Фигурек - Фабрис Каро

Я решил скрывать Таню от Клер и Жюльена по причинам чисто практическим, не хотелось запутаться во лжи, а это обязательно бы случилось: я не более чем обманно-прекрасный драматург, но зато и вправду плохой актер.

— А давайте мы, чтобы это дело отпраздновать, поставим «Макумбу» Жан-Пьера Мадера[21]? Если им не злоупотреблять, никому ведь это не повредит…

Мы поднимаем бокалы и, пока «Макумба» пляшет по вечерам для всех портовых докеров, которым лишь бы нашелся повод выпить, радостно чокаемся, один празднует то, что он рогат, другая — что упустила свою жизнь, третий — то, что разоряется на притворство, чтобы купить хотя бы последний остаточек достоинства.

39

Когда я слышу, что и как она говорит, мне сразу же приходит в голову, что, в конце концов, не так уж дорого я за нее плачу. Ее профессионализм ошеломляет. Она меняет темы как перчатки: болтает о тряпках с матерью, обсуждает судаков и щук с отцом (который теперь снимает комбинезон, только ложась спать) и ни в чем не уступает Тео и Анне, когда речь заходит о роли топливно-энергетических ресурсов в истории государства Буркина Фасо. Но на самом деле она больше слушает, чем говорит, и попросту вставляет строго продуманные вопросы в строго выверенные моменты, что и создает иллюзию ее активного участия в общей беседе. А я исподтишка наблюдаю за ней, совершенно покоренный. В уголке ее губ, слева, когда она с кем-нибудь соглашается, возникает крохотная ямочка.

Между десертом (конечно же сент-оноре) и кофе мама непременно хочет показать ей мои детские фотографии и те, где я подросток. Я умираю со стыда. Снимки, сделанные до моих двенадцати лет, когда я был бесцветным и непривлекательным, но все-таки не отталкивающим, — еще туда-сюда, разглядывая их, про меня обычно говорят: миленький!

С двенадцати до семнадцати лет — великая бактериологическая война, мы с клерасилом против всего мира, против прыщей, угрей, акне, пустул, высыпаний, фурункулов, омертвевших клеток, закупоренных пор, красных, черных и белых точек, абстрактного экспрессионизма на физиономии: ходячий Джексон Поллок[22], да и только… От них, от этих фотографий, веет ужасом моего тогдашнего существования, а мамаша моя, показывая их, то и дело приговаривает: «Ах, какое золотое было времечко, вот уж истинно время беззаботности!»

С семнадцати до двадцати — все иначе, совсем иные ощущения: это было для меня время упадка. На снимках действительно я — меньше морщин, меньше жировых складок, меньше лба, но это я. Тридцать лет на тридцати страницах альбома. Еще через пятьдесят страниц участь моего холодного тела станут решать могильные черви, а параллельно пятнадцать сотрудников Фигурека станут со слезами вспоминать, каким я был щедрым. Просмотры собственных фотографий всегда действуют на меня угнетающе, надо взять себя в руки.

Таня мило комментирует незначительные детали — орнамент на свитере или дурацкое выражение лица моего однокашника на снимке класса. Время от времени она объявляет меня славненьким, миленьким или ой каким смешным.

Я плачу немалые деньги колоссальному предприятию за то, чтобы меня считали миленьким.

40

Перед тем как припарковать машину, я решаюсь. Таня — девушка более чем дипломатичная, и самое худшее, что мне предстоит услышать — вежливый отказ.

— Мне… я… интересно, вы согласились бы выпить со мной кофе?

Намек толще некуда: мы только что напились кофе под завязку у моих родителей. Но я всю дорогу крутил в уме эту фразу, и теперь, когда окончательно остановился на «Что скажете насчет кофе?», когда все решено и подписано — с изумлением слышу это исходящее из моих уст жалкое блеяние: «Мне… я… интересно, вы согласились бы выпить со мной кофе?» Поплыл по волнам Ромера[23]. Ну и дурак!

Она смотрит на часы, несколько секунд обдумывает предложение и наконец поднимает на меня глаза. Промедление с ответом кажется мне бесконечным, в ожидании успеваю тринадцать раз повторить «ну и дурак!».

— Разве что ненадолго, на часок, потом мне надо вернуться.

Буквально сраженный эдаким сюрпризом, я едва не въезжаю на тротуар. Чтобы сосчитать те «ну, ладно», которые были мной получены в ответ на галантные приглашения, хватило бы пальцев одной руки — и к тому же руки прокаженного.

Я сдержанно улыбаюсь, поди-ка прочти по моей улыбке, что артериальное давление в этот момент у меня едва избежало…

41

— …драмы, но я пишу и комедии, от настроения зависит. Когда не все ладится, предпочитаю переходить на более легкое…

— Да? А я бы подумала, что наоборот…

— Чаще всего так оно и бывает… Но, думаю, у меня все строится на феномене равновесия, взаимодополняемости: театр компенсируется жизнью и наоборот. Тут вступает в действие некая система душевных сообщающихся сосудов…

Пытаюсь изобразить кавычки пальцами и вообще стараюсь все показывать на пальцах, это довольно смешно, — словно бы я боюсь, что между нами образуется хотя бы чуточка пустого пространства.

Она курит — невозможно чувственно курит, чередуя неглубокие затяжки с крохотными глоточками кофе, и это напоминает мне Бувье с его красным лицом и чечевицей, но стоп — дальше сравнению места нет.

Меня парализует ее аура: при ней совершенно немыслимо оставаться естественным. Последняя женщина, с которой я говорил наедине — если не считать матери и булочницы, — была учительница английского, которой мне пришлось сдавать устный экзамен на бакалавра. То есть вопреки ту tailor опыт у меня весьма not rich[24].

Единственное средство освободиться от стресса, кажущегося непреодолимым, — перенести центр тяжести нашей беседы на другое.

— А вы давно в Фигуреке?

Затяжка, глоток.

— Несколько лет. Не скажу, сколько в точности, потому что скромна! (Задорный взгляд.) Как многие в нашей среде, чем только не занималась — тут и летние террасы в кафе, тут и лыжи зимой, и магазины готового платья, и вернисажи… Мне была даже подарена привилегия участвовать в съемках телепередачи — «Теледети» с Артюром[25]: я сидела как раз позади него, хотя обычно эти места приберегают для улыбающихся свадебных генералов… Но я проникла туда благодаря самому что ни на есть нахальному блату: моя мама уже сидела позади Полака[26]в восьмидесятых — тогда была такая передача «Право на ответ»… Я понимаю, как мне повезло, насколько мне известно, не всякому из моих коллег выпадала такая удача!..