Игра на вылет - Андрей Ильин

Но почему они концентрируются возле Куратора, а не подле меня? Почему такая расстановка сил? Что он задумал?

Далеко в тоннеле загрохотал поезд, потянуло ветерком. Куратор двинулся к платформе. Значит, едем на этом поезде? Хорошо. Я не спорю. Хотя лично я предпочел бы ехать совсем в другую сторону. В противоположную.

Поезд с грохотом выскочил из темноты, и почти одновременно с его появлением, чуть в стороне и сзади от меня, истошно закричала женщина. Встревоженные люди разом оглянулись на крик. И опять почти одновременно, но с запозданием на полторы-две секунды закричали пассажиры, стоящие на платформе.

— Упал! Человек упал!

Завизжали, заскрипели тормоза. Качнулись к платформе люди, старающиеся разглядеть, что произошло. Они пытались разглядеть того, кого уже не было. Попавшие в тоннель метро люди не выживают. От эскалаторов заверещали милицейские свистки.

— Граждане, сдвиньтесь, освободите платформу. Не мешайте работать. Свидетели происшествия, останьтесь.

— Мужчина. Стоял вот здесь. Я видела, — торопливо говорила какая-то женщина. — Стоял, а потом… Какой ужас!

Я не видел самого происшествия, но я увидел гораздо больше, чем женщина-свидетель. Я увидел последствия происшествия. Несколько молодых людей с дежурно сочувствующими выражениями на лицах не спеша, но и излишне не задерживаясь, отошли от платформы и, разойдясь в разные стороны, растворились в толпе людей, двигающихся к эскалаторам. И еще я услышал крик. Не тот что сопровождал гибель человека, а тот, что предварял ее. Одного его мне было довольно, чтобы правильно оценить происходящее.

Несчастного случая не было. Было классическое, сработанное под несчастный случай убийство. Человек не упал на рельсы — его столкнули туда за мгновение до прохождения поезда. Все было расписано как по нотам. При подходе состава к жертве, оттирая ее от толпы, приблизилось несколько убийц. Обязательно несколько, чтобы исключить случайность, чтобы прикрыть от посторонних взоров тело, которое через мгновение полетит под колеса. Тех, кто еще что-то мог заметить, отвлек раздавшийся за секунду до убийства пронзительный женский крик. Свидетели развернулись в сторону, где ничего не происходило. Туда, где свершалось убийство, не смотрел никто. Жертву обступили и аккуратно подтолкнули под мчащийся поезд. Сопротивление было исключено. Погибшему было даже не за что ухватиться, чтобы остановить свое смертельное падение. Погибшим был Куратор!

Я перестал что-либо понимать. Куратор убит, а я отпущен на все четыре стороны, хотя все должно было быть совершенно иначе. Все должно было быть наоборот! Перепроверяясь, меняя транспорт, сворачивая в проходные дворы, то есть делая все то, что следовало делать, чтобы оторваться от возможной слежки, я думал только об одном — почему вместо меня умер другой? Почему не я? Смерть Куратора разрушила все мои логические построения. Если я был запланирован в жертвы, почему погиб охотник?

Или он был не охотник? А? Если он изначально, кроме как в моем загнанном воображении, не был охотником?! НЕ БЫЛ!

Тогда все меняется самым коренным образом. Все с ног на голову! Тогда получается, что предал не он, а… Контора. Контора! Чтоб мне лопнуть на этом самом месте! Разве такое возможно?

А почему нет? Потому что не должно? А если предположить еще худшее — что Контора никого не предавала, но лишь выполняет высокий заказ? То есть что она задействована в заговоре. Но какой же высоты тогда заговор?!

Остынем. Будем считать, что не вся Контора задействована в заговоре или задействована, сама о том не подозревая. Вполне возможно. Сверху спущен приказ, начальство взяло под козырек, сбросило директивы вниз. Машина закрутилась…

Но Куратор… Почему его убили? Почему такие крайние меры? И зачем перед самой смертью пытался выйти на контакт со мной? И почему он не доложил по инстанции мой рапорт? Вот это, пожалуй, самое главное. Это ключ к пониманию всего остального.

Пойдем по логической цепочке. Снизу приходит сообщение о готовящемся покушении на Президента. Куратор, отвечающий за первичную обработку информации, перекрывает ей дальнейший ход, вместо того чтобы немедленно доложить наверх. Это как минимум означает, что он уже знает о заговоре. Откуда? Из официальных источников? Нет. Тогда бы он не стал скрывать мой рапорт. От участников заговора? Но тогда он сам должен быть в нем задействован, и тогда убили бы меня, а не его. Из оперативной информации? Более вероятно. Сопоставляя примерно так же, как я, разрозненные факты, Куратор вышел на заговор. В отличие от меня он вовремя понял бесперспективность обращения с ней к начальству и данную информацию скрыл.

Отсюда еще один вывод: начальство или кто-то из начальства участвует в заговоре. И еще один — изымая из почты мой рапорт. Куратор тем самым спасал меня от верной гибели. Свидетели, знающие о заговоре, на этом свете не заживаются. В ответ на его благодеяние я выказал черную неблагодарность и редкую тупость, пытаясь самыми изощренными способами протиснуться головой в петлю, которую он от меня всеми силами отводил. Плевал в колодец, который дарил меня спасительной влагой. Стыдно.

Хотя, наверное, не все так просто. При утечке информации заговорщикам пришлось бы нейтрализовать не только меня, подателя опасного рапорта, но и всех, успевших ознакомиться с ним. В первую очередь Куратора. Нет, не одну только мою жизнь он спасал.

Теперь последние события — гибель моего непосредственного начальника. Тут особых загадок нет. Куратор узнал о заговоре, заговорщики каким-то образом узнали о том, что выведал Куратор, — в наказание немедленная смерть…

Все это, к моему великому сожалению, очень похоже на правду. К моему, потому что теперь заговорщики неизбежно начнут чистку кураторского окружения, то есть всех тех людей, которым он мог передать информацию о заговоре, и рано или поздно выйдут на мою, во всех отношениях подозрительную личность. Слабоаргументированный вызов Резидента в центр, причем именно к тому человеку, который установлен как источник утечки информации, да еще из того региона, который задействован в заговоре, — одного этого вполне достаточно для пристального ко мне внимания. А потом на меня как на опасность первого плана укажут расколовшиеся конторские соучастники Куратора либо моя недавняя, подозрительная для глаза специалиста возня в регионе. Отсюда, как ни крути, следующий несчастный случай — мой. Не хочется падать под колеса метрополитеновского локомотива или движущегося с большой скоростью грузовика, а придется.

Единственная, хотя и призрачная возможность спастись — как можно быстрее оказаться в своем регионе, где сделать вид, что ничего не произошло. Дома, так говорится, и стены помотают…

Насчет стен, как показал уже следующий день, я сильно ошибся.

Как наиболее безопасный в таких случаях вид транспорта я избрал авиационный. За те три часа, что самолет находится в полете, вряд ли можно успеть предпринять что-то существенное. Человека убить — не сигарету выкупить, тут без подготовки не обойтись. А пока готовятся они, буду готовиться и я. Фактор времени — величина равновесная. Насколько они будут догонять, настолько же я буду убегать. А пока мы так бегаем — либо ишак сдохнет, либо халиф преставится. Другого выхода, как в убегалки-догонялки играть, у меня все равно нет.