Завещание Мадонны - Мария Жукова-Гладкова

– А у нас? – рассмеялась я.

– У нас они все-таки не лезут из всех щелей. У нас есть нормальные художники, у нас проводятся нормальные выставки, куда люди приходят, чтобы получить эстетическое удовольствие. Да Алису Румянцеву возьмите! Люди же приходят, покупают. Не миллионеры, средний класс, который хочет повесить ее картины, например, у себя в гостиной.

– Что обычно покупает немец, который присутствовал на аукционе, где мы с вами познакомились? Вальтер Кюнцель, если не ошибаюсь?

– Вообще он много покупает. Мне иногда делает конкретные заказы, я ищу то, что ему требуется, то есть его заказчикам. Он же не для себя это берет, а для своих магазинов. В последнее время его почему-то заинтересовали картины с лошадьми. У меня он интересовался немецкой и голландской живописью восемнадцатого и девятнадцатого веков. И именно с лошадьми.

Я вспомнила Аллу Иванихину и украденные картины, правда, ничего не стала говорить о них Галустьяну.

– Вы что-нибудь нашли?

– Пока нет. Вы сами видели, что он купил советские картины с лошадьми.

– А у того человека, который пожелал, чтобы оставшиеся после него картины были выставлены на аукцион, были картины восемнадцатого-девятнадцатого веков с лошадьми?

– Не помню, – сказал Галустьян. – Сходить на этот аукцион Кюнцелю посоветовал я. И, вероятно, он пойдет в Аукционный дом «Александр», когда там будут выставляться и другие лоты.

– Как вы считаете, почему было составлено именно такое завещание?

– А почему бы и нет? Коллекционер был одиноким человеком. Музеям завещать не хотел. Нашим музеям. Знал, что вполне могут разворовать для дальнейшей перепродажи. А так картины купят люди, которые в самом деле интересуются искусством, за ними будет должный уход. Дело всей его жизни не пропадет.

– То есть вас завещание не удивило?

– Нисколько. Кстати, могу дать вам адрес квартиры, где все это хранилось, душеприказчика, с которым также можете побеседовать. Но повторяю: здесь нет никакого криминала. Хотя, конечно, картины изначально могли достаться наследодателю не совсем законным путем. Но кто сейчас будет с этим разбираться?

Галустьян улыбнулся. Я записала еще несколько телефонов.

– Кстати, усопший был большим вашим поклонником.

– Правда?

– Регулярно смотрел ваши репортажи, читал статьи. Мы их с ним, помню, обсуждали.

– Насколько я поняла, он мог оставить в завещании просьбу пригласить меня на аукцион, где будут продаваться его картины.

– Мог, – кивнул Галустьян. – Но с какой именно целью, я вам не отвечу, – галерейщик развел руками.

– Вам имя Кейт Боланд ничего не говорит? – спросила я про американку, которая присутствовала на аукционе и купила картину Ярослава Морозова.

– Впервые слышу. Она художница? Скульптор? И из какой страны?

– Не знаю. А Елена Георгиевна Свешникова?

Галустьян развел руками. Я поняла, что мне пора откланяться. Возможно, в дальнейшем у меня возникнут еще какие-то вопросы, и я снова сюда приеду, но пока мне было не о чем спрашивать Галустьяна.

– Юленька, если вам потребуется оценить какую-то вещь, обращайтесь, – предложил Артур Рубенович. – Если сам не смогу, посоветую специалиста. Мало ли что вам попадется в процессе работы…

Я сказала, что вижу много интересных вещей в процессе работы, но они не мои.

– Знакомых присылайте, у которых дома стоит «всякий хлам». Знаете, сколько по-настоящему ценных вещей до сих пор хранится в коммуналках и хрущевках?

– Ну, люди оставляют их на черный день…

– Да люди часто понятия не имеют о том, что за сокровище лежит или стоит у них дома! Согласитесь, что большинство хранит предметы, доставшиеся от бабушек и прабабушек, – один, два, несколько. Человек держит какую-то статуэтку как память о бабушке, или она просто радует глаз своим внешним видом, а потом оценивается в несколько тысяч долларов. Если пришлете ко мне своих знакомых, вам – процент за посредничество, даже просто с оценки.

От Галустьяна я также узнала, что в антикварных магазинах и салонах, галереях и ломбардах нет единой системы оценки. Как правило, она делается на основании личной компетенции оценщика. Некоторые пользуются специальными каталогами и учитывают взаимосвязь многих факторов. Но настоящего специалиста трудно найти, а того, кто не воспользуется незнанием клиента, – еще труднее. Везде нужны знакомства. Россия…

Галерейщик проводил нас с Пашкой, молчавшим на протяжении всего разговора, до выхода и вернулся в свою галерею, которая уже была закрыта.

Не откладывая дела в долгий ящик, я набрала на мобильном номер домашнего телефона Алисы Станиславовны Румянцевой. Подошел явно пьяный мужик.

– Кто ее спрашивает?! – рявкнул он так, что у меня в ухе заложило.

Я представилась.

– Чего? – спросил мужик совсем другим тоном и гораздо тише. – Это ж я тебя по телевизору каждый вечер смотрю, а не Алиска. Или вляпалась куда? Точно, ее этот армянин куда-то втянул. Бесплатная выставка! Ха! Так я и поверил!

Я слушала, что говорит пьяный мужик, и не перебивала. С каждой минутой мне становилось все интереснее и интереснее.

– Вы проверяли господина Галустьяна по своим каналам? – вклинилась я в первую паузу.

– А то! Слушай, ты сейчас где?

Я сказала, что готова заглянуть в гости к мужу художницы, но только с оператором. Оператор пьет исключительно пиво и будет рад составить компанию хозяину.

– Отлично! – сказал хозяин. – Мне сегодня как раз привезли два ящика пива.

И продиктовал адрес. Пашка тоже был рад.

Нас встретил огромный мужик – рост около метра девяносто, а вес… Ну, наверное, центнера полтора в нем было. Если не два. Мужик расплылся в широкой улыбке при виде нас, пожал руки обоим и предложил проходить в гостиную. Как я поняла, он был дома один. Интересно, где Алиса Станиславовна?

В гостиной сразу же становилось понятно, что хозяин – заядлый охотник. На всех стенах висели головы различных животных, по углам стояли чучела, на полу лежали шкуры.

– Это все ваши личные трофеи? – уточнила я.

– А то! – воскликнул Вася.

Я спросила, можно ли нам это снять. Мало ли куда потребуется вставить… Мы используем любые возможности для пополнения архива.

– Валяйте, – махнул рукой Вася.

Хозяин квартиры плюхнулся в огромное кресло, тоже обтянутое какой-то шкурой (названия части животных я просто не знала или не могла соотнести шкуру или голову с, так сказать, оригиналом).

Пашка принялся за работу, Вася посмотрел на меня и попросил:

– Будь другом, притащи пиво из холодильника, ну и себе чего-нибудь. Там сок есть. Если жрать хотите, берите что найдете. Для меня еще рано. Я обычно ужинаю в полночь.