Ромейский талисман - Андрей Астахов

– Можешь поставить на него свою серебряную гривну, – сказал Давид. – Эй, я иду!

Армянский воин встал напротив византийца; он был на две головы ниже соперника, и по рядам дружинников прокатился вздох – не то сокрушенный, не то удивленный. Однако Давид быстро расстегнул и сбросил свой шелковый архалук, потом снял расшитую рубаху, обнажившись по пояс. И тут всем стало ясно, что легкой победы византийскому бойцу не видать. Армянский богатырь хоть и не выглядел так же внушительно, как Феодор Маркел, но сложение имел геркулесовское. Лишь посол Софроний презрительно фыркнул, бросив на Давида Таренаци короткий взгляд.

– Ставлю сто золотых солидов на своего бойца, князь, – сказал он Хельгеру. – А сколько поставишь ты?

– Столько же, – не колеблясь, сказал киевский князь.

– Благодарю тебя за веру твою, княже, – произнес армянин и поклонился Хельгеру.

Маркел между тем достал из мешочка на поясе пару длинных кожаных ремней и принялся неторопливо и тщательно обматывать ими свои ладони. Такие же ремни поднесли Давиду Таре-наци, но он покачал головой. Хельгер тихонько выругался; чужеземный воин вел себя неразумно. Ремни защищают кулаки бойца от случайных повреждений. В бою с таким чудовищем мелочей быть не может…

Чернокожий богатырь покончил с ремнями, еще раз поклонился, на этот раз только послу, и сказал по-гречески;

– Его убить или только покалечить?

– Убей его, – велел Софроний.

– Княже, – внезапно обратился к Хельгеру Давид Таренаци. – Что мне сделать с этим мужем? Просто расквасить ему физиономию или забить до смерти?

Ответом армянину был неудержимый хохот дружинников. Один Софроний не смеялся – он понял, что этот странный дружинник говорит не только по-латински и по-русски, но еще и по-гречески.

– Ты победи его, – сказал Хельгер, которого и забавляла и сердила бесшабашная отвага армянского воина. – А уж как ты это сделаешь, не моя забота! Начинайте, во имя богов!

Противники разошлись по углам прямоугольника, образованного пиршественными столами, и какое-то время стояли неподвижно, видимо, собираясь с духом. Византиец двинулся вперед первым. Выйдя в центр гридницы, он встал в боевую стойку – руки согнуты в локтях и подняты вверх до уровня плеч, корпус развернут боком к противнику, ноги широко расставлены. Давид осторожно двинулся ему навстречу, закрыв левой рукой лицо, а правую вытянув вперед. Все, затаив дыхание, следили за перемещениями бойцов.

Внезапно Маркел взревел и прыгнул вперед. Удар, направленный армянину в лицо, не достиг цели, но Таренаци попятился назад, уперся спиной в один из поддерживавших кровлю терема резных столбов. Лицо византийца растянулось в свирепой гримасе. Маркел пошел вперед, стремясь заключить противника в тесном углу на стыке двух столов. Но Давид оказался необыкновенно проворным – вывернувшись из-под убийственного удара, он выскочил за спину византийца и коротко и резко ударил Маркела по корпусу. Чернокожий боец вскрикнул, больше от неожиданности, чем от боли, развернулся лицом к противнику и пошел в атаку. Его удар левой рукой едва не угодил Таренаци в лицо. Отпрыгнув в сторону, армянин выпалил:

– Ва! Настоящий вол – тяжелый и глупый!

Маркел пружинящим шагом двинулся на противника; правый кулак византийца описал короткую дугу и задел плечо Таренаци. Со стороны это могло показаться легким прикосновением, но на самом деле удар был так силен, что Давид едва удержался на ногах. Он быстро перегруппировался, ушел из-под очередного удара и вновь оказался за спиной у черного богатыря. Тогда византиец применил прием, который много раз помогал ему с одной атаки выиграть поединок: отведя правый кулак к щеке, он опустил левую руку вниз, будто прикрывая корпус, а сам неожиданно нанес удар с разворота правой ногой. Таренаци показалось, будто его лягнула лошадь: удар пришелся в левую сторону груди, послышался хруст ребер. От боли потемнело в глазах. В последний миг Давид успел увернуться от убийственного удара в челюсть, нырнул византийцу под руку и сам ударил коротко и резко, целя противнику в лицо. Удар получился больше похожим на тычок, но Маркел покачнулся и попятился назад. Глаза у него будто подернулись пеленой. Несколько мгновений он стоял в растерянности, потом попробовал разбитую губу пальцами, выплюнул кровавую слюну и с рычанием пошел на армянина. Хитрый и коварный удар левой рукой Давид отразить не успел – кулак Маркела угодил не в голову, а в плечо, но этого было достаточно, чтобы дружинник Хельгера отлетел на несколько шагов и врезался в стол. С торжествующим воплем византиец бросился на соперника, пытаясь нанести ему удары ногами. Один из ударов попал в цель, и Таренаци отлетел к дверям в гридницу, однако с легкостью поднялся и встал в боевую стойку. Нос у него был разбит, кровь стекала по усам и бороде, но армянский воин выглядел вполне боеспособно.

– Иди сюда, валух греческий! – выпалил он. – Я тебе покажу, как мужчины дерутся!

Сказал – и сам пошел вперед. Меткий удар его левой руки пришелся по правому бицепсу византийца, а когда Маркел попытался провести ответную атаку левой рукой, Таренаци уклонился от него, обманул противника ложным выпадом в лицо и нанес удар в солнечное сплетение. Чернокожий богатырь захрипел, начал хватать ртом воздух, и тут же получил меткий удар в лицо, сломавший ему нос. Армянин отскочил назад, будто приглашая своего обескураженного противника атаковать. Маркел вытер льющую из носа кровь, перевел дыхание и с рычанием пошел вперед. Он обрушил на Таренаци настоящий ливень ударов, но все они почему-то не достигали цели: армянский воин с удивительным проворством уворачивался от них. А потом сам вдруг наддал снизу правой, да так, что византиец на какое-то время совершенно потерял ориентацию. За эти мгновения Давид наградил его несколькими точными ударами, один из которых рассек Маркелу левую бровь. Теперь на византийца и вовсе было страшно смотреть – весь залитый кровью, с перекошенным распухшим лицом, он напоминал адское чудовище, а не человека. Отчаявшись поразить противника ударом руки, Маркел начал атаковать ногами, прижимая верткого армянина к княжескому столу. Удары византийца колебали воздух не хуже крыльев мельницы, и многие из зрителей невольно втягивали головы в плечи, наблюдая за боем. Но Таренаци уже не боялся ромейского гиганта. Улучив момент, он ударил византийца в живот, а потом, не дав противнику опомниться, провел несколько точных ударов в голову. Оглушенный и потерявший ритм дыхания Маркел лишь бестолково размахивал руками в надежде достать врага – но не достал. Он еще успел увидеть, как Таренаци бросился вперед, и кулак армянина угодил ему прямо в ухо. Раздался громкий хруст, и Феодор Маркел беззвучно опрокинулся назад, с грохотом повалив лавку, стол и разбросав посуду и кушанья. Он еще попытался подняться, но сил больше не осталось, и византийский боец потерял сознание.

– Ва! – воскликнул Давид. – Вот так бьют мужчины!

Он не сразу понял, что в гриднице стало очень тихо, и все взгляды обращены на него. У его ног лежал бесчувственный чернокожий гигант, а Давиду все еще казалось, что поединок не кончен. Но потом в его сознание вошел голос князя Хельгера: