По старой дороге далеко не уйдешь - Василий Александрович Сорокин

Васильев с возмущением посмотрел на него:

— Нет, брат, я так не выступаю!

— Не знаю, не знаю, — примирительно засмеялся Иван.

— То-то и оно, что не знаешь, — успокаиваясь, проговорил Васильев. — Ну ладно, не будем спорить… А теперь у меня к тебе вопрос: ты что, на заводах раньше работал? Или где?

— На заводах, — не без гордости ответил Иван.

— Ну и как?

— Там… жилось веселее: соревнование было. Приятно вспомнить. У каждого желание, как в спорте, вперед уйти. В хвосте-то кому охота? Тут все идет в ход: сила, смекалка, мастерство — словом, природный дар. И многое другое. Кто победит, тот и герой. А здесь скучно. — Иван пожал плечами. — Удивляюсь: какая-то тихая заводь.

— Тут не производство, а наука, — заметил Васильев. — Ученые не соревнуются, а мы, глядя на них, тоже.

— Вот и плохо! Потому и мастерская хромает: заказы выполняет долго и некачественно, задерживает работу лабораторий. А было бы соревнование — другой коленкор… Вот ты говорил о своих выступлениях на собраниях, где критиковал, ратовал и призывал работать лучше, а твой зов не заметили, он мимо ушей прошел. А соревнование — это такой зов, что не только до ушей, до сердца доходит, на него все откликнутся. Почему его не организовать, хотя бы на первое время среди рабочих? А потом вызвать на соревнование ученых, — загорелся Иван. — Разве нельзя?

— Может, и можно, — задумчиво ответил Васильев, — но трудно. Как это ученые будут соревноваться — не представляю.

— Без трудностей ничего не бывает. А как соревноваться? Это ученые обдумают и обсудят сами. Вот будет собрание — обязательно выступлю!

— Правильно, выступи… — Васильев помедлил, застегнул на груди рубашку и неожиданно с детским любопытством спросил: — А на фронте ты был?

— Нет, не был. — Иван знал, что сейчас последует вопрос: «Почему?», и добавил: — Завод не отпустил.

Васильев держался непосредственно и своей откровенностью вызывал у Ивана симпатию. Он был рад, что познакомился с ним, хотя для себя заметил, что тот всех стриг под одну гребенку. «У нас, рабочих, — подумал Иван, — иногда возникает неверное суждение, что мы лучше всех и что одни только мы и работаем».

Они помолчали.

— Ну, бывай! — Васильев поднялся и пошел к себе.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Петухов сидел перед верстаком и проверял сейфовые замки. Два из них предназначались Кочкареву, остальные он сделал для себя. Очень пригодились отштампованные детали, которые он принес со старого своего завода, где изготовляли замки к сейфам. Он и здесь, в институте, мог починить любой испорченный замок, смастерить ключ к самому сложному сейфу.

Петухов отрегулировал очередной замок, положил его на верстак и взял следующий.

— Хочешь жить — умей вертеться, — сказал он.

Буданов поднял голову, отложил напильник в сторону.

— Не жизнь будет, а вертихвостка, — возразил он. — По-моему, так: хочешь жить — не вертись!

— Вертись или не вертись, — нахмурился Петухов, — а жизнь заставляет делать свое. К примеру, вчера я отвозил из столярной мастерской на своей машине шкаф на квартиру Никанора Никанорыча. Попросил он меня, разве откажешь? Думал, потрачу час, а потерял целый вечер. Отъехали километра два — колесо спустило. Запасного не было. Достал насос, стал накачивать — камера худая. А как на грех резину и клей оставил в гараже. Говорю Никанору Никанорычу: или машину нанимайте другую, или ждите меня, пока съезжу в гараж. И пока я ездил, снимал колесо да чинил камеру, он битых три часа сидел в машине.

— Вероятно, размышлял, платить тебе за машину или не платить, — засмеялся Ремизов.

— Об этом он и не подумает, — Петухов махнул рукой.

— Конечно, — проговорил Ремизов, — ты же его подчиненный.

— По-твоему, и уважение не сделай?

— У Никанора Никанорыча на изготовление шкафа разрешение было? — поинтересовался Буданов. Его удивило, что Петухов, не стесняясь и никого не боясь, откровенно рассказал об этом, как об обычном деле.

Спохватившись, Петухов понял, что сболтнул лишнее.

— Я не любопытный, не интересовался…

— А если бы остановили, спросили, что и куда везешь?

На лице Петухова заиграла улыбочка:

— Со мной рядом Никанор Никанорыч сидел, а он не дурак, не боялся же, что его шкаф на крыше частной машины три часа напоказ всей улице стоял.

— Значит, разрешение было, — сказал Иван.

— Интересуешься? Узнай! Но я бы не советовал: любопытных не любят.

— А ты хочешь, чтоб тебя любили?

— А то как же?

Буданов покачал головой:

— Не думаю, чтоб тебя любили.

Петухов вертел ключ в замке, слушая, как внутри щелкает затвор.

— Смотря кто.

— Конечно, — согласился Иван, — коль такие, как ты…

Петухов прищурился:

— А такие, как ты?

— Такие, как я, постараются вразумить.

— Напрасно… У самого разумишко есть.

— Разумишко, может, и есть, а разума не видно.

— Без него проживу.

— Смотря как…

— Не хуже твоего проживу. И, вообще, чего ты ко мне прицепился?

— Да так, — Иван снова взялся за работу.

Ему нужны были дюралевые уголки. На складе их не было. Он стал искать в мастерской, надеясь найти хоть какие-нибудь обрезки. Обошел слесарную, оглядел все верстаки, нагнувшись, заглянул под верстак Петухова и увидел там четыре небольших уголка, аккуратно перевязанных веревочкой. Он вытащил их.

Петухов вскочил со стула:

— Не трогай, не для тебя заготовили!

— А для кого? — спокойно спросил Иван.

— Не твое дело! — отрезал Петухов и вырвал из рук Ивана связку.

— Мне уголки нужны срочно, а тебе не к спеху, возьмешь потом со склада.

— Мне тоже срочно нужны.

— Зачем?

— Не твое дело! — Петухов выдвинул нижний ящик верстака, положил туда уголки и запер ящик.

— Да для аквариума ему, — пояснил Ремизов. — Подрядился сделать одному человеку.

Неожиданно появился Кочкарев. Поглядел на раскрасневшихся Петухова и Буданова.

— Что за шум? — спросил он, стараясь понять, в чем дело.

— Буданов нашел под верстаком Петухова уголки, а тот не отдает, говорит, самому нужны, — сообщил Ремизов.

— Если нужны, зачем отнимать? — Кочкарев строго посмотрел на Ивана.

— Для дела, — сказал Буданов.

— У Петухова тоже дело.

— Личное дело.

— Откуда знаешь? Раз заготовил, пусть и пользуется ими.

— Вот те раз! — воскликнул Иван. — Мне для производства, а ему для халтуры.

— Ну какой халтуры?.. Уголков-то в общей сложности двух метров не будет. Стоит ли заводить разговор?

— Но их нет, — упрямо сказал Иван, — а мне нужны.

— Поищи!

— Искал.

— Поищи еще. — Кочкарев повернулся и ушел.

— Ну и ну, — проговорил Иван. — Это первый случай в моей жизни, чтоб на производстве такое происходило…

Через два часа Петухов отрегулировал все замки. Несколько штук запер в ящик, два завернул в газету, взял сверток и отправился к Никанору Никаноровичу. Тихонько вошел в кабинет, положил сверток на стол. Кочкарев развернул газету,