Фигурек - Фабрис Каро

— Не жалейте их, им ведь зато не нужно без конца обсуждать за ужином преимущества ловли на воблер щуки, а также ночного судака на воблер, сравнивая этот способ с ловлей на мормышку, и приходить в восторг, разглядывая фотографии прыщавого юнца…

Она хохочет — первый раз вижу ее смеющейся от всей души.

— У вас прелестная семья, а ваша мама — настоящая кулинарка! Люди, которым платят за то, чтобы они отведали паэлью или запеканку из кабачков с сыром, на этой планете встречаются крайне редко, так что вы зря за меня беспокоитесь.

— Вы забыли, что вам платят и за восхищение мной!

— Ну, тут, если вы хотите, чтобы я играла еще лучше, — дайте почитать то, что вы пишете.

— При случае передам вам тексты.

В последний момент лучше избежать скользкой темы: надо же еще раздобыть неизвестную пьесу, которой будет приписано мое авторство. Она смотрит на часы и допивает кофе — уже совсем со дна.

— Мне пора.

— Если вопрос не покажется вам чересчур нескромным, ответьте, ради какого типа работы вы сейчас уходите…

— Скажем так: вы не единственный мой возлюбленный…

Она произносит это шутливо, но, как бы ни была абсурдна моя реакция, я чувствую, как во мне внезапно просыпается ревность, очень, очень неприятное ощущение, поверьте.

42

И ощущение это не покинет меня весь день. Напрасна оказывается и попытка пойти на церемонию в честь некоего Кастеллана — ничего не помогает, как все там ни первоклассно, как ни великолепно, сам я то и дело промахиваюсь, ошибаюсь, делаю не то.

Во время надгробного слова мне так и не удается избавиться от видений, скоро ставших навязчивыми. Нехитрая мысль о том, что Таня может хотя бы чуть-чуть сблизиться с другим клиентом, стала для меня настоящим кошмаром. Меня от этой мысли просто физически тошнит.

Как ни странно, у моего соперника вполне определенное лицо: медальный профиль и словно выточенные черты Лорана Бонне, красавчика из моего класса в коллеже, я люто его ненавидел, не имея, впрочем, на то никаких оснований, но ведь когда ты урод, хватает и того, что другой — красавчик. Возникавшие на разных этапах моей жизни проблемы, как правило, представали передо мной в облике Лорана Бонне, он обратился в живую аллегорию всего, что способно отравить мне существование. Человек, который первым прислал письмо с отказом взять меня работать на лето, был Лоран Бонне. Все домовладельцы, не захотевшие вернуть мне задаток за квартиру, были как две капли воды похожи на Лорана Бонне. Девушка, которая отводит взгляд, увидев, как я ей улыбаюсь, думает о Лоране Бонне. Слова, которых мне никак не найти для своей пьесы, улетают прямо к Лорану Бонне и запечатлеваются в его памяти. Вундеркинды восемнадцати лет, которыми все единодушно восхищаются, пока ты ищешь свой стиль, все они — Лораны Бонне.

Ну и стало быть: другой клиент Тани — это Лоран Бонне.

Я часто думал, что встреча с ним настоящим оказалась бы лучшей терапией — встреча с добряком, раздувшимся от сытой мелкобуржуазной жизни, затраханным своими Кевином и Камиллой, работающим в каком-нибудь агентстве недвижимости, сверкающим лысиной… Такая встреча и камня на камне не оставила бы от моей маниакальной кристаллизации.

В данном случае более практичным решением было бы заключить контракт с Фигуреком на эксклюзивных условиях, и, вероятнее всего, у них это предусмотрено. Но, поскольку я отлично сознаю, что мне не хватит средств зарезервировать Таню для себя одного, альтернатива такая: либо я соглашусь с кем-то ее делить, либо сойду с ума.

43

— …да-да, либо я сойду с ума. В конце концов я не выдержал, сдался, не могу же я вечно оставаться в подвешенном состоянии. Ну и пошел, перерыл все ее вещи, чтобы найти то письмо. Понимаю, что это не очень-то красиво, но Клер сама…

(Я не против понятия «дележки» как такового, я, скорее, против того, что оно подразумевает в данном случае, против соревнования, против сравнений. Пусть даже Таня и ходит к другим клиентам, не вижу тут особой драмы, а вот если ей с ними лучше, чем со мной, — проблема становится куда серьезнее. Тем более что нет никаких шансов на то, что другой, назовем его Лоран Бонне, станет оплачивать ее услуги, дабы успокоить родителей из прошлого века. Он, наверное, таскает ее по шикарным барам, по вернисажам, возит к морю, ужинает с ней при свечах, выставляет ее напоказ, вроде фамильной драгоценности, нашептывая на ушко афоризмы Оскара Уайльда.

Может быть, он даже имеет право обнять ее за талию, это так дорого, что практически недоступно. А мне точно придется пересмотреть свой бюджет в сторону увеличения расходов: не могу же я и дальше видеть ее только в обстановке мещанской столовой.)

— …сейчас ты мне скажешь, что тут нет никакого компромата, это точно, но как ты тогда объяснишь ее промалчивание? Почему она никогда ни словечка мне не сказала об этом самом Анри?

— По-моему, тебе следовало бы прочесть письмо.

Он смотрит на меня удивленно и растерянно. Очень может быть, что я промахнулся с ответом.

44

Бувье швыряет в тележку пакет печенья на гидрогенизированных жирах.

— Вот видишь, например, эту дрянь? Так вот, я должен покупать себе эту дрянь каждый день, а если случайно забуду — всегда найдется покупатель, который посоветует ее купить.

— Контролер?

— Начинаешь улавливать!

— Есть один вопрос по существу, который я все время забываю вам задать: участие фигуранта в похоронах обеспечивает численность, но какая тут может быть коммерческая польза?

— В Фигуреке, мой мальчик, используется принцип Ньютона: масса притягивает массу. Возьми два ресторана: в одном из них могут кормить хуже некуда, при этом, если он битком набит, люди будут сражаться за возможность заполнить его еще сильнее, а в другом всегда пусто… Человеки не любят рисковать, а лучший способ избежать риска — делать то, что опробовали на себе другие. У человеков есть для этого особый нейрон, нейрон, который подсказывает им: если все на свете это делают, то и мне это подходит. Человек боится пустоты, главный страх у него — оказаться наедине с самим собой, лицом к лицу со своим жалким положением. Потому мы и придумываем кучу вещей, которые всегда способны составить нам компанию: телек, Интернет, мобильник… Никто добровольно не отправится туда, где никого нет, мой мальчик. Войти в пустой магазин — все равно, что спрыгнуть с высокой скалы. Мы непременно должны чувствовать поблизости человеческую глупость, она излучает тепло, которое придает нам уверенность…

Он хватает с полки банку с равиолями и принимается сосредоточенно ее изучать. Секунд пять глаз не сводит с этикетки.

— Черт! Не помню, это мне надо брать или нет! Кажется, они не возобновили контракт…

— А-а-а… ну… я еще хотел спросить… а вам уже приходилось… устанавливать более тесные отношения с клиентом… или, например, с клиенткой?

Он замирает, подозрительно глядя на меня, коробка с равиолями повисает в воздухе.