Одна минута и вся жизнь - Алла Полянская

— Так это… че делать-то?

— Придется тебе с ними помириться. Ну, чего морда вытянулась? Кошку не любишь? Знаю, что не любишь, но руки у тебя дотянуться до нее коротки.

— А у тебя, типа, некороткие.

— И у меня пока короткие. Да она мне не мешает. Ни в какие дела не суется, а что Цыба, Виталька и Танька с ней — так это их дело. Они тоже не лезут в мои дела. А дерутся, если надо, исправно, и Кошка тоже.

— Она чокнутая.

— Это есть, ну и что? Не лезь к ней, Крат.

— Ты че, наезжаешь на меня?

— Пока только предупреждаю.

Танкер пошел своей дорогой, а Крат влез в беседку и задумался. Вроде прав Танкер, дурака он свалял. Но теперь уже ничего не исправишь.

— Да не убьют они ее, кишка тонка. — Крат чувствует людей чутьем крысы. — Может, отлупят, но не убьют. Ладно, Кошка, живи пока. Я подожду.

В груди Крата поднимается что-то горячее и колючее. Ему хочется кого-то ударить, сделать больно. Когда он в таком состоянии, даже его дружки стараются держаться от него подальше.

Крат выскакивает на площадку перед домом. Двое мальчишек играют в мяч. Он уже видел их здесь, они живут рядом. Он подходит поближе и бьет одного из них ногой в живот. Мальчик заходится криком, а Крат летит в пыль, сбитый с ног.

— Ах ты, падаль! Ты зачем ребенка ударил?!

Крат поднимается с земли. Он не понимает, как мог не заметить здорового дядьку, похоже, отца одного из мальчишек. Подумать об этом Крат не успевает, удары сыплются на него один за другим, мужик со знанием дела и видимым наслаждением охаживает его.

— Тварь слюнявая, только покажись мне на глаза, убью!

Крат кое-как поднимается и уходит. Он понимает, что сегодня ему просто не везет. Поэтому он решает пойти в «бункер» и там отсидеться, а приятели принесут слухи и новости. Тогда и решит, что делать.

«А все Кошка, тварь поганая! С нее все началось».

Крат спускается в «бункер» — подвал заброшенного магазина. В старом поселке этот магазин был единственным. Но когда настроили пятиэтажек, то открыли несколько новых магазинов, а старый закрыли, да так и оставили. Мальчишки сделали лаз в подвал, где оборудовали себе удобные сиденья из старой мебели и матрацев.

«Бункер» пока пуст, Крат знает, что народ начнет собираться ближе к вечеру. Он укладывается на старый продавленный диван и смотрит в потолок. Со стороны может показаться, что он думает, но Крат ни о чем не думает. Он просто лежит, уставившись в потолок, и злость закипает в нем.

Дана вернулась домой в обычное время. Родители что-то горячо обсуждали, но, когда вошла дочь, мгновенно прекратили разговор. Дану всегда раздражала эта их манера втихаря обсуждать свои дела, как будто она слабоумная или вражеский шпион.

— Даночка, ужин на плите.

— Спасибо, ма. А вы?

— А мы уже поужинали. Тут такое дело, милая… Нам надо сейчас уехать в Белгород…

— На ночь глядя?

— Даночка, так получилось. Скажи Тане, пусть переночует у нас. Утром разогреешь еду, а в школу на автобусе поедешь.

— Я лучше Витальку позову. А то с Танькой я просплю.

— Я не… ладно, зови Виталика. Помни, мы очень доверяем тебе. Ты умница и глупостей не наделаешь.

Дане хочется крикнуть, что эти «глупости» ее не интересуют, Виталька ей как брат, а ее сегодня хотели убить, и ей больно и неуютно, но она молчит, потому что не хочет, чтобы мама расстроилась. Она слишком бурно реагирует на все ее неприятности, и Дана боится что-либо рассказывать, чтоб потом не чувствовать себя виноватой из-за того, что маме плохо.

— Я привела в порядок твое платье. Ты что, в пыли валялась?

— Я упала.

— Боже мой, откуда?! Славик, ты слышишь?! — Мать уже «завелась», в голосе звучит паника. — Где болит, Дана? Только правду мне говори!

— Я споткнулась, вот, коленку сбила и локоть. Не болит совсем.

— Правда?

— Перестань над ней квохтать, пора ехать. Доча, не опоздай завтра в школу, я будильник тебе завел.

— Да чего вы едете-то?

— Так нужно, Дана. Потом все расскажем. Будь умницей. Вот, купи себе завтра что-нибудь. — Вячеслав Петрович дает дочери денег. — А мы тебе гостинцев привезем.

Родители уходят, Дана слышит, как стучат в гулком подъезде мамины каблучки.

«Чего это они сорвались на ночь глядя, ближний свет — Белгород! Правда, там у папы друг, дядя Женя, кооператив какой-то у него, но не похоже, что они в гости. Ладно, какая разница… Главное, я осталась одна!»

Дана звонит Витальке, и через полчаса вся компания уже сидит на кухне и уничтожает ужин. Дана догадывается, зачем мама так много оставила. Кто-кто, а она-то знала, что едоков будет четверо и никто из них на аппетит не жалуется.

— Если мочить Крата, то сегодня. — Виталька вымакивает варенье блинчиком. — Вкусные блины тетя Катя печет. Так вот. Если хотим его убрать, значит, этой ночью. План готов, а случай такой, может, больше и не представится.

— Неужели мы и вправду убьем его? — Дана чувствует, как мурашки бегут у нее по спине.

— Нельзя его оставлять. — Цыба отпивает глоток компота. — Сама посуди, Данка: сегодня тебя случай спас. В другой раз может не повезти.

— О родителях своих подумай. Ты же у них одна! — Таня берет ладонь подруги.

— Ты тоже одна.

— Сравнила член с пальцем! Да моей мамаше насрать, где я и что со мной. Ей лишь бы водка да мужик под боком, желательно не один. А твои не такие.

— Вы что, уговариваете меня? Напрасно. Я целиком на вашей стороне. Но нам надо поклясться, что никогда никто нигде никому не расскажет об этом. Иначе пойдут слухи, и мы все сядем.

— Я тут читал недавно статью про сицилийскую мафию. — Виталька интересуется разными вещами, они все знают это. — В общем, у них была такая традиция, что ли, — клятва вендетты. Например, гибнет их родственник, но они это так не оставляют. Идут на кладбище, ножом разрезают наискось ладонь, прикладывают руку к могиле и клянутся на крови отомстить. И эту клятву нарушить нельзя.

— Ну, мы же не сицилийская мафия. — Таня испуганно округлила глаза. — И не погиб пока никто. А идти ночью на кладбище страшно.

— Нам это не надо. Тут сама идея важна. Клятву на крови нарушить нельзя.

— Вечно ты, Виталька, что-нибудь эдакое вычитаешь…

— Не, Танюха, Виталька прав. — Цыбу заинтересовала вендетта. — Он дело говорит. А на кладбище мы не пойдем, у нас все живы. Пойдем к старой часовне в Цыганском поселке, там и поклянемся.

— Почему у часовни? — Дана удивленно поднимает брови.

— Ну, как бы там место святое считается.

— Правильно. — Виталька допивает компот и встает из-за стола. — Все согласны?