Война за веру - Марик Лернер

Анна при моем появлении принялась торопливо раздеваться. Что при дочке, не особо волнует. Здесь три поколения в одной комнате живут, и нравы простые до безобразия. Не всегда женского желания спрашивать — это ничего. Бывает, женят мальца на девке, а отец мужа с ней живет. И вся деревня в курсе, откуда брюхо выросло. Но Анна ж старая и далеко не красавица. Она, безусловно, старалась. Насколько возможно. Помылась и надела чистое. Ее светлые вьющиеся волосы были расчесаны на прямой пробор и завязаны сзади ленточкой. Хотела быть привлекательной. Но зачем мне такое счастье? Сказать, что не надо, так не поймет. Кто ж просто так бабе помогать станет. Один идиот Валид на всю планету. И то по причине крайне неуместных в здешней действительности остатков земных мозгов.

— Я люблю помоложе, — останавливая жестом, говорю. И на ее быстрый взгляд в сторону девочки поясняю: — Не настолько. Не думай чего. Просто боги так решили. — Закатываю глаза, в темноте вряд ли видно, зато благочестивый жест с прижиманием ладони не потеряется. — Значит, так свыше задумано. Захотите уйти или знак какой будет, — под это дело всегда можно найти нечто, а ей понять проще, — останавливать не стану. А пока вместе спокойнее. И мне, — опять мой дурной язык лишнее сболтнул, привык, что вечно шарахаются при виде здоровяка с привычками наемника. Теперь может догадаться, что и сам не особо стремлюсь встречаться с любыми властями, — и вам.

Чем дальше на юг, тем больше народу появилось на дороге. Шли одиночки, компании, двигались повозки и целые караваны. По большей части крестьяне с товаром тянулись в бурги с товаром или по иным делам, но ехали и солидные купцы с охраной. С одной стороны, уже не выскочат грабители, с другой, всегда найдутся чужие глаза и любопытные уши. Вот рядом с повозкой едет на красивом мерине весь из себя шеголеватый менестрель и что-то весело рассказывает Марии. Уж у него точно слух отменный. На стоянке, а сидел не близко, умудрился уловить негромкий рассказ. С утра подошел и крайне вежливо попросил поделиться, кто из великих бардов излагал «Черную стрелу». Не твой, грит, лексикон. И смотрит подозрительно, дойдет ли смысл слова.

После принятого на ура «Айвенго» вошло в обычай перед сном нечто выкладывать. Просят и просят. Жалко, что ли, ребенка порадовать? О Средних веках более или менее помнил лишь «Джон Мщу-за-всех». Конечно, кое-что на ходу приходилось сочинять, массу подробностей упустил, все равно про Ричарда Горбатого никто не в курсе, и все это происходило в сказочном королевстве, но не излагать же про вампиров или жуткие сказки братьев Гримм. Вот этого добра мне известно много, зря, что ли, веселились по кладбищам и изображали готов. Тьфу, лучше б чего полезное изучал. Уж больно девочки были приятные, чего не сделаешь ради…

Ладно, Высокое Небо с прошлым. Пусть боги судят. Назад фарш не провернуть, и я не он. Но кое-что в багаже все ж имеется нестандартное. Не все можно использовать. Не та аудитория, могут неправильно понять. Слишком буквально. Здесь маги реальны и зверолюди правят. Хорошо им, до обычных людей дела нет. Да и мало их. А тут непонятно, с какими намерениями вдруг интересуются источником знаний. Ну, я человек тихий, на людях никого стараюсь без веской причины не убивать. Вежливо объяснил, что родитель мой, мир его праху, в бандерас[11] «весельчаков», то бишь многим известном отряде наемников, подвизался на долгое время. Чистая правда, между прочим. Могу в подробностях порассказать про извилистый путь вояк и их малоприятные достижения.

Ну а за мужиками с острыми железками таскается обоз. Маркитантки лечат, стирают, продают нужные вещи и скупают добычу. Иные вполне семейной жизнью существуют, другие приторговывают телом. Вот там якобы родился и многое слышал. Люди в таких отрядах попадаются очень разные. И из дальних концов, и образованные, и садисты натуральные, перед которыми мои «подвиги» в бытность недавнюю — прирезать постояльца с деньгами по наводке сущая мелочь. Без веской причины сроду никого не пытал. И баб насиловал разве что во взятом с бою бурге. А просто так? Ну, это поперек обычая.

Короче, так и сказал. Была в обозе одна старая женщина, много разных историй рассказывала. Давно померла, да вот застряло кой чего в памяти. Скорее всего, поверил, однако воспылал услышать целиком. Я было хотел послать, но он пообещал заплатить за подробное изложение. Не деньгами. Свести с купцами, чтоб не обманули. Просто так продавать что угодно не принято. Есть цеха и гильдии. Чужаков, вторгающихся в узкий круг, не любят сильно. Они ж фактически кусок хлеба отнимают. Уж масло на него, без сомнений. Запросто устроят «черную» жизнь. А здесь поручитель.

Странно было б отказываться в нашем положении от лишней денежки. Я ж не обязан весь архив предъявлять. Про «Айвенго» ему уже сболтнули, вот пусть и за это отстегнет. Попозже, когда речь зайдет о переправе через пролив. А ссориться с ним совсем не с руки. Менестрель — это не бродячий актеришко, бренчащий на лютне в трактирах на потребу невзыскательной публики. Он стоит ступенью ниже барда, но все равно высоко ценится. Первых единицы, и достигают уровня годам к сорока. Они с энциклопедическими знаниями всех классических текстов, с хорошо поставленными навыками их исполнения, умением импровизировать на любую тему и т. д. и т. п. Иногда и шаманят. Я подозреваю мелкую магию, но друиды их за равных не держат. Ступенькой ниже. Совсем другая категория, но любого деревенского шептуна за пояс заткнут по лечению.

Менестрель врачеванием обычно не занимается или чисто травами пользуется. Простонародью вообще не поет, ибо смысла нет — оно нищее и платить не будет, даже если понравится. А у благородных полно причуд, которые надо уметь мгновенно вычислить и исполнить именно то, чего богатый господин хочет, а не что нравится самому менестрелю. Иначе ведь выпорют за глупость или дерзость. Надо знать, у какой аудитории какие предпочтения, держать в голове много панегириков на любой случай (для того и приглашали в замок, чтобы не только развлекал, но и славил щедрого господина), в идеале опять же импровизировать в любом из популярных на тот момент стилей. И главное, не только играть и петь. Можно и рассказывать. Как он ясно дал понять, в курсе о творчестве наиболее известных. А тут занятная байка. Чуток добавить намеков на местные дела, правильно расставить акценты, и вот он, новый сюжет, а то и изумительная баллада!

Глядишь, через несколько лет услышу и не узнаю в новой обертке. Правда, сознательно проверил, и выяснилась удивительная вещь. Этот тип способен страницами дословно цитировать. Их специально тренируют, и могут они поэмы читать сутки напролет, не ошибаясь в словах. Так что разве для красоты что изменит. Я все ж не привык к раскудрявым оборотам речи и на ходу перевожу, еще и редактируя от всяких примет христианства или иной истории. Посидеть, подумать, быть может, и звучало б занимательней, но некогда и незачем. А ему, должно быть, важно произвести впечатление на искушенную публику.

Тут еще и музыка очень отличается от привычной, аж уши режет. Мне жалко? Нет, пусть свое получит. А я серебро полновесное. И свалит поскорее. Уж очень неприятно, когда рядом чужие уши. И так лишнего боишься брякнуть и постоянно себя контролируешь. Похоже, Анна считает меня тугодумом на этой почве. Три раза чхать. Лишь бы Мария чего не сболтнула. Не по глупости, уж больно умело незваный гость вопросики кидает. Вроде случайно и в связи с предыдущим, а второе дно имеется. Непростой господин.