпочитал теперь это обращение) направлялся в Константинополь в качестве одного из адъютантов командующего английским оккупационным корпусом генерала Милна. На деле же майору предстояло завершить расследование по поводу исчезнувшего в Галлипольском сражении батальона один дробь пять. Таинственная пропажа целого батальона во главе с полковником Бошамом, которого Уинсли знал лично, был ему должен несколько фунтов, а также немного недолюбливал за вспыльчивость и излишнюю щепетильность, вне всякого сомнения, имела «мистические корни». К «мистическим корням» из словаря все той же Сесилии Артур относился терпимо, хотя, как ни крути, звучало это не лучшим образом. Артур понимал: война закончена, и теперь, когда нужно так или иначе определяться с «мирным» будущим, старик Уинсли дает ему шанс. Если Артур сумеет самостоятельно справиться с «Делом об исчезнувшем батальоне», ему наверняка предложат вернуться в орден.

Возвращаться Артур не хотел. Еще меньше хотел он ехать в Константинополь — город, о котором у него не осталось ни одного приятного воспоминания. Хотя в пятнадцатом, когда они с ребятами стояли под Галлиполи, когда на тонкие подошвы ботинок липла траншейная глина, когда делили один противогаз на двоих, а одну папиросу на пятерых… Тогда он мечтал о том, чтобы в отчаянной атаке смять турецкие редуты и поскорее уже оказаться в такой близкой и такой недосягаемой византийской столице. Мечтал он об этом по простой причине: он и еще с дюжину ребят из-за мокрых сапог и грязных обмоток подхватили окопную болезнь. Ступни ныли, пальцы гнили и теряли чувствительность, и кое-кто из солдат начал уже прихрамывать. А в Константинополе были лекарства, кровати с чистым бельем и горячая вода. Тогда до Константинополя они так и не дошли, а сразу же после сражения всех оставшихся в живых переправили на Суэц.

Норфолкский… Артур любил свой полк, был ему всецело предан и считал его единственной своей семьей. Особенно после того, как дед почти прекратил со внуком всякие отношения и даже к Рождеству присылал иногда почтой, иногда с оказией, и пару раз, когда почта ходила плохо, с дворецким всего лишь чек, не сопровождая его ни запиской, ни устными пожеланиями. Бессменный (кажется, ему исполнилось уже лет пятьсот) дворецкий деда Питер Хоуп пожимал плечами так обреченно, его лицо полнилось такой мудростью и всепрощением, что хотелось немедленно дать ему денег, еще денег, титул… и снова денег. Но Артур обходился лишь устной благодарностью и просил передавать сэру Уинсли приветы и пожелания здоровья и благоденствия. Будто бы старикан в этом нуждался. Старый Уинсли был здоров как бык, богат как Крез и уперт как дьявол. Всю жизнь таков! Но все же хитрец и игрок, каких еще свет не видывал. Подсунь он внуку любое другое задание — еще неизвестно, согласился бы тот. Все же порода Уинсли давала о себе знать, и Артур умел взбрыкнуть и заупрямиться не хуже обожаемого родственничка. Но не тогда, когда это Норфолк… Однополчан Артур предать не мог. Не за этим они целых семь, но как будто уже семь тысяч, лет вместе убивали и погибали, вместе побеждали и проигрывали и вместе вжимались в землю под злой шрапнелью, пропитываясь друг дружкой насквозь: мертвые живыми — живые мертвыми.

Еще в Египте Артур «случайно» получил на руки кое-какие бумаги, касающиеся «таинственного исчезновения батальона один дробь пять», и целых полдня удивлялся, как это ему дали доступ к сверхсекретным материалам. Но, обнаружив на полях протокола допроса пометки знакомым колючим почерком, ухмыльнулся и продолжил читать. «Галлиполи. Спонтанный хроноспазм» — дедовы «о» походили на пирамидки — на их острые верхушки можно было насаживать скальпы. «Конечно же, хроноспазм, дедуля», — мысленно отсалютовал старикану Артур. Что же еще? Была бы линза — за эти пять лет ребята уж где-нибудь да объявились бы. Очевидно, что в пятнадцатом сработала давно известная временная аномалия в Дарданеллах. Двести лет никто о ней не вспоминал — и вот вам парад-алле! Четвертому батальону, в котором служил тогда еще лейтенант А. Уинсли, повезло. А вот Бошаму и его ребятам нет — один дробь пять навсегда застрял в том августе… в том чертовом туманном августе. «Выход не предусмотрен — дело закрыть» — дедова треугольная «о» в слове «выход» была поделена вертикальной линией пополам и украшена сверху едва заметной карандашной галочкой-«усиками». Артур усмехнулся, не раздумывая, пририсовал слева и справа лапки и полюбовался получившимся жучком, не слишком похожим на Жужелицу, но догадаться можно. Нашел еще одну «пирамидку» в слове «предусмотрен» и тщательно утыкал ее жирными точками. Вот вам и Божья Коровка — второй волшебный жучок. «Выход не предусмотрен»… Разумеется, сэр. Так точно, сэр. Все знают, что выход из хроноспазма «не предусмотрен», если у тебя в руках винтовка с красивым, почти женским именем «Лиэнфилд», за спиной вещмешок, в накладном кармане кителя прощальное письмо любимой Мэри, или Лиз, или Мэрилиз, а на шее асбестовый круглый жетон. Но где-то в Константинополе у менялы (интересно, он все еще похож на щенка спаниеля?) ждет своего хозяина металлическая Божья Коровка, а где-то в России хранится Жужелица. И если повесить их на шею вместо жетона, то можно спокойно лезть даже в ад.

Не заблудишься.

А ведь десять лет назад дед не пожелал выслушать Артура. «Выдумки… Менялы — не хранители. Любят приврать и прихвастнуть, чтобы их не держали за вульгарных лавочников. Сказки… В ордене бы знали о такой сильной паре… Однако я уточню по своим каналам. Как-нибудь позже… Ну?» — дед выжидающе протянул руку за Бабочкой. Артур отдал футляр. Почему-то он не сумел сразу все пояснить, а молча наблюдал, как старик узловатыми своими пальцами теребит замочек, как смотрит недоумевающе на пустой чехол, потом на внука. А потом никому уже дела не было ни до сказок, рассказанных стамбульским менялой, ни до уникальных способностей Артура Уинсли-младшего. «Ты разочаровал меня. Чрезвычайно», — это было последнее, что Артур услышал от деда, прежде чем тот указал ему на дверь.

Выходит, дед все же подтвердил существование султанской пары. И, выходит, ему не наплевать на внука, раз через десять лет он предложил тому пусть опасную, но все же реальную возможность вернуться. Ну что ж… Много лет назад Артур счел бы дедово решение блестящим, подсказку унизительной, но необходимой, а задачу почти невыполнимой, отчего особенно привлекательной. Теперь же Артуру было всего лишь страшно. Его простая, понятная черно-белая война по чужой воле превращалась в шахматную партию, в которой ему отводили роль послушной пешки. Нет. Орден с его карьерными чудесами Артура больше не привлекал, но отказаться от возможности, пусть даже призрачной, вытащить ребят из хронозадницы майор Норфолкского полка Артур Уинсли не имел ни малейшего права.